Они начали спуск в долину и остановились там, где дорога огибала большой валун и резко ныряла вниз, направляясь прямиком к стенам. До арки, ведущей внутрь крепости, оставалось несколько сотен шагов. Аоранг отметил – чем дальше, тем лучше выглядела дорога. Похоже, тут ее никогда не разбивали ни колеса, ни копыта…

Всадники спешились. Тилла отдал поводья телохранителю и сделал знак Аорангу следовать за ним. Они обошли валун и остановились на краю склона, глядя вниз.

– Видишь, вон там? – указал молодой князь.

– Да…

У подножия склона, полузасыпанный песком, лежал скелет. Плоть полностью истлела, пустынные ветры выгладили костяк. Некогда на нем были латы, от которых остались лишь рассыпанные бронзовые пластинки и черный, будто обугленный, шлем.

– Доспехи почернели, – прошептал Аоранг. – Почему?

– Закоптились, – сухо ответил Тилла. – Ты видишь, как он лежит? Головой к нам! Он шел со стороны крепости. Убегал, старался уйти как можно дальше, пока его несут ноги! Но упал и умер на дороге, не успев подняться на склон… – Он задумчиво посмотрел в сторону крепости. – Наверняка там, под стенами, лежат его менее выносливые товарищи. Этот бедолага просто прожил дольше прочих.

– Но что его убило?

– Злые чары, – резко сказала Мирта, подходя к мужчинам. – Гнездо Рассвета убивает незваных гостей невидимым жаром. Много кто хотел попасть туда в поисках сокровищ или колдовских тайн. Никто не вернулся живым…

– А я, значит, вернусь, – пробормотал Аоранг.

– Мы на это надеемся, – ответил Тилла. – Тебя звала царевна – ну, или ее дух. Но пока не войдешь – не узнаешь.

– Она жива, – уверенно сказала Мирта. – Мои духи видели ее там. А вот переселенцы уцелели едва ли…

– Что за переселенцы? – насторожился Аоранг.

Тилла и его пожилая родственница переглянулись.

– Когда первые желтоглазые из столицы прибыли в Манх, мы уже ждали их, – начал Тилла. – Ножи наточены, жертвенники убраны цветами… Однако Мирта сказала мне – не спеши, не трогай царевну. Духи не велят торопиться. И я приказал не трогать Аюну и сопровождавших ее людей – из уважения к Мирте и ее могущественным духам.

– Да, Тилла просто послушался меня, хоть и ворчал, – кивнула старуха. – А я сразу увидела, что царевна Аюна – необычное существо. Поняла по ее глазам. Они будто смотрели в другой мир. И видели совсем не то, что прочие смертные. Переселенцы были как потерянные, а она спокойно вела их куда-то… будто зная куда!

– Да, это было весьма удивительно, – подтвердил Тилла. – Мы подумали, верно, дивы ей шепчут. И решили не нападать ни на царевну, ни на переселенцев, что держались подле нее… В сущности, они и так готовились сами погубить себя. Пока другие желтоглазые обустраивались в Манхе, Суре и северных городах вдоль тракта, царевну некие силы увлекали все дальше на восток. Многие из переселенцев отстали по пути, особенно когда стало ясно, что Аюна стремится прочь от городов, в пустынные горы… Этих мы убивали во славу Тигна Кары и дальше следовали за царевной. Мы проводили ее и оставшуюся кучку самых верных до этого самого места. – Тилла топнул ногой. – А дальше они пошли одни. Миновали вон те ворота… и больше их никто не видел.

Аоранг взглянул на желтую крепость, и мурашки пробежали по его телу.

– Что там? – тихо спросил он. – Вы ведь знаете? Что говорят ваши предания?

Тилла и Мирта вновь обменялись взглядами.

– Пора ему сказать, – кивнула колдунья. – Аоранг, слыхал ли ты о лунных стойбищах?

– А-а-а! – медленно протянул мохнач.

Вот оно что! Конечно, Аоранг слыхал о накшатрах. Некогда сам святейший Тулум, отправляя своего воспитанника в странствие на юг, просил его по случаю примечать подобные храмы, не брезгуя даже самыми вздорными слухами… Впрочем, Аоранг, хоть и прошел через Солнечный раскат дважды и побывал во множестве иных земель, ни разу такого храма не встретил. И втайне считал их всего лишь легендой.

