— Покажешь Бисквиту.

— Так и собирался сделать, — проворчал я под пристальным, каким-то сверлящим взглядом гоблина и продолжил пояснять свои выводы.

Пришлось рассказать о посетившей мою не самую светлую голову теории насчет основы проклятий из каркаса энергии разрушения. С гоблина можно было лепить скульптуру — аналог роденовского «Мыслителя», только под названием «Злобствующий скептик». И тут я не выдержал:

— Иван Иванович, вы меня, конечно, извините, но, насколько мне известно, каждый гоблин способен чувствовать проклятия. Хотя бы на самом примитивном уровне. Так чего же вы мне сейчас мозги полощете?

— Тебе соврали, — совершенно спокойно ответил инспектор. Именно тот факт, что он не стал имитировать понятные людям эмоции, говорил, что эти самые эмоции имеют место быть. — У большинства моих сородичей в юном возрасте обнаруживается недостаток контроля, и, чтобы мы не нанесли ущерба окружающим, Плетущие сеть бездны отрезают таких ущербных от доступа к Великой Паутине Мрака.

Это было явно что-то религиозное, потому что каждое слово трехсоставного термина гоблин произносил со значением.

— И вас тоже отрезали?

— Да, так что я не могу ни видеть, ни чувствовать темные плетения. Поэтому у нас тут два варианта. Либо ты опять что-то напутал, либо мне врут те, кто клялся этого не делать.

Если честно, я уже подумал, что сейчас он примет к работе первый вариант и пошлет меня дальними болотами, но гоблин сумел удивить. Впрочем, все вполне объяснимо: Иваныч, конечно, гоблин мерзкий, вредный и упрямый до одури, но вот интуицией обладает звериной и нюх на преступления у него запредельный. Через секунду стало понятно, что на самом деле качнуло чаши весов его сомнений:

— Пока ты ехал сюда, у меня потребовали перевода пленника во внутреннюю службу безопасности Совета мудрейших. Такой приказ может прийти только от кого-то из советников. Вопрос, зачем одному из самых влиятельных гоблинов в этом городе нужен вон тот китаец? И что это вообще значит?

Так, словно я настолько тупой, что не пойму, о ком идет речь, инспектор ткнул своим длиннющим пальцем в сторону сидевшего за стеклом человека. Ответы на этот вопрос у меня, конечно, были, как минимум теоретические, но вряд ли хоть один из них устроит гоблина, поэтому я лишь изобразил удивление.

Гоблин вдруг замер, словно его заморозили, но я не стал беспокоиться, потому что видел эту картину не в первый раз. Так у представителей этой расы выглядит процесс глубоких раздумий. Где-то секунд через двадцать Иваныч ожил и сразу задал мне крайне неприятный вопрос:

— Как ты снял проклятие с наемника?

Описывая по телефону сложившуюся ситуацию, я как мог более размыто рассказал об ангеле в картине, но сейчас пришлось объяснять все подробно.

— Так, — оживился гоблин, явно приняв какое-то решение. — Сейчас мы отвезем подозреваемого к тебе, и пусть сущность из картины снимет проклятие. Тогда мы сможем допросить этого малефика-мутанта без постороннего влияния на его мозг.

— А может, все-таки пусть попробует кто-то из ваших? — попытался я увильнуть.

Мне очень не хотелось рисковать ангелом, особенно учитывая, как сильно он выдохся, вытаскивая Дверга.

— Ты хочешь вернуть своего друга? Причем живьем, а не покромсанной тушкой? — жестко спросил инспектор, явно намекая на то, что вариант с помощью гоблинских малефиков сейчас вообще не рассматривается.

То, что происходило дальше, можно назвать только одним словом: цирк. Причем цирк с конями и фокусниками. Иваныч кому-то позвонил, и через пять минут мы оба имели удовольствие наблюдать цирковое представление в исполнении силача-иллюзиониста ора Бенедиктуса. Напарник инспектора вошел в допросную с здоровенным чемоданом, затем, не обращая внимание на мычание задергавшегося китайца, воткнул ему в шею шприц. После этого сложил обмякшего бедолагу как раскладной стульчик и сунул в чемодан. Я наблюдал за всем этим с удивлением и восхищением перед мощью Бени. Он поднял чемодан так, словно там ничего кроме пары трусов не было, и спокойно вышел из допросной.

Когда мы с Иванычем немного попетляли по коридорам жандармерии, явно отвлекая на себя всеобщее внимание, и наконец-то добрались до магокара, Бенедиктус уже сидел за рулем со скучающим видом. Казалось, будто он никуда и не выходил.

