– Вайлет, – смягчившись, добавил я, – мне прекрасно известно, почему и зачем ты это сказал, и я совершенно не злюсь на тебя. Но больше так не делай.

Отвернувшись от сотника, я обратился к старшим диких:

– Клятва Небесного Орла священна. Барон оставил нас, не пояснив причин и не отдав никакого приказа. Мы все свободны, и теперь вы можете наняться к кому угодно. Предлагаю дать клятву мне. Условия узнаете у приора легиона Снежного Медведя. Кто примет правильное решение, подходит ко мне, остальные должны пойти своей дорогой еще до восхода солнца.

Закончив свою речь, я развернулся и отошел метров на тридцать к небольшому деревцу, где и присел на траву.

Дружный рев и ритмичные удары по земле сотен ног стали уже такими привычными, что не могли меня разбудить. Причиной моего пробуждения стало солнце, заглянувшее под крону приютившего меня дерева. Я всегда был совой и любил поспать подольше. Впервые с момента попадания в этот мир у меня появилась возможность потворствовать этой слабости. После ночной переправы прошло три дня, и наш легион медленно двигался к месту, где теоретически сейчас должны находиться доракские войска.

Теперь чужих диких рядом со мной не было – только свои. Старшие раздумывали недолго и принесли мне клятву. Собрав из всех диких две увеличенные манипулы, я пытался сбить из них относительно боеспособные подразделения. Точнее, не я, а на удивление быстро спевшаяся парочка. Я же предавался сибаритству – такому, как дополнительные полчаса сна.

Сев на своей плетеной подстилке, я увидел, как Снежный Медведь гоняет манипулы по большой поляне в лесу, а рядом с ним вышагивает Вайлет. Он обладал легким характером, поэтому быстро отбросил все обиды и предложил свою помощь в подготовке легиона. Его советы пришлись очень кстати. Сотник заметил, что легионеры неплохо орудуют щитами, но при этом совершенно бездарно используют гладиусы, точнее, некий суррогат стандартного римского меча. Именно на первой совместной тренировке я понял, что могу отстраниться от процесса обучения. Точнее, мне придется это сделать, чтобы не мешать двум профессионалам. Мое преимущество обладания эксклюзивной информацией сошло на нет. В этот момент очень важно отойти в сторону и не тянуть одеяло на себя.

Мое пробуждение заметила Тири. Она тут же подхватила бережно накрытую чистой тканью миску и подошла ближе. Судя по перевернутым у костра котлам, дикие уже позавтракали. Теперь нашей поварихе приходилось готовить на костре – походную кухню и телеги мы бросили. Хорошо хоть Тири удалось как-то уговорить лошадей переплыть реку.

– Чудесное утро, – поздоровалась хаоситка, присаживаясь рядом.

– И тебе доброе утро, – улыбнулся я, наблюдая за тем, как Тири споро расставляет на лоскуте ткани миску, раскладывает небольшой кусочек лепешки, два яблока и луковицу.

Всегда удивлялся, как женщинам удается создавать уют даже в халупе и изысканно оформлять даже дастархан на пикниках.

– Благодарю, хозяюшка, – кивнул я заулыбавшейся и почему-то покрасневшей Тири.

Каша как всегда была выше всяких похвал, поэтому закончилась быстро, как и все остальное. Уверен, что мне была выделена усиленная пайка, и при этом я не наелся. Удивляться здесь нечему – наши припасы таяли, как снег под весенним солнцем. Две сотни прожорливых диких быстро справились с запасом продуктов. Именно это и было основной причиной того, что мы двигались в сторону доракского войска, точнее, его продуктового обоза.

Позавтракав, я внимательнее присмотрелся к маневрам на поляне.

Да уж, былое благолепие, так сказать, размылось. Скрепив рыхлое тело необученных центурий декурионами из ветеранов, удалось добиться относительного успеха, но не более того. Центурии двигались слаженно, но было видно, что они распадутся от малейшего давления. Оставалось надеяться, что, добравшись до доракских войск, мы все же получим некоторое время на тренировки. С внешним видом все было так же неоднозначно. Когда манипулы стояли фронтом ко мне, то выглядели пристойно – над ровным рядом скутумов выглядывали одинаковые пластинчато-кожаные шлемы, а снизу виднелись ноги в сандалиях. А вот при переходе центурий в режим «черепахи» в глаза бросалось, что середина «крыши» выглядит пестро и, можно сказать, убого. Там неряшливыми заплатами смешивались обычные щиты и кое-как сбитые вместе доски.