Значит, подобная легенда взяла и спасла жизнь Аюне…

– По преданию, эти храмы впускают в себя лишь арьев царского рода, – сказал мохнач. – Всех остальных они убивают…

– Так и есть. Вон тому свидетельства! – Тилла указал на обугленный скелет.

– Давно ли переселенцы вошли в крепость? – спросил Аоранг.

– В середине зимы.

У Аоранга упало сердце. Несколько месяцев в заброшенном храме?! Без еды, без воды!

– Мирта верит, что царевна жива, – напомнил князь, наблюдая за его лицом.

– Духи подсказали мне это, – кивнула колдунья. – Когда я была дерзкой, остроглазой девицей, то подобралась к этим стенам на полет стрелы. И разглядела под аркой вот такой знак на стене. Во-он там, за вторыми воротами… – Мирта подняла растопыренную ладонь. – Желающий войти должен приложить свою руку к этому знаку. Если храм признает тебя – двери откроются. Верно, ты не арий – но ты призван! Сама царевна сказала тебе в видении: «Будем вместе в Гнезде Рассвета»…

Мохнач устремил взгляд на развалины.

«Ты там, любимая? Ответь! Ты звала меня – вот я, здесь!»

Желтые стены были мертвы и молчаливы.

– Так ты идешь? – нетерпеливо спросил Тилла. – Мне уже голову напекло!

Аоранг, не отвечая, направился в сторону крепости.

Он спустился со склона и пошел дальше по дороге. Обогнул полузасыпанный песком скелет в доспехах. Дорога, вымощенная каменными плитами, сама стелилась под ноги.

«Господь Исварха, укрепи меня, – шептал он. – Аюна, я к тебе…»

Ближе к крепости, у обочины, мохнач заметил еще один скелет, потом еще один… И перестал их замечать. Душа парила на крыльях… ноги не касались земли… Он радовался, что избавился от Тиллы, что остался наконец один. Вот есть он, идущий к цели, – и солнце, и неподвижный жаркий воздух, и дорога, и стены впереди…

Аоранг был спокоен и даже весел, сам не понимая почему. «Вот он я, – думал он. – Приди, незримый огонь, и сожги меня, если сможешь, я тебя не боюсь!»

Ему казалось, что он уже перешел незримую черту, за которой человеческие страхи не имеют значения.

«Просто я иду к Аюне, – решил мохнач. – Вот в чем дело. Я иду к Аюне – и земная участь не имеет значения!»

Вскоре развалины уже нависали над головой, отбрасывая короткие тени. Аоранг вошел под арку внешней стены, невольно порадовался укрытию от палящего полуденного солнца. Дальше, за глубокой аркой, снова резал глаза слепящий свет, не давая рассмотреть, что находилось за воротами.

Тут, около самой крепости, обугленных костей не было. Видно, у тех, кого накшатра не впустила, оставалась возможность убраться подальше.

Аоранг огляделся, разыскивая то, о чем говорила Мирта. А вот и пятерня!

Справа под аркой в каменной стене виднелась вмятина – отпечаток ладони. Как будто некто приложил к стене раскаленную руку, оставив след в камне…

Аорангу невольно вспомнились развалины на расколотом холме под Эрехом, где они с Симахом нашли яму с мертвецами. Там тоже была раскрытая ладонь. Измазанная кровью, оскверненная знаком кровавого солнца – но точно такая же!

Какая же невероятная сила расколола тот холм и разорвала надвое храм, вырвавшись наружу? Уж не пытался ли туда войти недостойный?

«Вот и поглядим. Хотя бы проверим догадку», – весело подумал он и решительно приложил ладонь к вмятине.

Широкая ладонь мохнача никак не вписывалась в отметины пальцев. Он невольно напрягся…

Однако ничего не произошло.

– Гм… – хмыкнул мохнач, оглядываясь.

Вокруг ровно ничего не изменилось. Не распахнулись прежде незримые ворота… Не раскрылась стена, не возникла лестница… Да и сам он не ощущал описанного в легендах убивающего жара.

«Аюна уже прошла здесь и провела людей… Может, лунное стойбище так и стоит открытое? В таком случае сурьям нечего бояться…»

У Аоранга мелькнула мысль выйти из ворот и помахать рукой Тилле, но он передумал. А если все же нет? Зачем ему на совести сожженный отряд? Тилла поклоняется ужасному богу, но Аорангу он ничего плохого не сделал…