Шу славилась своей выдающейся медициной, порой лечение давало мгновенные результаты. Растерянный взгляд Люлана, наконец, сфокусировался. Все лицо юноши было в рытвинах, искореженные руки безвольно лежали по бокам. В его теле не хватало ребра, а на его месте теперь зияла темная кровавая дыра. Это было поистине жуткое зрелище.
Нянь Дада не мог удержаться, чтобы не спросить:
— Дядя, он выживет?
Чэн Цянь опустил взгляд и посмотрел на юношу, находящегося на грани смерти. Изуродованные пальцы Люлана с силой впились в землю, глаза широко раскрылись. Его переполняло почти маниакальное желания выжить.
— Все зависит от того, захочет ли он так жить, — сказал Чэн Цянь.
Прежде, чем Нянь Дада понял, что означают эти слова, он увидел, как из ладони Чэн Цяня протянулись три потока холодной энергии, которые, словно три гвоздя, безжалостно вонзились в байхуэй3 и даньтянь4 Люлана, а также в его стопы. Люлан открыл было рот, но не смог издать ни звука. Все его тело забилось в яростных конвульсиях, оставляя за собой длинный кровавый след.
3 百汇 (bǎihuì) кит. мед. аккупунктурная точка на макушке головы.
4 丹田 (dāntián) кит. мед. даньтянь (часть тела, находящаяся на 3 цуня ниже пупка; половая сфера, место сосредоточения жизненных сил).
— Душа обычного человека рассеивается вместе со смертью тела, поэтому я запер ее. Если он сможет продержаться два часа, отнеси его в долину Минмин. Попроси своего отца отправить его к Тан Чжэнь чжэньженю, — сказал Чэн Цянь. — Если он не выживет, я больше ничем не смогу ему помочь. И еще кое-что, я не могу взять тебя с собой. Если судьба позволит, мы еще встретимся.
Закончив говорить, он повернулся и быстро исчез в облаке лазурного дыма.
— Ах! Дядя! Подожди!
Нянь Дада подпрыгнул на три чи, желая побежать за Чэн Цянем, но не смог заставить себя оставить лежащего без сознания Люлана. Ему ничего не оставалось, кроме как покрутиться на месте и сдаться. Вдруг, в горную пещеру, как падающая звезда, ворвался огненный шар. Приземлившись, шар превратился в человека. Нянь Дада в испуге отпрянул, но присмотревшись, увидел, что прибывший оказался красивой девушкой. Залившись краской, он поприветствовал ее:
— Барышня, ты…
Человеком, ворвавшимся сюда, была Лужа. Она огляделась и топнула ногой.
— Где он?
— К-кто? — заикаясь, спросил Нянь Дада.
Лужа схватила юношу за воротник, подняла его в воздух и нетерпеливо произнесла:
— Человек, который только что был здесь с мечом, где он?
Нянь Дада еще сильнее покраснел и с большим трудом выдавил из себя:
— Он ушел.
— Куда?
Пытаясь спасти свою шею, Нянь Дада снова сказал:
— Я не знаю, барышня. Это старший из нашего скромного клана, зачем ему говорить мне, куда он идет?
Лужа, наконец, отпустила его, намереваясь уйти, но, немного подумав, обернулась и напористо спросила:
— Из какого ты клана? Что за старший?
Сухо кашлянув, Нянь Дада, тем не менее, ответил:
— В этих краях есть только долина Минмин, а он старейшина озера из нашего клана. Он совершенствовался в уединении почти пятьдесят лет и только недавно вышел в люди. Это первый раз, когда он покинул долину. Барышня, вы, должно быть, ошиблись…
Лужа нетерпеливо прервала его:
— Как его зовут?
Увидев, что девушка очень упряма, Нянь Дада вздохнул, но все же ответил честно:
— Чэн...
Прежде чем он успел произнести следующее слово, Лужа вновь превратилась в огненный шар и бросилась прочь, даже не обернувшись.
«Пятьдесят лет уединения», «впервые покинул долину». Если это действительно ее третий брат, то куда он мог пойти? Лужа не могла придумать никакого другого места, кроме горы Фуяо.
Она проплакала весь полет. Честно говоря, она понятия не имела, о чем, но почему-то не могла сдержать слез. Влажные дорожки на ее лице тут же испарялись от жара пламени, окутывавшего ее.
