— Так, а теперь последний штрих. — Я достал щитовик, запустил силовое поле и тут же с радостью увидел, как чахлая искорка опять превращается в моего любимого веселого светлячка. Прикоснувшись к картине еще раз, я мысленно поблагодарил своего ангела-хранителя и пошел к друзьям.

А там случился маленький переполох. Женька пытался поймать вертящуюся в воздухе Фа, которая стащила с тарелки кусочек нарезанного для удобства поедания блина. Увидев меня, фуки тут же рванула куда-то вглубь дома. Ну зачем ей блин? Она же питается чистой энергией. Ответ на этот вопрос я получил через минуту, когда к столу подошел смущенный Тик-так и протянул мне сворованную для него снедь. Я на это только хмыкнул, взял со стола маленькую тарелку и добавил к блину-путешественнику еще с десяток кусочков с разной начинкой. Когда умиливший всех своей порядочностью мышоур убежал лакомиться законно полученными вкусняшками, мы продолжили нашу растянувшуюся на двое суток вечеринку.

Разговор постепенно свернул на то, как мне везет со всякими приключениями, которые почему-то обходят стороной не только живущего унылой жизнью в обычном земном городе Женьку, но и великого киберспортсмена и артефактора Бисквита.

— Приключений вам захотелось? — угрожающе сузив в глаза, спросил я.

В голове как раз зародилась идея еще одного эксперимента, так что я достал телефон и позвонил Грете. Затем был звонок Йохану, и к его финалу физиономии моих друзей стали совсем уж напряженными.

— Ты, это, Назар, может, не надо? — осторожно произнес Женька.

— Ну почему же не надо? Вы хотели приключений, так будут вам приключения, возможно даже со стрельбой.

Орк на эти слова решительно вскинулся, а вот Женька почему-то шумно сглотнул.

Ну да, это тебе не компьютерные пострелялки.

Через полчаса я снова стоял у двери, за которую меня не так давно выдворили под дулом пистолета. Рядом, пребывая в смущении, топтались оба моих друга и встревоженная Грета. А еще через пару минут к нам присоединилась Гюрза. Честно говоря, выбор Йоханом исполнителя меня немножко озадачил. Тут ведь не только взлом, но и силовой захват.

— Ты уверена, что справишься? — спросил я брюнетку, но тут же выставил ладони в защитном жесте, увидев ее яростный взгляд. — Все-все, молчу, ляпнул глупость, извини.

Девушка фыркнула, а затем буквально за десяток секунд вскрыла все замки и запоры, включая внутреннюю цепочку. После этого она шустрой змейкой скользнула внутрь. За дверью послышалась какая-то возня и грохнул приглушенный выстрел. Я тут же активировал свой щит и заскочил следом, но девушка уже уверенно и, как было заказано, аккуратно вязала пускающего бешеную пену Отто. Оставив Грету нянчить сбрендившего брата, я быстро прошел в спальню к картине, все еще удерживая силовое поле в активном состоянии. Светлячок в момент приближения к полотну задергался, и как только я поднес краешек щита к нарисованной на картине монете, между светлячком и монетой пробежала желтая искорка.

Проведенная тут же оценка порадовала меня и немного огорчила. Негативное влияние на разумных это полотно утратило, но, увы, энергии творения в нем осталось очень мало. Похоже, выжигая червоточину энергии разрушения, светлячок поломал какую-то сложную структуру, которая позволяла уживаться внутри двум зарядам-антагонистам, что в итоге лишило картину магических свойств. Впрочем, все мои сожаления тут же развеялись, когда, вернувшись в прихожую, я увидел, как Грета обнимает плачущего, но, судя по всему, относительно адекватного брата. Оставив разговор о гонораре на потом, я вытолкал посторонних для этой семейной драмы персонажей на лестничную площадку. А затем высказал предложение:

— Господа и присутствующая здесь прекрасная дама, как насчет продолжить наш банкет в более расширенном составе?

