Это было самой настоящей проблемой.

В настоящее время, чтобы избежать подозрений, клан Фуяо вынужден был хранить молчание. Управлению небесных гаданий попросту нечего было сказать. Те двое из Четырех Святых, что еще оставались в живых, отказывались появляться. Они только и делали, что посылали к горе своих учеников, но они постоянно твердили одно и то же. Более того, предательство людей Управления нанесло им непоправимый ущерб. У них хватало своих забот, им просто некогда было волноваться о других.

Тан Чжэнь пытался исцелить себя. Другим же кланам либо недоставало влияния, либо они не хотели оскорблять клан Фуяо. Не было никого, кто осмелился бы сказать: «Этого человека нужно убить».

Ситуация зашла в тупик.

Когда они, наконец, вышли из «горчичного зернышка», то увидели, что «плененный» Хань Юань восседал над остатками Массива десяти сторон с самым, что ни на есть, высокомерным видом.

Янь Чжэнмин взмахнул рукой, забирая «горчичное зернышко», и все представители известных кланов немедленно обратили на него свои взоры. Наконец, к ним подошел Люлан. Юноша почтительно осведомился:

— Мастер Тан послал меня узнать куда направляется глава Янь?

— После стольких лет странствий, нашему клану, наконец, настала пора вернуться. Я собираюсь открыть гору Фуяо. Если Тан даою это по душе, то он вполне может приехать и пожить у нас какое-то время, — сказал Янь Чжэнмин.

Окружившие их зеваки немедленно бросились перешептываться друг с другом. Еще несколько лет назад никто и знать ничего не знал о «Фуяо». Но теперь, после событий на Платформе Бессмертных и сражения у горы Тайинь, не было никого, кто не слышал бы о них.

Даже среди демонов с Южных окраин ходили слухи, что на горе Фуяо были спрятаны необычайные сокровища. Конечно же, теперь людям было крайне любопытно.

Но, к сожалению, не было никого, кто осмелился бы подсматривать за ними.

В этот момент Люлан задал еще один вопрос, который слишком сильно беспокоил всех присутствующих.

— Поздравляю главу. Мастер Тан также просил меня узнать, какова позиция клана Фуяо по отношению к демоническому дракону?

Янь Чжэнмин взглянул на стоявшего неподалеку Тан Чжэня.

— Этот вопрос должно было решить Управление небесных гаданий, но так как все они покинули нас, я думаю, что лучше позволить их свидетелю, Тан даою, вынести окончательный вердикт.

Тан Чжэнь почтительно поклонился.

— Я не смею. Я был тяжело ранен в Печати перерождения. Думаю, это вполне уважительная причина. Лучше всего, если господа совершенствуются обговорят этот вопрос с остальными кланами. Давайте вновь соберемся здесь пятнадцатого числа следующего месяца и хорошенько все обсудим?

С этими словами он снова повернулся к Хань Юаню и равнодушно произнес:

— Я считаю, что такой человек, как Хань чжэньжэнь, безусловно, не станет сбегать от кровавой клятвы.

Хань Юань холодно фыркнул и даже не взглянул на него.

После того, что сделал третий принц, считавший себя выше человечества, если Хань Юань действительно сдержит свое обещание и целый месяц проведет здесь, привязанный к остаткам массива, это будет очень благородно с его стороны.

Более того, гора Тайинь находилась у подножия горы Фуяо. Принимая во внимание влияние клана Фуяо, другие крупные школы действительно могли дать ему шанс. Мысли Янь Чжэнмина были ясны, как зеркало. Он вздохнул с облегчением, осознав, что Тан Чжэнь, похоже, ратовал за справедливость и в самом деле хотел отпустить Хань Юаня.

Взглянув на Хань Юаня, Янь Чжэнмин произнес:

— Он скорее умрет, чем сделает это. Этот ублюдок заслуживает того, чтобы целый месяц страдать под ветром и дождем.

Затем он решительно сказал:

— Идем.

Все собравшиеся у горы Тайинь заклинатели постепенно разошлись. Тан Чжэнь же удостоился приглашения отправиться к месту, где некогда стояла гора Фуяо, вместе со всеми жителями клана Фуяо.

Наконец, все три замка: «небо», «земля», и «человек», были открыты. Стоя у подножия горы, Янь Чжэнмин сделал глубокий вдох. Пока никто не видел, Чэн Цянь осторожно приобнял его за талию.

В печати главы, звезды, наконец, пришли в движение. Изначальный дух и сознания множества предыдущих поколений накладывались друг на друга, взывая к горе.

С ранних лет они вынуждены были скитаться по свету, боясь даже упоминать о родном клане, ведь вокруг было столько жадных людей. Теперь они, наконец, вернулись и могли войти в этот мир с достоинством. Никто больше не посмеет являться к ним без приглашения, никто больше не посмеет оскорблять и презирать их.

За последние сто лет Янь Чжэнмин не раз ощущал свою беспомощность перед тремя замками. Казалось, ничто и никогда не сможет их открыть. Бесчисленное множество раз он предавался отчаянию, засыпая учителя жалобами. И только теперь он понял, ради чего все это.

Если бы он никогда об этом не задумывался, смог бы он принять всю тяжесть наследия их предков?

Раздался шум, и гора Фуяо, наконец, открылась.

За сотню лет пейзаж горы так и остался неизменным. Легкий ветерок шелестел в кронах деревьев.

У входа все также стояли ворота, и на видневшейся сверху табличке можно было различить летящего дракона и танцующего феникса. У подножия горы до сих пор стоял соломенный домик учителя, резко контрастируя с окружающей действительностью.

Казалось, что время здесь остановилось. Казалось, что за прошедшую сотню лет здесь совсем ничего не изменилось. Сбоку от каменных ворот стоял один из младших служек, которого они когда-то решили не брать с собой, и спокойно потягивался. Он выглядел так, будто только-только очнулся ото сна. Увидев гостей, юноша был потрясен. Когда они покидали дом, все они были еще подростками, но теперь он с трудом узнал их.

Печать, закрывшая гору, исчезла, и застывшее время, наконец, потекло растаявшей водой.

Вдалеке, у развалин Массива десяти сторон, сидевший в одиночестве Хань Юань поднял голову. Лицо его было залито слезами.

Закрой свой рот

Когда Янь Чжэнмин покинул гору Фуяо, ему не было и семнадцати лет. Когда ему исполнилось двадцать, он сосредоточился на владении мечом. Он стал старше, но внешне почти не изменился.

Теперь его изначальный дух ступил в «Божественное Царство», и годы больше не оставляли на его лице свой след. Однако характер и манера поведения юноши были уже не те, что раньше.

Двое детей-привратников с подозрением переглянулись. Гора Фуяо была персиковым источником, куда редко забредали посторонние. Никогда прежде они не видели никого настолько сильного и, как назло, мастера не было дома.

Один из мальчишек почтительно поклонился до земли и, не поднимая глаз, вежливо сказал:

— Наш глава только вчера отправился в путешествие. Мы не знаем, когда он вернется. Боюсь, господа бессмертные пришли не вовремя. Могу ли я узнать ваши имена, чтобы в будущем доложить мастеру?

Этим детям было около двенадцати-тринадцати лет. Они были по-детски круглолицы и ребячливы. Стоя от гостей на расстоянии в несколько шагов, дети даже не осмеливались поднять на них взгляд.

Янь Чжэнмин поперхнулся. Ему хотелось сказать: «Неужели вы не узнаете меня?» Но прежде, чем эти слова слетели с его губ, он вдруг обнаружил, что не мог вспомнить имена этих служек.

Словно он внезапно вернулся в прошлое. После сотни лет пути, все происходящее казалось ему каким-то нереальным.

Есть выражение: «Ушел из дома юношей, вернулся стариком». Похоже, теперь оно обрело совершенно иной смысл.

Вдруг, один из служек моргнул и удивленно произнес:

— Ах, брат Тэнхуан¹, этот человек так похож на нашего молодого господина!

¹ 藤黄 (ténghuáng) — млечный сок, выделяемый деревьями рода Garcinia в Восточной Индии. Имеет желтый или желто-красный цвет и употребляется в медицине и приготовлении желтых водяных или масляных красок и лаков.

О да, ребенка звали Тэнхуан. Теперь Янь Чжэнмин вспомнил, что все эти дети были слугами семьи Янь. Когда он уходил из дома, его семья провела среди слуг тщательный отбор. Эти дети, в конце концов, должны были отправиться с ним. Чтобы сэкономить время, он дал им всем имена цветов, как в палитре. В те годы он был невероятно избалованным, люди вокруг него приходили и уходили, но ему было совершенно наплевать. Если кто-то исчезал, его имя тут же забывалось, таким бессердечным он был.