Теперь, думая об этом, юноша не знал, было ли правильным то, что он в спешке запомнил в то время, когда еще ничего не знал об искусстве владения мечом?
Мог ли его старший брат, все детство отличавшийся особой небрежностью, чему-то научить его?
— Учитель покинул нас, когда мы только вступили в клан, — тихо оправдывался Чэн Цянь.
Старик нахмурился.
Кое-как совладав с собой, Чэн Цянь почтительно произнес:
— Перед смертью учитель использовал силу своего изначального духа, чтобы показать мне все эти движения. Возможно, есть что-то, что я неправильно запомнил...
Но старик холодно фыркнул, прервав его. Услышав слова юноши, он, казалось, еще больше разозлился. Взмахнув деревянным клинком, старик ударил Чэн Цяня по плечу, повторив это действо несколько раз.
— Глупец! Глупец! — неустанно выкрикивал он.
Чэн Цянь никогда не считал себя глупцом, но сейчас он ничего не мог с этим поделать. Кто еще в клане мог бы похвастаться таким упрямством?
Но теперь, стоя перед лицом одного из своих старших наставников, даже если бы тот сказал, что у него на шее висит ночной горшок, Чэн Цяню оставалось бы только послушаться его.
Вдруг, старик снова подпрыгнул на месте, его облик изменился, и он тут же превратился в мужчину в парчовых одеждах.
У Чэн Цяня волосы встали дыбом. Когда старший наставник предстал перед ним в облике старика, он использовал стиль «Падение из процветания». Но из-за почтенного возраста он больше склонялся в сторону «падения», как если бы ему не хватало сил. Но теперь, когда он превратился в мужчину средних лет, деревянный клинок в его руке превратился в настоящий меч. Казалось, все его лезвие было наполнено ни с чем не сравнимой аурой «процветания».
В сознании Чэн Цяня закружились бесчисленные мысли. Юноша подумал о «Слабости», которую использовал старик, и, скрепя сердце, вновь схватился за Шуанжэнь.
Вот оно!
Но прежде, чем Чэн Цянь успел порадоваться своей сообразительности, мужчина перед ним поднял свое оружие и взмыл в воздух, обрушив на юношу рубящий удар. Это было не что иное, как новая форма «Клинка рассвета»!
Зрачки Чэн Цяня сузились. Но вдруг, юноша обнаружил, что его изначальный дух, наконец, освободился от оков. Долгое время находившийся в заточении изначальный дух тут же хлынул в море Ци. Шуанжэнь в его руках тихо зажужжал. В мгновение ока меч противника разделился на семь или восемь частей. И восемь клинков сразу же ринулись в атаку...
Чэн Цянь не стал дожидаться, пока противник изменит свою тактику и решил первым продемонстрировать свою силу. Ледяная аура Шуанжэня заполнила все вокруг, мужчина в третий раз использовал «Клинок рассвета», и два изначальных духа с оглушительным лязгом столкнулись в воздухе.
Но старший не собирался так легко сдаваться. Теперь «Клинок рассвета» разделился на шестнадцать мечей, каждый из которых был острее и куда опаснее предыдущего.
Впервые Чэн Цянь по-настоящему понял истинный смысл «Слабости». Первоначально ни на что не годный клинок с каждым движением становился все сильнее и сильнее. Тень Шуанжэня закрыла небо, содрогаясь и становясь все больше, она распространилась повсюду. На какой-то момент это стало похоже на «Массив истребителей демонов».
Как жаль, что чем сильнее он становился, тем сильнее становился и его противник. Силы Чэн Цяня были на исходе.
Столкнувшись с шестнадцатью клинками, Шуанжэнь отскочил и неловко откатился в сторону. Чэн Цянь протяжно выдохнул, покачнулся и рухнул на колени, упираясь руками в землю.
Мужчина средних лет снисходительно посмотрел на него и опустил лезвие меча к шее юноши.
— Знаешь, в чем твоя ошибка?
Сердце Чэн Цяня на мгновение забилось еще быстрее, юноша потерял дар речи.
— Эта уловка, «Слабость» — самое сложное движение из всех в искусстве владения деревянным мечом клана Фуяо. Оно непредсказуемо и многогранно. Даже если раньше ты творил несусветную ерунду, ты в мгновение ока можешь превратиться в искусного мастера. С такими способностями, как у тебя, почему бы тебе не начать практиковать другой стиль? Ты слишком легкомысленный!
