6 扶摇(fúyáo) 1) вихрь, смерч; вихрем, стремительно; взлететь в небо, взмыть 2) миф. фуяо (название священного дерева, растущего на востоке за морем)
Старый туншэн искренне ненавидел такие вещи и, естественно, не стал бы тратить на это свое время. Поскольку он — первый учитель Чэн Цяня, мальчик, в какой-то степени, находился под его влиянием. Поэтому, он с неохотой делал вид, что слушает, хоть и был полон презрения к Мучуню.
Мучунь поднял руку и указал куда-то перед Чэн Цянем. Словно по волшебству, изниоткуда возних резкий порыв ветра, закружив в воздухе увядшую траву. Блеснула вспышка молнии, расколовшая небо и почти ослепившая Чэн Цяня.
Эта странная сцена ошеломила мальчика.
Мучунь тоже замер, потому что сам этого не ожидал. Однако, он не преминул воспользоваться тем, что, дружелюбный внешне, но отчужденный в глубине души паренек, был впечатлен.
Он засунул руки в рукава и снова начал говорить:
— Когда Рух отправляется к Южному океану, она парит вдоль воды на высоте три тысячи ли, а затем взмывает вверх на девяносто тысяч. Ее полет продолжается шесть месяцев 7. Без цели, без ограничений птица кружится вместе с ветром, идущим из глубокого моря, и взлетает к бескрайнему небу. Это и есть Фуяо, понимаешь?
7 Цитата из «Сяояо Ю» — «Беззаботное скитание» Один из важнейших даосских канонов и памятник мировой философской мысли «Чжуан-цзы»
Конечно, Чэн Цянь не понимал. В его крошечном сердце благоговение перед сверхъестественными силами было неразрывно связано с неодобрением к жульничеству. Наконец, он смущенно кивнул, будто выражая уважение к своему учителю, но на самом деле лишь поставив Мучуня в душе на одно место, с потрепанной лампой в его доме.
Мучунь самодовольно подкрутил усы и собрался было продолжить говорить, пока небеса вновь не показали свое истинное лицо —после раската грома пронесся сильный ветер, потушив перед ними костер. Гром с молнией, словно певцы, наперебой демонстрировали свои голоса, явно намереваясь призвать грозовые облака с запада.
Мучунь перестал куролесить и быстро крикнул:
— Проклятие, сейчас пойдет дождь!
С этими словами он вскочил на ноги. Одной рукой он поддерживал на плече их вещи, другой обнимал Чэн Цяня. Перебирая своими тонкими тростниковыми ногами, будто фазан с длинной шеей, он торопливо засеменил прочь.
К сожалению, ливень начался так быстро, что даже длинношеему фазану было трудно избежать превращения в мокрую курицу.
Мучунь снял отсыревшую накидку и накрыл маленького мальчика. Это было все же лучше, чем ничего.
— О, черт возьми! Какой сильный ливень! Нам нужно найти убежище! — воскликнул он на бегу.
За время своих путешествий Чэн Цянь еще успеет поездить верхом на многих птицах и зверях, но этот, без сомнения, останется самым ухабистым и разговорчивым.
Звуки ветра, дождя и грома смешались с болтовней учителя. Под одеянием Чэн Цянь почти ничего не видел, но чувствовал неописуемый запах дерева.
Учитель одной рукой прижимал его к груди, а другой закрывал голову. Старик был тощий — только кожа да кости — поэтому приятного было мало, но мальчик понимал, что это искренне проявление заботы. Почему-то Чэн Цянь вдруг захотел оказаться ближе к учителю, несмотря на то, что всего минуту назад, фазан с длинной шеей громко болтал и подшучивал над ним.
Закутанный в накидку Мучуня, Чэн Цянь робко поглядывал сквозь прорех в ткани на насквозь промокшего старика. Впервые в жизни он получил удовольствие от обращения, которое заслуживал ребенок. Некоторое время он думал и все же признал в этом ненадежном человеке своего наставника. Мальчик решил, что предпочел бы простить его, даже если бы старик все это время морочил ему голову.
Верхом на своем тощем мастере, Чэн Цянь, наконец, прибыл в полуразрушенный храм.
Массовое «искоренение» во времена правления покойного императора очистило мир от многих несанкционированных кланов, но некоторые храмы уцелели и превратились в места отдыха для бездомных нищих и путешественников, скучавших по своим домам.
