На закате Аоранг добрался до холма, увенчанного сторожевой башней. Она была сложена из глины пополам с дробленой соломой и напоминала высокогорлый кувшин. У подошвы холма, по берегам заросшей камышом речушки, расположилось селеньице. Оно напоминало тот глиняный город, где мохнач едва не распростился с жизнью, но был куда меньше: даже и не селение, а один большущий земляной дом, напоминающий дом белых муравьев, с десятками ходов, дверей и дымовых отверстий.

Аоранга заметили издалека. Он шагал по утоптанной тропе вдоль озимых полей, положив руку на холку трусившего рядом саблезубца, и видел, как люди мечутся возле домов, сбегаясь к башне. Когда мохнач вошел в селение, его уже встречала полная любопытства настороженная толпа во главе с местным жрецом. Молодой жрец, изукрашенный синими вихрями и молниями, вышел навстречу незваным гостям и почтительно приветствовал их, поклонившись сперва Рыкуну.

– Я держу путь во исполнение воли почтенного Ашвы, – сказал Аоранг. – Он сказал, тут я могу рассчитывать на кров, помощь и нужные мне сведения. Я иду в южные земли с важным поручением. Не бойтесь Рыкуна – он никого не тронет.

– Мы примем Великого Кота как подобает, – склонился перед ним жрец. – И тебе окажем должный почет, посланник тучегонителя Ашвы, кем бы ты ни был. До нас доходили необычайные слухи о зимнем жертвоприношении в великом храме. Ты, видно, и есть тот самый священный муж Богини, из Первых Людей?

Аоранг поморщился:

– Мне нужны ночлег и пища. И Рыкуну. Он сегодня толком не охотился – только нору суслика раскопал…

– Я прошу тебя отдохнуть под моим кровом, – предложил жрец. – Очаг растоплен, внутри хватит места и для Великого Кота, и для тебя. Ужин и воду для омовения вам принесут.

– Благодарю, – склонил голову мохнач. Он был доволен – все устроилось проще, чем он ожидал.

Хорошо все же, что здешние жители совсем не боятся Рыкуна! Аоранг уже знал, что его тут считают любимым ездовым животным Богини. Хотя попытки оказывать саблезубцу божественные почести всегда смешили верного Исвархи.

– Скажи, почтенный, – спросил мохнач, пока они шли мимо напоминающих соты, слепленных вместе глиняных домиков. – Здешняя сторожевая башня охраняет южную границу земли Великой Матери?

– Так и есть, муж Богини.

– А что дальше к югу?

Молодой жрец пожал плечами:

– Там уже не наша земля. Мы никогда туда не ходим.

– Живут ли там люди?

– Какие-то оборванцы кочуют, но никогда не приближаются к границе, боясь молний… Какое нам до них дело?

– Вам-то, быть может, и никакого, – проворчал Аоранг, – но Ашва послал меня именно к ним.

– Зачем? – искренне удивился жрец.

– Узнать волю богов.

Услышав о богах, жрец многозначительно покивал и больше вопросов задавать не стал.

«Стало быть, завтра я пойду в неизвестность», – с досадой подумал Аоранг.

После долгого дня пути и сытного ужина утомленный Аоранг уже готовился провалиться в сон, когда его разбудило негромкое рычание саблезубца.

– Кто там, Рыкун? – спросил он, приоткрывая глаза.

Снаружи донеслось хихиканье, и женский голосок окликнул его:

– Дозволь войти, муж Богини! Большой Кот не пускает меня!

– Рыкун, свои! – приказал Аоранг, спуская ноги с низкой лежанки.

В дверном проеме возник огонек, озарявший только держащую его руку, плечи и улыбающееся лицо.

– Доброй тебе ночи, муж Богини!

Девица с длинными черными волосами, в домотканой рубахе без рукавов проскользнула внутрь и по-хозяйски поставила светильник на возвышение, служившее в глиняных домах столом.

– Старейшины назвали меня достойной согреть твое ложе, – деловито сообщила гостья, начиная развязывать поясок. – Мы понимаем, ты устал после долгого пути, поэтому я не буду слишком утомлять тебя…

– Ступай прочь, – процедил Аоранг.

Девица замерла, изумленная прорвавшейся в его голосе злостью.

– Почему? Что не так?

– Уходи, – буркнул Аоранг, вновь укладываясь на лежанку и отворачиваясь к стене.

За его спиной раздалось обиженное фырканье, затем быстрые удаляющиеся шаги. Аоранг лежал, глядя в стену. Сонливость пропала бесследно – душила злоба. Кроме того, уже зная обычаи этой страны, он понимал, что в покое его так просто не оставят.

В самом деле, вскоре снаружи снова раздалось предупреждающее рычание саблезубца и сердитые голоса. Аоранг тяжко вздохнул, встал и выбрался во двор. Там уже ждало целое семейство обиженных, во главе со жрецом. За спинами, напоказ утирая слезы, сверкала глазами черноволосая девица.

– Ты оскорбил наше гостеприимство! – сурово заговорил жрец. – Что заставило тебя столь грубо нарушить священный обычай? Тебя, мужа Богини! