— От «души художника» не осталось и следа.

Вдруг, выражение его глаз изменилось. Будто измученный и растерянный Хань Юань исчез, и жестокий демон вновь взял верх над его телом.

Он тихо усмехнулся.

— Они те, кто сохраняет равновесие. А мы, муравьи, только и можем, что доверять им. Раз уж эти грязные руки собираются указать мне путь, почему я не могу взбунтоваться? Так или иначе, все в этом мире ненавидят меня, никто не сможет меня простить!

— Никто не сможет тебя простить? — сердце Чэн Цяня со звоном оборвалось. Слово за словом, он вновь повторил эти слова, глядя прямо в глаза Хань Юаню. — Кто тебя не простит?

Хань Юань… Нет, внутренний демон усмехнулся и сказал:

— Старший брат. Разве он не ненавидит меня? Если бы не я, клан Фуяо не подвергся бы публичной критике. Столетнее одиночество старшего брата… Горечь разлуки с возлюбленным породила его внутреннего демона, и я был тем, кто воспользовался этим в башне Красной птицы. А ты? Что насчет тебя? Разве ты не ненавидишь меня? Там, на Южных окраинах, стоя под ударами Небесного Бедствия, ты сам признался мне в этом...

— Старший брат изо всех сил старался подтереть тебе задницу за все те поступки, которые ты совершил, чтобы ты снова мог вернуться в клан. И после этого ты говоришь, что он тебя ненавидит? — Чэн Цянь потерял терпение и заорал. — Если бы я тебя ненавидел, я бы никогда не позволил тебе нести такую чушь, я бы убил тебя своим собственным мечом!

Сердце Чэн Цяня пребывало в смятении. Он бесконечно беспокоился о том, чем все это закончится. Он был слишком разочарован тем, что Хань Юань не ответил ему, действительно ли он хочет вытащить из Лужи кости Небесного Чудовища. Все старые чувства и воспоминания, возникшие во время «подслушивания горы», слились воедино.

Юноша внезапно отбросил Шуанжэнь в сторону и ударил Хань Юаня кулаком в лицо.

— Как ты можешь так говорить?!

Неизвестно, демон то был или сам Хань Юань, но ему, казалось, было абсолютно все равно на то, что его били. Его лицо превратилось в сплошной синяк.

Чэн Цянь поднял его за воротник и безжалостно пнул коленом в живот.

— Сколько раз учитель говорил тебе, сколько раз я говорил тебе? «Хань Юань, если вступишь на Темный Путь, потеряешь совесть»!

Глаза Хань Юаня заволокло слезами. Он никак не мог понять, плакал он, или у него вытекли глаза.

Чэн Цянь толкнул Хань Юаня к стене и глухо зарычал:

— Кто не хочет отомстить? Думаешь, ты один такой самоотверженный? Но ради мести ты двинулся напролом, погрузил мир в хаос, чтобы бесчисленное множество людей стало такими же «муравьями», как и ты? Ради мести ты собираешься забрать кости своей младшей сестры? Тогда зачем ты отдал ей иглы для поиска души? Почему не задушил ее, когда она была еще маленькой?!

Вдруг, Чэн Цянь почувствовал невероятную тяжесть. Он задохнулся и, пошатываясь, отступил на шаг, будто его слегка качало из-за столь сильных эмоций.

Юноша потер сбитые костяшки. Какое-то время он просто стоял неподвижно, а затем тихо выругался.

— Дрянь!

Хань Юань закрыл лицо руками. Его позвоночник, казалось, развалился на части. Услышав слова брата, он сполз вниз по стене и рухнул на землю.

Вдруг, в полумраке раздался несдержанный стон.

Глава 90. А что насчет тебя и старшего брата?

То, что происходило внутри Массива десяти сторон было скрыто от глаз посторонних. Темные заклинатели, ждавшие у подножия горы Тайинь, затаив дыхание смотрели на два ряда горящих свечей.

Прямо на их глазах в каждом из рядов погасло по свече: одна здесь, другая там. Это было поистине пугающе, под взглядами всех присутствующих ситуацию внезапно обратилась кровавым дождем и пахнущим кровью ветром¹.

¹  血雨腥风 (xuèyǔ xīngfēng) — кровавый дождь и пахнущий кровью ветер (обр. резня, кровавая бойня, кровопролитие).

Стоило только пламени шелохнуться, и множество людей уже готовы были принять траву и деревья за целую армию².

