Городовые отреагировали вполне предсказуемо. Выхватили револьверы и начали палить сквозь дверь.

– Отставить! – заорал я, потому что за грохотом выстрелов сумел расслышать звон разбиваемого стекла.

Дверь выбил самостоятельно и тут же кинулся к окну. А внизу уже все давно закончилось. Чиж не только повалил слишком резкого наркоторговца на землю, так еще и зачем-то душил его в локтевом захвате. Руки Арнольда висели словно плети. Похоже, Чиж предварительно вывернул их из суставов. Помню, как мастер Ито обучил парня этому приему, который почему-то вызвал у Чижа бурю восторга.

– Осип, ты что там творишь?! – крикнул я из окна.

– А? – подняв голову, ошалело уставился на меня мой воспитанник.

Похоже, парень решил, что одна из трех выпущенных барыгой пуль досталась мне. Не верит в меня парень. Даже как-то обидно стало.

– Вы в порядке? – посветлел лицом Чиж и наконец-то отпустил уже переставшего хрипеть пленника.

– Проконтролируй, чтобы он не сдох, – недовольно бросил я этому энтузиасту.

Кто бы сомневался, что искусственное дыхание рот в рот мой воспитанник применять не станет. Он просто перевернул тело и пару раз надавил на грудину ногой. Барыга закашлялся и начал дышать.

А этому он где научился?

Я лишь сокрушенно покачал головой и вернулся к уже отошедшему от шока Леше. Моего друга потряхивало, но он старался держаться молодцом. Даже сумел грамотно организовать обыск номера, а затем составить отчет по найденным там запрещенным препаратам.

Каким бы ни было отношение монаршей семьи ко мне лично, но поддержанные генерал-губернатором Западной Сибири доводы о вреде наркотиков были приняты к сведению. Запретили для свободной продажи как героин с кокаином, так и опиумную пыльцу и другие производные дурман-цветка, произрастающего в местах Силы.

Уже закончив с основной частью работы, осунувшийся Леша хотел отправиться в управу, но я не дал. Сам позвонил полицмейстеру и попросил позволить следователю закончить этот рабочий день пораньше. Барыгу, которому Чиж вывихнул руки, а приехавший по вызову помощник Яна Нигульсовича вправил обратно, увезли в управу еще полчаса назад. Так что я с чистой совестью отдал папку с документами городовому, а Лешу запихнул в уже освободившуюся студийную легковушку. Через двадцать минут мы сидели в отдельном кабинете «Старого охотника», а еще через полчаса к нам присоединился Дава.

Честно, я думал, что он просто воспользовался поводом, чтобы опять налакаться водоньки, но – о чудо! – пил наш неправильный еврей только для вида. Да и явился в кабак очень встревоженным. Он больше подливал Лехе, чем себе, внимательно выслушивая пьяные жалобы друга. Я тоже пил мало – завтра на рассвете идти на болота, а там с похмельем делать нечего. Сия простая истина известна даже самому тупому и самоуверенному шатуну.

Обычно Леше хватает пары рюмок, но сегодня он вылакал почти триста граммов и только после этого поплыл. Но обсудить успели многое. Досталось и мне, и Даве за то, какие мы плохие друзья. Узнали мы и о том, как сложно слишком молодому следователю поддерживать свой высокий статус. Под конец Леша выплеснул на меня сгусток ревности, явно копившийся у него давно. Пришлось долго и нудно объяснять, что не было у меня никаких чувств к его супруге, кроме мимолетного увлечения. Ну не говорить же ему, что в Лизу был влюблен бывший хозяин моего тела, а старик, которого занесло сюда из другой реальности, просто в ужас пришел от перспектив романа с судейской дочкой.

Домой напившегося до изумления Лешу увозили уже в темноте. Была у меня трусливая мыслишка послать вместо себя Чижа. Но все же пересилил себя и, подхватив друга под правой локоток, вместе с Давидом потащил жертву чрезмерного возлияния к двери особняка молодой четы Вельц. Даже не позволил подсобить выскочившему к нам лакею.

В холл по лестнице сбежала одетая в строгое платье Лиза. После той темной истории с изнасилованием она растеряла свой былой задор и тягу к эффектным нарядам. Хорошо хоть не повредилась рассудком и осталась вполне адекватна. Ну, почти…

Стрельнув в меня каким-то непонятным взглядом, заворчавшая супруга указала нам путь в гостевую спальню.