Чэн Цянь высунул голову из накидки Мучуня и сразу же увидел поставленного в храме глиняного идола. Мальчик был поражен — у статуи было круглое лицо, но совершенно отсутствовала шея, румяна были нанесены на обе щеки, волосы собраны в два тугих пучка, а свирепый рот растянут в жуткой улыбке, демонстрировавшей неровные зубы.
Учитель тоже это увидел. Он поспешил закрыть Чэн Цяню глаза рукой и разразился яростной критикой:
— Как можно иметь наглость наслаждаться творением, одетым столь непристойно?! Как хватило совести?!
Из-за своего юного возраста и очень ограниченных знаний, Чэн Цянь был ошеломлен и смущен.
— Чтобы самосовершенствоваться, человек должен очистить свой дух, укротить свои желания и быть благоразумным в своих словах и поступках. Как можно одеваться, словно оперный актер! «Позор!» — строго сказал Мучунь.
Чэн Цянь, конечно, знал слово «позорный», но сейчас его переосмыслил.
В этот самый момент из задней части храма донесся запах мяса и прервал чистосердечную тираду учителя.
Мучунь невольно сглотнул и не смог больше продолжать свою мысль. С растерянным выражением лица он обогнул идола и увидел нищего, выглядевшего всего на пару лет старше Чэн Цяня.
Оказалось, мальчишка, каким-то образом, умудрился выкопать здесь яму и теперь жарил в ней «курицу нищего» 8. Он разбил запекшуюся грязь, в которой обвалял птицу, и весь храм наполнился ароматом еды.
8 «Цзяо Хуа Цзи», или «Курица Нищего», — одна из визитных карточек Цзянсу-Чжэцзянской (Прибрежной) кухни. «Курица Нищего» — старинное ресторанное блюдо, которое готовят весьма любопытным способом — тушку курицы маринуют в традиционных китайских специях и приправах, затем заворачивают в лист лотоса, обмазывают глиной и запекают. С готовой курицы снимают глиняную оболочку и подают блюдо на стол.
Мучунь снова сглотнул.
То, каким он был тощим, доставляло определенные неудобства. Например, когда ему хотелось есть, скрывать свои инстинкты оказывалось очень непросто, его выдавала тонкая вытянутая шея.
Мучунь поставил Чэн Цяня на землю, а затем показал своему маленькому ученику, что значит «заклинатели должны быть благоразумны в своих словах и поступках».
Сначала он вытер лицо от воды и улыбнулся, как настоящий бессмертный. После чего неторопливо и грациозно подошел к нищему и, в присуствии Чэн Цяня, начал длинную манящую речь. Он набросал образ клана за морем, где люди носили золотые и серебряные украшения, не беспокоясь о еде и одежде. Невероятно, но это сработало! Его красивые слова пробудили интерес маленького нищего.
Столкнувшись с, по-сути, еще ребенком, Мучунь продолжал говорить ласково и с жаром:
— Насколько я вижу, ты благословлен великими дарами. Однажды ты можешь взмыть в небо и нырнуть глубоко в море, в жизни тебе уготовано великое счастье. Мальчик, как тебя зовут?
Чэн Цянь чувствовал, что его слова звучали странно знакомо.
Хотя маленький нищий и обзавелся хитростью с тех пор, как начал бродяжничать, но, в конце концов, из-за юных лет заманить его оказалось легко.
Шмыгнув сопливым носом, он невинно ответил:
— Сяоху. У меня нет фамилии.
— Ну, тогда я дам тебе фамилию Хань, такую же, как у меня, — поглаживая усы, Мучунь очень естественно и ненавязчиво определил их отношения учитель-ученик.
— Что касается имени, как насчет одного символа — Юань?
Хань Юань 9, страдающий от несправедливости… это было действительно подходящее имя.
9 含冤 (hányuān) – терпеть несправедливость, глотать обиду.
Мучунь, должно быть, очень проголодался, при виде хорошо поджаренной курицы нищего, поэтому не утруждал себя подбором верных слов.
Спокойный, словно столб и подвижный, словно мартышка
Чэн Цянь стал учеником Мучуня раньше, чем Хань Юань, поэтому Хань Юань теперь фактически считался его четвертым младшим братом несмотря на то, что на деле был немного старше. Чэн Цянь пробыл «учеником, закрывающим двери» 1 всего несколько дней, прежде чем стал старшим братом.
