Но вечер, как оказалось, не закончен, как и знакомство с Ольгой Филипповной.

– Ты на чем сюда прибыл? – спросил Дава, когда мы забрали из гардероба верхнюю одежду.

– На извозчике, – удивленно ответил я.

– Тогда поедем на твоем, а папенькиного соглядатая отправим домой.

– Как хочешь, – равнодушно пожал я плечами, сообщая лакею, чтобы подали экипаж Игната Силаева.

Гаврила по-прежнему сохранял залихватский вид, но не обошелся без нового украшения – синяка. Все-таки довыпендривался. При Даве мне не хотелось вести задушевные разговоры с извозчиком, так что я ограничился сокрушенным покачиванием головы. На что лихач ответил белозубой улыбкой: значит, вхождение в мир водительской элиты Топинска того стоило.

Даве хватило пары слов, чтобы объяснить Гавриле, куда именно нам нужно ехать. Похоже, в этом городе Белые Дачи известны всем, кроме меня.

– Почему они белые и зачем нам туда, если хозяйка осталась на балу?

– Потому что от пьяных гусариков нужно было как-то избавляться. Так что Ольга Филипповна уже сказалась уставшей и едет за нами следом. Что же касается белизны дач, скоро сам увидишь.

И действительно увидел. Минут через пятнадцать мы выехали из города и практически сразу после двух хуторов увидели обрамленное высокой чугунной оградой поместье. Свет практически полной луны подсвечивал серебристое облако, которое как туман затянуло все охваченное защитным периметром пространство. Почему защитным? Да потому что когда мы подъехали к воротам, я рассмотрел на прутьях приклепанные бляшки с рунами.

Интересно, во сколько обошлась хозяйке настолько мощная защита и откуда у нее такие деньги?

Даву здесь знали, так что два свирепого вида охранника без вопросов открыли ворота.

Серебристым облаком оказались цветы на невысоких деревьях.

– Это что, вишня? – спросил я у Давы.

– Сакура, притом особая. Цветет с весны до осени. Ее аромат очень полезен для здоровья. А также отвар из лепестков, листьев и всякие мази. Наша Оленька зарабатывает на этом бешеные деньги. А еще на купании в прудах, где растут голубые кувшинки.

Пока Дава рассказывал, мы ехали по засыпанной гравием дороге мимо укрывшихся под сенью сакур небольших домиков с обширными верандами и обустроенными для отдыха площадками. Как и обещало название, эти дачки были выкрашены в белый цвет, хотя, может, имелись в виду именно цветы сакуры.

Никого из жильцов не видно, что в столь поздний час и не удивительно. Это все же лечебница, а не турецкий курорт с дискотекой и баром.

Центральный дом был всего лишь раза в три больше окружавших его дач – эдакий игрушечный замок. По бокам от замка расположились два пруда, огороженные зарослями какого-то кустарника. Похоже, это и есть те самые пруды с кувшинками. Их количество явно обусловлено необходимостью раздельного купания мужчин и женщин – в этом мире до гендерного равенства еще далеко, как до луны.

Судя по довольной улыбке Гаврилы, сегодня ему выпал джек-пот, и еще долго он будет рассказывать коллегам об этой ночке.

Карета баронессы прикатила буквально через пару минут, так что долго ждать не пришлось. Величественно выбравшись наружу и попав в руки стайки своих горничных, Ольга пригласила нас войти. Дава тихо шепнул мне, чтобы я не приставал к горничным, потому как Белые Дачи – это вам не «Русалка». Как выяснилось позже, за подобный залет он и был отлучен от общества баронессы еще год назад. А сегодня использовал меня, чтобы реабилитироваться: он баронессе – любопытный экземпляр мужчинки, а она ему – прощение.

Вот рыжая сволочь, но обижаться на жизнерадостного друга я был не в силах.

Внутри, как и снаружи, все было похоже на игрушечный домик из сказки о Белоснежке. Зимой здесь точно жить не получится. К тому же было видно, что подготовка к сезону только началась, но уют при этом уже присутствовал.

Разместившись на диванчиках, мы продолжили сеанс художественной декламации анекдотов. Дама привыкла, что ее ублажают песнями и плясками, так что я взял новизной, доведя баронессу не только до икоты, а и до тихого похрюкивания. Пришлось прекратить, чтобы она не задохнулась от смеха.

