С великим херсиром, водившим в бой не только свой хирд, но и тысячи викингов, мы попрощались на берегу небольшого озерца. Местные жители подарили нам две камышовых лодки. На помосте импровизированного катамарана сложили топливо, а сверху положили истерзанное тело Эйда. Когда утлая конструкция достигла середины озера, серьезный до бледности Скули пустил огненную стрелу.

Погребальный костер полыхнул весь разом. Из собравшейся возле озера толпы местных вышло больше сотни девушек. Они в печальной тишине пустили по воде венки. Девушки чествовали настоящего героя, защитившего их дома от огня, а тела — от надругательства и смерти. В моих глазах защипало, а горло сдавил спазм, но в этом мире воинам нельзя плакать на виду у всех.

Воинам нельзя, а вот ветеранам-«пенсионерам» можно все. По заросшим бородой щекам принесенного на носилках Клеппа катились крупные слезы. Гигант не мог пошевелить ни единой мышцей. По уверениям целителей, его позвоночник был сломан в трех местах, и это вдобавок к десяткам переломов костей и разрывов сухожилий. И все же, едва придя в себя, берсеркер чуть не покончил с собой, попытавшись откусить язык. Но карауливший этот момент Скули был начеку и сначала вырубил гиганта, а затем поговорил с ним по душам. У викингов жить калекой считается хуже смерти, и новый херсир сам бы убил товарища, если бы не крошечная надежда, которую ему подарил я. И в этот шанс Говорун вцепился как клещ.

Армия возвращалась домой, оставив в пограничных крепостях усиленные гарнизоны. Благодаря они и речной флотилии с акаяси-буксирам и мы попали в столицу всего за седмицу. Освободившиеся по причине людских потерь места на баржах заняли те, кто разделил со мной все тяготы защиты крепости Дун-Нова.

За это время я успел встать на ноги и к моменту прибытия в Лугус вновь начал командовать своим «цирком».

В саму столицу мы не сунулись — нечего пугать народ и злить Чистых. Большая часть барж с поводырями и их питомцами отправились домой, а остальные поселились в эксклюзивно снятом постоялом дворе в пригороде. Причем я не стал рассекречивать свою «явку» в речном кабаке — до всеобщего мира и любви друг к дружке в этом королевстве было еще очень далеко.

Не успели мы расположиться на постоялом дворе, как из королевского дворца явился посыльный с приглашением на прием в мою честь. Там должны были чествовать мои подвиги и официально увенчать княжеской короной. Вдруг стало так противно, что я едва не отказался.

Перед королевским приемом у меня были еще одни сутки, поэтому следующий день я провел в приятной компании Насти. Светлый человечек сумел разогнать мрачные тучи моего настроения. Так хорошо и спокойно мне не было уже очень давно.

А почему бы и нет? Ее отец уже не выказывает нежелание заполучить такого зятя, даже наоборот, стал со мной внимателен и добродушен.

Увы, все светлые мечты зарубило на корню появление Ровены. Она, как и в прошлый раз, пришла под утро, и меня вновь захлестнуло алым туманом страсти. Что лучше: тлеть или сгореть в буйном огне? Прожить долго и спокойно или коротко, но счастливо и ярко, ежеминутно ощущая оголенными нервами каждую молекулу Вселенной?

Душа и разум склонялись к первым вариантам, а бешеный моторчик в груди и еще кое-какие органы твердили о красоте жизни мотылька.

Не знаю, каким чудом мне удалось не дать Ровене надежду, тем самым толкнув ее на убийство мужа; а в том, что она на это способна, сомнения у меня не было. Она ушла, и наваждение немного отпустило. В голове даже появилась мысль, что это чувство сродни навеянной дикарским божком эйфории, но была отброшена как явно бредовая.

После таких бросков из одной крайности в другую встречу с сильными мира сего я воспринял равнодушно. Короля на церемонии не было, и, если честно, от этого мне было даже легче перенести все «процедуры». Княжеской короной меня венчал кардинал, что было хорошо, но рядом находился Врадак, и это портило все впечатление. Не знаю, то ли его безумие достигло еще больших глубин, то ли это касалось только меня, но монах яростным взглядом буквально прожигал во мне дыры. Казалось, лопни тонкая струна его воли — и он загрызет меня, как бешеный пес. Было ясно, что я как-то умудрился отдавить ему все любимые мозоли и поломать самые важные планы. Но какие? Чем я не угодил этому человеку?