Лужа хотела бы объявить эту новость всей Поднебесной или хотя бы отправить сообщение первому старшему брату, второму брату и старшему брату Чжэши. Но она не осмеливалась, боясь, что это всего лишь сон, цветок в зеркале, луна, отражающаяся в воде.
Она даже не осмелилась дослушать, как тот идиот произносит полное имя этого человека.
За последние сто лет третий брат стал чешуей дракона для главы их клана5. Никому не разрешалось упоминать о нем. Даже малейший намек мог вызвать его гнев.
5 逆鱗 (nìlín) чешуя против ворса [под горлом дракона] (обр. по трактату 说难 Хань Фэй-цзы; в знач.: затрагивать больное место, неосторожно возбуждать ярость могущественного человека).
Но, запрещая другим любое упоминание, их глава сам вырезал для себя кольцо в форме медной монеты, из которого иногда появлялся призрак, чтобы помучить его. Не говоря уже о том, что Янь Чжэнмин снова и снова рисовал портрет третьего брата. Каждый раз, когда он заканчивал картину, он смотрел на нее в оцепенении, а затем собственноручно уничтожал.
Лужа хорошо знала причину такого поведения. Он не хотел, чтобы человек на портрете навсегда остался молодым, но никак не мог этого изменить.
Может ли мертвый вернуться к жизни? Она подумала про себя: «Это невозможно. Даже совершенствующие изначальный дух после перерождения больше не могут быть такими, как раньше. Более того, третьему брату тогда еще не было и семнадцати лет, он был слишком далек от того, чтобы достичь уровня изначального духа».
Лужа почти убедила себя, но ее крылья отказывались повиноваться ей, и она продолжала целеустремленно лететь к горе Фуяо.
Она была совершенно права, Чэн Цянь действительно собирался туда. После того, как он снова увидел Цзян Пэна, он вспомнил о запутанных старых связях предыдущего поколения. У него было смутное предчувствие, что, решив эти вопросы, он сможет найти ключ к возрождению их клана.
Ну почему гора Фуяо не могла стать второй долиной Минмин?
По пути Чэн Цянь мысленно приготовился, обдумывая самые худшие варианты. Может быть, гора Фуяо уже превратилась в голый холм? Да и эта их библиотека, с самыми изысканными коллекциями книг и бесчисленными экземплярами заклинаний… Мог ли кто-то другой претендовать на них?
Но он никак не ожидал, что ничто из этого не окажется правдой. Он просто не смог найти обратную дорогу к горе.
Когда Мучунь чжэньжэнь привел Чэн Цяня в клан, он шаг за шагом проводил его наверх. Чэн Цянь и подумать не мог, что когда-нибудь ему попросту не удастся найти гору Фуяо. Но после безжалостного суточного путешествия на мече по следам своих воспоминаний, у него больше не осталось выбора, кроме как признать: гора Фуяо... исчезла.
Так ты, оказывается, и есть Хань Тань.
Пока Чэн Цянь, как обезглавленная муха, искал гору Фуяо, Лужа следовала за ним по пятам. В полном замешательстве она оглядывала зелёные горы и равнины внизу, размышляя, с чего начать поиски. Но вдруг она почувствовала, как что-то шевельнулось у нее в рукаве, пощекотав запястье.
Когда Лужа опустила взгляд, то увидела за манжетой лист, неизвестно как попавший туда. Под её пристальным взглядом лист превратился в желто-зеленую гусеницу.
Девичья сторона Лужи ощутила, как по коже поползли мурашки, но птичья сторона хотела съесть эту гусеницу. Она никак не могла решить, что же ей делать, но тут насекомое бодро подняло верхнюю часть тела и заговорило голосом Ли Юня:
— Куда ты убежала?
... Второй старший брат все больше и больше терял человеческий облик.
Всю дорогу Лужа неслась вперед, обливаясь слезами, так что теперь в её голове все смешалось. Недолго думая, она выпалила:
— Я рядом с горой Фуяо.
Но стоило ей это произнести, как девушка чуть не прикусила язык. Она только что сказала правду. Как теперь она это объяснит?
Что и следовало ожидать, стоило волосатой гусенице услышать эти слова, как её настроение тут же переменилось. Ее слабое тельце неожиданно вытянулось во весь рост. Несмотря на её размеры, выглядела гусеница довольно внушительно и сердито.