Девушка, на которую тут же уставились все собравшиеся на лестничной площадке мужики, немного нахмурилась, осмотрела нас изучающим взглядом и, изобразив изысканно-вычурную позу, ответила:

— Присутствующая здесь прекрасная дама не возражает.

Ииэтон Хоос Туу — Туман, стелющийся над озером, — смотрел на густо покрытые деревьями горы, но созерцание Изумрудного леса уже не вызывало в его душе прежнего отклика, спокойствия и надежности. Лес был осквернен, и теперь там хозяйничали низшие расы. Еще несколько рассветов назад это казалось невозможным, но рано или поздно все заканчивается, даже вечность. Бывшие владыки Изумрудного леса сейчас властвовали только этой цитаделью, и отступать им было некуда.

Сам Туман не был фанатиком. Для Изменяющего жизнь религиозные догмы Непримиримых ничего не значили. Изменяющие в своем стремлении к совершенству достигали уровня если не богов, то высших сущностей и на окружающий мир смотрели ясно и с пониманием сути бытия. Честно говоря, в ряды Непримиримых Тумана привело совсем не ощущение исключительности собственной расы и тем более не желание вернуть младшие народы на уготованное им богами место в рабских загонах. Мало того, Туман, в отличие от многих соплеменников, не считал, что младшие расы вообще были созданы мудрыми предками. Он, как приложивший свой дар и разум к сотворению множества видов боевых существ, прекрасно понимал, что появление разумных рас, да еще и обладающих магическими способностями, можно объяснить лишь божественной волей. Обычным разумным под силу производство лишь вот таких, пусть грозных, опасных, но все же скорбных разумом созданий.

Словно услышав мысли господина, ууш-ха зашипел, пригибая голову к площадке сторожевой башни, но его наполненная зубами пасть была сомкнута, а в полуприкрытых бронированными веками глазах не было ни капли ярости — только покорность воле хозяина. В этом-то и смысл: на подобную верность способны питомцы, но не разумные существа.

На самом деле Тумана к Непримиримым привел именно здравый взгляд на мироздание и понимание законов жизни. Что бы ни говорили пошедшие на примирение с младшими расами соплеменники, все разумные существа в определенной степени все же остаются животными, и каким бы высоким интеллектом они не обладали, всегда на инстинктивном уровне будут заботиться о собственном потомстве и отвоевывать для оного каждый свободный клочок жизненного пространства. Так что двум — и тем более трем — разумным расам не ужиться на одной планете. Если честно, Туман считал благом и Договор Свободы, и подкрепление его Великим проклятием, которое исключало любую возможность рабского подчинения одной разумной расы другой. Ведь теперь терялась надежда на возрождение старых порядков, и остается лишь жесткий естественный отбор. Выживет сильнейший. Туман начал сомневаться, что это будут именно его сородичи.

Непримиримые слишком долго не могли прийти к общему решению — либо как-то преодолевать Великое проклятие, чтобы вновь вернуть младшие расы в благостное рабство, либо уничтожить их всех раз и навсегда. Споры затянулась, и стало поздно: младшие смогли найти себе союзников за гранью мира. В результате в родной сердцу Тумана Изумрудный лес вошли воины низших рас с оружием из другого измерения, и вечные защитники чащоб умирали одни за другим.

Впрочем, все это уже не имеет никакого значения. Младшие все равно опоздали. За спиной Тумана кумир уже вошел в пирамидальный храм, а собравшийся во дворе молодняк всех населивших этот мир рас заголосил в экстатическом приступе бескрайней любви к своему идолу.

Ииэтон Хоос Туу вновь перевел взгляд на лес. Когда-то один из величайших поэтов его расы сказал, что любовь спасет мир. Он был неправ: именно любовь этот мир уничтожит. И не только этот.

Вдали утробно ухнуло и частым тамтамом застучали хлесткие звуки. Звуки, которых этот лес не слышал никогда.

— Ашш, — прошипел Туман.

С нетерпением ждавший этой команды ууш-ха яростно застрекотал и взвился со стены в небо. За ним из окружавших цитадель зарослей поднялись десятки таких же летающих убийц.