Да тем, что появился в этом мире и выжил всем назло, — этот ответ на насущный вопрос подтвердило время, но в момент коронования я этого еще не знал.

Траур по королевской чете уже давно закончился, но радость так и не вернулась во дворец — все напоминало чопорный раут англичан. Придворные были облачены в строгие одежды, а звуковым фоном под сводами дворца стал хор церковных мальчиков. Это еще больше утвердило меня в мысли, что пора смываться с этого «праздника жизни», что я и проделал.

У выхода из королевского парка меня ждал заранее нанятый экипаж. На его запятках стояли Али и Зеленый, а на козлах возле кучера восседал весело скалящийся Турнок.

Ехали мы недолго — до одного из самых фешенебельных ресторанов столицы. На этот вечер я зарезервировал самый большой зал, хотя уверен, что в остальных помещениях ресторана сегодня ночью уютно не будет никому.

Изысканно оформленное помещение с трудом вместило в себя почти сотню воинов, среди которых были: викинги, рыцари и гвардейские тяжелые пехотинцы — все, кто участвовал в обороне Дун-Нова.

Я подошел к своему месту во главе длинного стола и, не садясь, взял в руки бокал с дорогим вином.

— Я обещал напоить вас лучшим вином в королевстве и сдержал свое слово. Там, — взмахнул я бокалом, указывая в сторону королевского дворца, — нашу победу празднуют те, кто не имеет к ней ни малейшего отношения, поэтому мое место именно здесь. Каждый из вас навсегда останется моим другом и может рассчитывать на помощь. Те же, кто потерял в бою здоровье, получат его обратно, даже если это полностью разорит меня. А теперь гуляйте и пейте! Эта ночь — ваша, потому что у Лугуса она есть лишь благодаря нашей победе.

В ответ под сводами зала взорвался многоголосый рев. Официанты у стен смертельно побледнели.

Сам не знаю, каким чудом мне удалось не напиться до беспамятства, возможно, потому что рядом не было Клеппа. Это стало еще одной причиной побыстрее заняться выполнением данного обещания. Да только я немного покривил душой перед соратниками — разоряться я не собирался. Для этого мне срочно нужен был собственный целитель, а лучше два, причем очень высокого ранга, и я знал, где его (или их) взять.

Логика была простой как палка: если нужен маг — иди к магу.

Рассвет и муки похмелья застали меня в пути, и это было даже хорошо. Терпкий квас и свежий воздух над просторами Дольги исцелили лучше любой магии.

Мы мчались вверх по реке на диковинном для этого мира кораблике. Я назвал его «тройкой». Пока мы воевали, мастера-корабелы закончили небольшое судно, в котором сумели воссоздать техногенно-национальные элементы из моего мира. Три акаяси разгоняли рассчитанную всего на пять человек лодку до скорости, позволяющей судну уверенно подняться на самые настоящие подводные крылья. Чем не крылатая птица-тройка?

Всего через три часа я оказался прямо у ворот огромного поместья-крепости, принадлежавшего магистру Годобраду. Судя по физиономии мага, вышедшего на зов стражников, меня здесь знали и очень не любили.

— Что тебе нужно, человек?

— В принципе не что, а кто, но это как тебе будет угодно, маг. Позови магистра Годобрада.

— Что ты можешь предложить великому магистру? — едва не задохнувшись от моей наглости, спросил маг, делая ударение на уничижительное «ты».

— Как насчет пары миллионов золотых и изрядной кучки древних артефактов? — равнодушно изрек я, с удовольствием наблюдая, как брови мага лезут вверх, а с лица сползает надменность.

Мощное течение омывало меня, как ураганный ветер, принося не только прохладу, но и понимание мощи несущего меня существа. Жизнь всегда движется кругами, и рано или поздно мы вновь оказываемся в местах, которые становятся вехами судьбы. И с такой же уверенностью можно сказать, что ничто в этой жизни не повторяется.