Дава пытался составить мне конкуренцию и не так уж проиграл, но почти все анекдоты из репертуара рыжего еврея вращались вокруг раввинов. Я давно заметил, что он на мои шутки про евреев не обижается, а порой и сам такое загнет, что услышь это его папаша – пейсы старика точно встали бы дыбом.

Все мои попытки подъехать к баронессе на кривой козе почему-то наталкивались на мягкий отпор. Было видно, что, несмотря на раскованность, она пока не пересекла черту развязности и не собирается пускаться во все тяжкие с мужчиной на два десятка лет моложе нее. Если верить всему рассказанному о возможностях сакуры и кувшинок, Ольге на самом деле могло быть и за сорок. Впрочем, для меня, старого пенька, неожиданно проросшего молоденьким побегом, Оля казалась практически девочкой. И все же через пару часов приятного отдыха хозяйка намекнула нам, что пора и честь знать. При этом приглашала в гости в любой момент, но предварительно предупредив по телефону.

Распрощались мы закадычными друзьями, а дальше как пойдет.

Вечер у меня получился неоднозначным, и все же хорошего в нем было больше, чем плохого. Но, как оказалось, день еще не закончился. Только я устроился в кровати – практически сразу услышал, как во входную дверь кто-то забарабанил кулаками. Да и ногами, похоже, тоже.

И кто это такой смелый на грани суицидных наклонностей? Его сейчас или домовой приголубит, или Евсей встретит незлобно и ласково. Так что пришлось быстро спускаться и получать сомнительное удовольствие от вида вдрызг пьяного Лехи. Начал он с попытки все же вызвать меня на дуэль, продолжил стенаниями о коварстве женщин и предложением выпить еще, а закончил тем, что заблевал мне пол в гостиной. В общем, все очень даже неплохо.

Утром Леха был беспощадно разбужен, засунут в душ и переодет в чистую робу, которую я надевал на тренировки. Чиж уже вовсю занимался чисткой и стиркой изгаженного фрака.

После двух чашек кофе мы поговорили. Как ни странно, мне даже пришлось выступать в роли адвоката Лизы. Я, как мог, объяснил другу сложность положения влюбленной девушки и то, что запретный плод всегда манит, даже если претендент на этот самый плод уже не так сильно в нем нуждается.

– Оставь ее в покое. Пусть остынет и подумает. Папенька вставит ей нужную заклепку в голову, а уже затем сделай еще один подход. Сам увидишь, что все станет намного проще.

Приободрить Леху так и не удалось, а вот у меня настроение стало значительно лучше. Друзья – это самое большое богатство в мире. И понять его ценность может только тот, кто по той или иной причине терял хоть одного настоящего друга.

Чем отличается старость от юности? Ответ простой – очень многим, и среди прочего диаметрально противоположной оценкой жизненных ситуаций. То, что для юнца – интересное приключение, стариком воспринимается как досадная проблема. Мне с моим специфическим симбиозом в этом плане повезло. Я умел радоваться моментам, когда жизнь начинала бить ключом, причем очень часто по голове, и в то же время ценил каждую минуту спокойствия. Так как жизнь у меня и в том мире, и в этом напоминала зебру, я с удовольствием шагнул в белую полосу спокойствия. Две недели после происшествия на балу протекли как медленная речушка по степи. В городе никто никого не убивал. Шатуны если и не отказались от затеи заработать на опиумной пыльце, то на время притихли, и ко всему прочему я получил возможность изысканного отдыха в обществе баронессы.

К анекдотам, чтобы не приелись и совсем уж не свалиться в пошлость, прибегал нечасто, но и обычных бесед нам хватало. Говорили о многом – она просвещала меня в вопросах культуры и искусства, а я рассказывал ей страшные сказки о ведьмах, вурдалаках и упырях, бо́льшая часть которых была почерпнута из творений Лавкрафта, Кинга, Кунца и других классиков жанра. Да и без голливудских сюжетов не обошлось. Баронесса прекрасно понимала, что я вру как сивый мерин, но слушала с упоением. Ей действительно надоели слащавые стишки и бренчание на лютне.