— Старший брат!

Янь Чжэнмин вздрогнул. Его взгляд внезапно смягчился, и хватка ослабла. Наконец, юноша поднял голову.

— Сяо Цянь, в чем дело?

Чэн Цянь не ответил. Только услышав, что раскаты грома стали отдаляться, он, наконец, смог расслабиться.

— Это я должен спрашивать, в чем дело. У тебя все шло прекрасно, зачем же ты заставил себя заниматься самосовершенствованием? Тебе почти удалось вызвать Малое Небесное Бедствие... Ты что, столкнулся с каким-то демоном? — нахмурился юноша.

Эти слова немедленно напомнили Янь Чжэнмину о его участившемся сердцебиении, которое становилось все труднее игнорировать. Почувствовав себя крайне неловко, он поспешно опустил глаза, избегая взгляда Чэн Цяня, и наспех придумал себе оправдание.

— Э-э-э... я видел картины… воспоминания в печати главы клана. Возможно, я слегка переволновался.

Выслушав его рассказ, Чэн Цянь с уверенностью произнес:

— Человек, которого ты видел, должно быть, Господин Бэймин, наш дедушка-наставник. Может ли он быть тем старым другом, о котором говорил владыка острова Гу?

Этот ответ не стал для Янь Чжэнмина неожиданностью. Пока он находился внутри печати, он думал, что тем человеком, вероятно, был либо их старший наставник, либо настоящий облик учителя. В данный момент он мог лишь рассеянно слушать. Его сердце переполняли эмоции из чужого прошлого.

Увидев, что старший брат выглядит не очень хорошо, Чэн Цянь замолчал.

— Не лучше ли тебе будет позволить себе немного отдохнуть?

Сам Янь Чжэнмин чувствовал себя неуютно. Услышав это, он немедленно встал.

— Хорошо, я отправлюсь отдыхать.

Чэн Цянь был озадачен.

— Разве ты не пришел сюда в поисках прохлады? Можешь спокойно спать здесь, и я не стану отнимать у тебя кровать.

— Нет... кхм, не нужно, — у Янь Чжэнмина тут же пересохло в горле. — Твоя подушка... у тебя слишком жесткая подушка. Я к ней не привык, поэтому я пойду.

После этого он сразу же ушел, даже не взглянув на Чэн Цяня.

Чэн Цянь поднял руку, взял подушку и слегка сжал ее, но почувствовал лишь, что глава клана становится все более и более неразумным. Неужели он предпочитает спать в куче хлопка?

В этот самый момент, в комнату внезапно ворвалась маленькая, размером с ладонь, птичка и, как хлопушка, врезалась прямо в грудь Чэн Цяня. Из птичьего клюва раздался чистый и звонкий девичий голос:

— Ай-йо, ста... а? Третий брат, старший брат отдал этот двор тебе?

Это была Лужа.

Прежде чем Чэн Цянь успел ответить, маленькая птичка встрепенулась и трижды подпрыгнула на ладони Чэн Цяня, распушив перья.

— Я так зла! Это выводит меня из себя! Я не могу вернуться обратно!

Чэн Цянь никогда особо не общался с девушками, поэтому теперь ему было немного не по себе перед внезапно повзрослевшей младшей сестрой. Но, когда она превратилась в птицу, он почувствовал себя гораздо спокойнее.

— Что случилось?

— По дороге сюда я встретила какого-то ублюдка. Он польстился на мою красоту и расставил ловушки, чтобы поймать меня! Я всю ночь грызла эти сети, пока мне, наконец, не удалось вырваться! Я не знаю, что за темное заклинание было на этой штуке, но теперь я не могу вернуть себе прежний вид! — словно пытаясь выплеснуть весь гнев, Лужа подпрыгнула еще дважды. — Я сожгу этого ублюдка до смерти!

Чэн Цянь поднял руку, чтобы придержать ее маленькую птичью головку, и коснулся мягких перьев.

— Кто это был?

Лужа печально потерлась о его ладонь.

— Я не знаю.

— Я отнесу тебя к Ли Юню. Посмотрим, найдет ли он какое-нибудь решение, — Чэн Цянь встал. — Я слышал, что снаружи не прекращаются войны, и будет лучше, если в будущем ты не будешь выходить одна.

Лужа опустила голову.

— Когда же я смогу стать могущественным Небесным Чудовищем?

Эти слова были ему знакомы. Чэн Цянь вспомнил себя в то время, когда он день и ночь пребывал в тревоге, гадая, когда же он наконец станет грозным мастером, способным повелевать облаками и дождем.