Правильно, в таком виде на супружеском ложе делать нечего. Мы сбросили свой груз на кровать, вокруг которой с охами и ахами завертелись две преклонного возраста служанки.

Теперь бы смыться отсюда побыстрее.

– Игнат Дормидонтович, уделите мне пару минут, – попросила Лиза.

Да уж, не получилось.

Дава отвесил какой-то странный полупоклон и почти выбежал из дома, ну а мне, судя по всему, придется отдуваться за всех.

– Слушаю вас, Елизавета Викторовна, – с максимальной вежливостью отреагировал я.

– Игнат Дормидонтович, – чуть помявшись, заговорила Лиза, – я хочу поблагодарить вас за Лешу.

А вот это неожиданно. В том, что дочь судьи быстро узнает все подробности случившегося в гостинице, я не сомневался, но эмоции, которые легко читались на ее лице, удивили и порадовали. Она явно переживала за мужа и относилась к нему как минимум с теплотой и нежностью. Возможно, именно угроза потерять его навсегда разбила какие-то оковы и пробудила что-то, спавшее до этого момента.

В ответ я лишь искренне улыбнулся.

– Я рад, что у моих друзей все хорошо.

Лиза улыбнулась мне с той же искренностью.

– А я рада, что у нас есть такой друг. Доброй ночи, Игнат Дормидонтович, – сказала она, протягивая руку для поцелуя.

– Доброй ночи, Елизавета Викторовна, – ответил я и в кои-то веки со спокойной душой прикоснулся губами к кисти Лизы.

– Ну, что там? – напряженно спросил сидевший на заднем сиденье паромобиля Дава.

– Все очень хорошо, – сказал я, плюхаясь рядом. – Похоже, для того чтобы наш друг зажил счастливой семейной жизнью, нужно было пальнуть в него из револьвера.

– Слушай, – прищурившись, заявил еще один женатый бедолага, – а может, и с моей женушкой поговоришь?

– Нет, дружище, – ухмыльнулся я, подавая Чижу знак рукой, чтобы трогал. – В твоем случае нужна пушка, причем стрелять должна именно Ракель Натановна.

Дава погрустнел и обреченно вздохнул.

С кем угодно готов поспорить, что ни в одной из двух реальностей, в которых мне довелось пожить, нет будильника круче, чем у меня. Чтобы встать за час до рассвета, нужно было всего лишь вечером высказать просьбу вслух. А еще спросонья не испугаться того, что во тьме неведомая сила стягивает с тебя одеяло. Когда-то, спасая мою жизнь, другой домовой в другом доме так же будил непутевого постояльца. Тогда я чуть не обделался, а сейчас это вполне привычное для меня дело.

Я зевнул и потянулся к магическому светильнику на журнальном столике. Под кроватью забурчало. Затем часто затопало по паркету, ухнуло в печи и заскрипело чем-то на чердаке. Домовой убедился, что я проснулся, и к кроватетрясению переходить не стал.

– Благодарствую, Кузьмич.

В ответ на чердаке еще раз ухнуло.

Ну что, пойдем будить Чижа, причем лично. Было дело, я попросил о подобном домового, но там разразилась целая битва. Сначала Осип опрометчиво проигнорировал побудку, что раззадорило Кузьмича и он устроил не только кроватетрясение, но и локальный надкроватный дождик. Разбуженный парень психанул и начал ругаться, за что получил жестяной кружкой по лбу. Пришлось вмешаться, потому что мой воспитанник клялся засыпать все углы серебряной пылью и пригласить в дом батюшку.

Улыбнувшись этим воспоминаниям, я быстро принял душ и провел иные гигиенические процедуры. Зарядка сегодня отменяется – нагрузок нам хватит и на болотах. Спустившись на первый этаж, постучался в комнату Чижа. В этой реальности родители и опекуны не особо считались с личным пространством подростков, но у меня по данному вопросу было иное мнение.

– Вставай, лежебока!

– Сейчас, – невнятно промычали из-за двери.

– Сейчас я Кузьмича позову.

На чердаке тут же ухнуло.

– Иду уже, – обиженно прогудел юноша и зашуршал одеялом.