Чэн Цянь знал, что был слишком обеспокоен из-за душевного состояния Янь Чжэнмина. Он был слишком импульсивен. Но за столько лет адского труда он добился больше, чем кто-либо другой. Из девяти шансов умереть у него был лишь один ― остаться в живых4. Он никогда не чувствовал себя беспечнее, чем кто-либо другой. Не говоря уже о его выдающихся способностях, он никогда не считал себя легкомысленным.
4 九死一生 (jiǔ sǐ yī shēng) ― на девять шансов умереть лишь один ― остаться в живых (обр. в знач.: подвергаться смертельной опасности, большому риску; чудом остаться в живых).
Но в этот момент юноше искренне хотелось оправдаться:
— Я...
Однако мужчина лишь слегка усмехнулся и перебил его.
— Ты ведь думаешь, что деревянный меч не подходит тебе, верно? Овладев деревянным мечом клана Фуяо, я смог познать «человечность». От рождения и до смерти, от юности и до старости, тысячи обычных людей по всему миру никогда не смогут этого достичь. И в этом нет ничего странного. Ты думаешь, ты один такой особенный?
Чэн Цянь молчал.
Если подумать, в то время, когда другие совершали необдуманные поступки5 и, как птица Рух, стремились взмыть на десять тысяч ли, он вырос и давно потерял свое юношеское сердце. Когда другие сбивались с пути и не знали, куда идти, он продолжал двигаться вперед, ведомый единственной верной целью. Когда другие боролись изо всех сил, теряя надежду, он бесстрашно творил все, что ему вздумается. И когда другие тянулись к возвышению, он вызвался пойти по пути «человечности».
5 初生牛犊不怕虎 (chūshēng niúdú bú pà hǔ) — новорожденный теленок тигра не боится (обр. в знач.: о молодежи, совершающей необдуманные и дерзкие поступки, не задумываясь над их последствиями).
И пусть он никогда не хвастался, но чувство собственного достоинства не позволяло Чэн Цяню ассоциировать себя с движениями деревянного меча клана Фуяо.
Заключенная в деревянном клинке воля меча всегда казалась ему чем-то совершенно иным. Он по наитию повторял за другими, но никогда ничего не чувствовал.
Вдруг, стоявший перед ним мужчина воскликнул:
— Ты видел мир и видел других людей, но ты никогда не пытался сравнить себя с самим собой! Ты что, не человек6?! Раз уж ты выбрал «человечность», так почему бы тебе не спуститься наконец на эту бесполезную землю?!
6 В этой фразе используется слово 不是人 (bù shì rén) — не есть человек. Это прямая отсылка к классическому роману «Сон в красном тереме». В 35 главе один из главных героев произносит такие слова: – Если я не сдержу своего обещания, пусть сестра считает меня скотиной! – вскричал Сюэ Пань.
— Отношение к людям зависит от того, как ты привык делить их на своих и чужих. От того, что ты испытываешь к ним, что ты им прощаешь, с кем ты близок и кого ты любишь. Чувствовал ли ты когда-нибудь перед ними благоговейный трепет? На кого ты когда-либо ровнялся? У кого следовало бы поучиться?
С этими словами, мужчина внезапно опустил руку, и кончик меча больно царапнул Чэн Цяня по шее.
— Молодые поколения не ведают высоты неба и толщины земли, вы заносчивы и легкомысленны, и слишком высокого мнения о себе. Ты давно уже не ребенок, но твой разум так никуда и не продвинулся.
Спина Чэн Цяня покрылась холодным потом.
— Если ты действительно такой особенный, что способен запросто понять смысл деревянного меча клана Фуяо, так чего же ты тогда не смог справиться со «Слабостью»? Вставай! — сердито крикнул мужчина.
Чэн Цяню пришлось поистине нелегко. Один день его жизнь был похож на долгий год7. Если он не беспокоился о Янь Чжэнмине, он начинал беспокоиться о Ли Юне и остальных, оставшихся в компании темных заклинателей и людей из Управления небесных гаданий. Он никак не ожидал, что старый мастер в мгновение ока заметит его рассеянность. Будучи измученным силой ветра и неистовством дождя, он вынужден был очистить свой разум и полностью погрузиться в понимание деревянного меча клана Фуяо.