Он не смог удержаться от улыбки, собираясь утешить свою сестру.

Но затем он услышал, как Лужа крайне недовольно пожаловалась:

— Как только я превращаюсь в птицу, всегда находятся те, кому нравится заигрывать со мной. Но почему ни один охотник за юбками не пытается соблазнить меня, когда я в человеческом обличье? Неужели они настолько слепы? Как же это бесит!

Чэн Цянь промолчал.

Он почувствовал, что, возможно, не совсем верно понял причину гнева своей младшей сестры.

 Если вам нравится наша работа – вы можете отблагодарить команду перевода шоколадкой. Кнопка «донат» есть в группе «Вконтакте» 

Умер от рук Господина Бэймина.

Ли Юнь едва не cодрал с Лужи кожу и не вытянул жилы, а стоявший поблизости Янь Чжэнмин заявил, что он всегда готов полакомиться жареной курочкой с солью и перцем. Но они так и не смогли выяснить, почему ей никак не удается вернуть себе человеческий облик.

Вероятно, некоторые мужчины были способны только на угрозы, но в ответственный момент они непременно заваливали все дело.

Лужа клюнула Ли Юня в голову и сердито произнесла:

— Какой от тебя толк?

Она совершенно не уважала старших. Завалившись на бок, птица тяжело вздохнула, но вдруг, словно вспомнив о чем-то, выплюнула изо рта слипшуюся маленькую записку.

Янь Чжэнмин мгновенно изменился в лице. Закрывшись веером, он тут же отступил на два шага назад.

— Я ничего не могла поделать, — сердито сказала Лужа. — У меня не было рук. Я не могла спрятать ее под крылом.

Янь Чжэнмин возмутился.

— Хочешь, чтобы я поймал почтового голубя и показал тебе, что делают другие птицы?

— Ты когда-нибудь видел, чтобы почтовый голубь сам привязывал письмо к своей ноге? Я не видела старшего брата Чжэши. Эта штука валялась в груде птичьего корма, мне с трудом удалось ее вытащить. Если бы не мой острый глаз, я могла бы ее и не заметить.

Слова «птичий корм» успешно отпугнули ее старшего брата.

Однако Чэн Цянь протянул руку и взял записку. Развернув ее, он увидел лишь несколько строк: «Вошел в Управление небесных гаданий. Здесь все очень строго, это место полно тайн. В будущем будьте осторожны».

Немного удивившись, Чэн Цянь обернулся, чтобы посмотреть на Янь Чжэнмина.

— Старший брат...

Веер Янь Чжэнмина все еще наполовину закрывал его лицо. Он выглядел словно цветущая слива¹, державшая красный ярлык², и всем своим видом говорил «хочу отказаться, но вместо этого соглашаюсь». Однако взгляд его оставался острым. Он прошептал:

¹ 花魁 (huāku) – лучший из цветков: цветущая слива/орхидея/лотос (знач. куртизанка).

² 红牌 (hóngpái) – стар. красный ярлык. Здесь это означает самую красивую и искусную куртизанку. 

— Управление небесных гаданий недосягаемо для взоров обычных людей. Однако, в этом месте, заклинатели, у которых нет клана, могут поступиться собственными принципами и получить какое-никакое положение. Чжэши потребовалось более тридцати лет, чтобы попасть туда. У них слишком много тайн.

Закрыв веер, он заложил руки за спину и сказал:

— Мир полон пустяков. Разумно полагать, что самосовершенствующиеся не должны заходить слишком далеко. Но я всегда думал вот о чем: обычные люди, живущие в богатстве и процветании, разве они не хотели бы жить вечно? Разве император не хотел стать бессмертным? Я не верю, что все чиновники при императорском дворе озабочены лишь своей преданностью и самоотверженностью, и никогда не допускали такой мысли. Иначе зачем этому ничтожному правителю идти против течения и окружать себя таким количеством заклинателей и амулетов?

— Какое отношение это имеет к нам? — спросила Лужа.

— Глупая птица, — Янь Чжэнмин легонько ударил ее сложенным веером. — Боюсь, что по какой-то неизвестной причине, Управление небесных гаданий уже давно следит за нами. Сто лет назад Чжоу Ханьчжэн был слишком хорошо осведомлен. Никогда больше мне не хотелось бы увидеть еще одного Чжоу Ханьчжэна, поэтому я должен быть готов защитить нас в любое время и любыми средствами.