Хотя когда мы начинали, так выглядела вся масса легионеров. И ведь ничего, справились.

Глядя на маневры центурий, я захотел вмешаться в процесс, но здравый смысл говорил, что делать этого не стоит. Оба приора справлялась и без моих нравоучений – тормозила только сырость подготовки самих легионеров.

Взгляд скользнул по фигурке Тири, которая отмывала мой котелок в ручье. Лек крутился рядом с ней, при этом не догадавшись предложить свою помощь. Но меня привлекли не отношения между подростками. Котелок, точнее, его исчезнувшее содержимое, наводил на тягостные мысли.

Нужно поторопиться.

– Приоры, ко мне! – став на ноги, крикнул я.

Оба командира манипул, у которых общей была лишь должность, бодрой трусцой направились в мою сторону. Вайлет долго не мог привыкнуть к новому статусу, но успокоился, когда я объяснил, что это лишь для внутреннего пользования, да и то ненадолго. К тому же он прекрасно понимал: если бы оказался не у дел, ему было бы намного хуже.

Оба приора поприветствовали меня ударом кулака в грудь. Медведь сделал это с максимальной серьезностью на лице, а вот для сотника все было не больше чем игрой, замешенной на моей прихоти.

– Собирайте войско, мы выдвигаемся.

Медведь еще раз двинул себя кулаком в грудь и пошел к застывшим на поле манипулам. Вайлет хотел повторить маневр своего временного коллеги, но я его остановил:

– Как думаешь, нам еще далеко идти?

– Понятия не имею. Если король сейчас там, куда был вызван барон, то к вечеру будем на месте, но не уверен, что это так. Война все же, – пожал плечами Вайлет.

– Да уж, война, – проворчал я, подумав: везением будет не то, что мы найдем короля с войсками на указанном сотником месте, а то, что мы не встретимся там с главными силами кого-то из тальгийских генералов.

Надежды Вайлета и мои опасения сошлись, как тринадцатое число с пятницей. Ближе к вечеру мы услышали отдаленный грохот. Невысокие холмы и пятнами разросшиеся рощи скрывали перспективу, так что можно было надеяться только на разведчиков. Еще через час быстрого марша один из парней Кота явился с донесением. Впереди шел бой. Тальгийцы так увлеклись, что не заметили, как им в тыл вышли наши разведчики. Мало того, дикие, при всей своей неповоротливости, остались незамеченными и принесли очень важные сведения.

Там, где одна из пресловутых тысяч рек сливалась с соседней, столкнулись две армии. Доракцы форсировали два брода у излучины и сошлись с пехотой тальгийцев. Ситуация была аховой. Высоту возле брода оседлали маги тальгийцев, а пехота закрывала их от тяжелой конницы доракцев. Плохо было то, что доракский король не решился переправить магов в помощь своей тяжелой коннице. У рыцарей было два варианта: отойти обратно за реку под дождем из заклинаний и стрел либо атаковать пехоту тальгийцев.

Оба варианта не были оптимистичными. У каждого рыцаря наверняка имелась хорошая защита от магии, но она не вечна, и половина амулета разрядится до того, как их владельцы попадут под защиту своих магов или перебьют чужих. Но проблемы рыцарей – это забота короля. У меня своих выше крыши – в деструкторах осталось не так уж много энергии. И все же помочь придется.

– Медведь, Вайлет, разворачивайте манипулы! – крикнул я, жестом останавливая горниста.

Когда наш мини-легион выстроился, я вместе со штабом и отрядом Утеса встал за манипулой Медведя практически под развевающимся на слабом ветру стягом. Теперь знаменосец находился посреди манипулы в стыке двух центурий. Манипулу Вайлета подпирал штурмовой отряд Быстрого Буйвола – того дикого, который привлек мое внимание своим ржавым двуручником. После двух дней пребывания в легионе новый декурион штурмовиков не только оброс броней, но и изменил отношение к оружию. Теперь его меч яростно отражал лучи заходящего солнца.