Перелет до моего дома был стремительным, так что я даже не успел нафантазировать себе, чем может закончиться такой фортель. Я ведь по сути являюсь соучастником похищения подозреваемого и, может быть, еще стану в лучшем случае свидетелем грубейшего превышения служебных полномочий в исполнении этой до предела шизанутой парочки. Впрочем, сомнения если и мелькали в голове, то быстро вылетели, как Фа, в форточку. Этого урода сам готов был резать на куски, чтобы узнать, куда они дели Женьку.

Оказавшись у моего дома, мы все вчетвером быстро перебрались внутрь — кто своими ногами, а кто и транспортируемый в позе эмбриона. Когда я первым шагнул в гостиную, в голове всплыли слова Гюрзы о загрязнении нехорошими эманациями, так что тут же полез в карман за одолженным прибором и включил его. К моему удивлению, машинка показала, что все в доме хорошо. Либо эта штука сломалась, либо ангел успел все почистить. А может, и сработали защитные руны Бисквита. Он вроде говорил о чем-то подобном.

Как и в прошлый раз, я попросил Беню переложить содержимое чемодана на барную стойку. Такими темпами она у меня переквалифицируется в медицинскую кушетку или вообще операционный стол.

— Может, разбудить его? — спросил гоблин, все время сверлящий взглядом висящую на стене картину.

И эти взгляды мне совершенно не нравились.

— Нет, необязательно, — ответил я, заходя за барную стойку.

Увы, в этот раз ангел не отреагировал так же оперативно, как на Дверга. Пришлось запускать свой дар и прикасаться к холсту в попытке наладить контакт с поселившейся там сущностью. Отклик был слабым, и мне даже показалось, что ангел не хочет покидать свое убежище. Я так толком и не понял, что именно помогло — мои мысленные просьбы на грани мольбы или же все-таки сработала нетерпимость созданной из энергии творения сущности к той дряни, что поселилась в башке китайца. Неприятно прозрачный и тусклый ангел все же появился рядом с барной стойкой и, распахнув крылья, прикоснулся к голове спящего человека, а затем… растаял.

Вместо того, чтобы проверять, удалось ли вычистить всю мерзость из головы китайца, я кинулся к картине и едва ли не прижался к ней лбом. Отклик был, но очень слабый. Нахлынувшее облегчение тут же вытеснило раздражение, но сразу же пришло понимание, что злиться-то не на кого — сам согласился и сам теперь буду расхлебывать последствия. Так что я сделал парочку глубоких вдохов-выдохов, достал из чехла щитовик и запустил силовое поле. Сквозь синеватое марево, подсвеченное медленно плавающим светлячком, удалось рассмотреть, что спящий китаец более не является родственником Медузы Горгоны.

— Он чист, — сказал я гоблину, потому что практически на физическом уровне чувствовал жжение от сверлящего теперь уже меня взгляда. — Можете будить.

Бенедиктус шагнул вперед и снова воткнул китайцу в шею автоматический шприц. Пробуждения этого пациента я ждал не так напряженно, как возвращения в реальность Дверга, поэтому его резкий вдох и дерганья воспринял спокойно. А вот гоблин, едва дождавшись хоть каких-то признаков жизни задержанного, сдернул его с барной стойки, как не особо загруженную скатерть. И это при том, что тот, несмотря на свою субтильность, был как минимум в полтора раза массивнее гоблина. Что самое интересное, поведение этого недоситха резко отличалось от того, как он вел себя в допросной. Китаец, вытаращив глаза, что-то завопил на родном языке. Правда его вопли продлились недолго, и бедолага испуганно замер, когда почувствовал под горлом лезвие клинка, который Иванович достал непонятно откуда.

А вот это уже интересно. Ничего подобного я раньше не видел. То, что гоблин держал в руках, больше всего походило на уменьшенную металлическую часть косы-литовки. И что примечательно, тоже без ручки, а с какой-то загогулиной, за которую пугающий предмет и удерживали длинные пальцы гоблина. Иваныч тоже зачирикал на китайском, но с такими интонациями в голосе, что даже у меня по спине пробежались мурашки. А уж что чувствовал проснувшийся бедолага! Судя по всему, он вообще не понимал, как сюда попал и что от него хочет эта странная своей разномастностью компания злобных разумных. Да что уж там, думаю, он не помнит и того, как пытался угробить нас на складе.