²  草木皆兵 (cǎo mù jiē bīng) — трава и деревья кажутся [вражескими] солдатами (обр. в знач.: впасть в панику, жить в постоянном страхе, всего бояться).

Лужа потерла глаза, продолжая внимательно смотреть вперед, и тихо прошептала:

— Я никогда больше не захочу зажигать свечи.

Стоявшие внутри массива Чэн Цянь и Хань Юань разом лишились дара речи.

Чэн Цянь некоторое время стоял в безмолвии, пока гнев, бушевавший в его сердце, не утих. Он подумал: «А что бы я сделал на его месте?»

Хорошенько поразмыслив над этим, он пришел к выводу, что, с тем невыносимым характером, что был у него в детстве, он, в конце концов, сделался бы еще хуже, претерпел бы невообразимые метаморфозы. Ему просто повезло, что все эти неприятности не висели над его головой.

В конце концов, у скольких людей в мире есть столько старших братьев?

В юности ему казалось, что их старший брат был слишком легкомысленным. Он никогда не задумывался о тренировках. Но когда Чэн Цянь вырос, он понял, что Янь Чжэнмин лучше других сносил любые травмы.

Для таких принципиальных людей, как он, не составило бы труда хладнокровно отрубить себе руку, однако редко когда можно было встретить того, кому хватило бы выдержки сохранить непринужденный вид перед лицом глубочайшей ненависти.

Во всяком случае он знал, что не смог бы этого сделать.

Размышляя об этом, Чэн Цянь вдруг почувствовал, что у него не было права упрекать Хань Юаня.

— Вставай, хватит рыдать. Плачешь, ругаешься, а теперь обиделся на то, что тебя назвали «дрянью»? — Чэн Цянь пнул Хань Юаня носком сапога и продолжил, — с Массивом десяти сторон что-то не так, но я ничего в этом не смыслю. Сделай уже хоть что-нибудь хорошее.

— Среди девяти мудрецов есть люди У Чантяня? — угрюмо спросил Хань Юань.

— Более чем, — Чэн Цянь коротко рассказал о письме Чжэши и их подозрениях.

Хань Юань тут же изменился в лице. Он вновь поднялся на ноги и усмехнулся:

— Ха-ха, я знал, что когда-нибудь эти великие деятели, качающиеся из стороны в сторону от любого дуновения, получат по заслугам!

После этих слов выражение его лица снова изменилось. Он вновь превратился в обычного Хань Юаня. Юноша с тревогой произнес:

— Если ты прав и за пределами Массива десяти сторон есть еще один, за ним наверняка кто-то наблюдает. Если мы будем действовать опрометчиво, мы можем спугнуть эту змею.

Его внешность оставалась неизменной, но они различались как небо и земля. С первого взгляда сложно было понять, был ли это один и тот же человек.

Чэн Цянь на мгновение замолчал, а после продолжил:

— Мы одни, может, перестанешь нашептывать мне в ухо?

Выражение лица Хань Юаня постоянно менялось, будто бы в нем боролись две разных личности. Наконец, то ли из-за того, что Хань Юань проиграл Чэн Цяню, то ли из-за его совета, но внутренний демон победил.

Внутренний демон медленно произнес:

— Ну, если ты знаешь какой-нибудь чудодейственный способ скрыть свою Ци от Массива десяти сторон, то печать посчитает тебя мертвым.

У Чэн Цяня не было такого способа, но это совершенно не означало, что юноша не мог этого сделать. Едва Хань Юань закончил говорить, он увидел, как Чэн Цянь опустил голову и открыл кольцо, украшавшее его большой палец. В этот момент за пределами массива погасли еще две свечи.

Пересчитав оставшиеся свечи, Чэн Цянь мелко вздрогнул. В мгновение ока все его тело будто бы превратилось в камень. Не знай Хань Юань о том, что юноша все это время был здесь, он бы его даже не заметил.

— Ты... — шокированно произнес темный заклинатель.

Но Чэн Цянь не обратил на него никакого внимания. Он внимательно смотрел в небольшое карманное зеркальце. В следующий же момент он увидел, как пламя еще одной из белых свечей колыхнулось на ветру и погасло.

Хань Юань протянул руку и слегка коснулся тыльной стороны ладони Чэн Цяня, только чтобы убедиться, что температура его тела была намного ниже температуры тела обычного человека. Кожа юноши была еле теплой. Вдруг демона охватило самое настоящее любопытство. Он поспешно спросил: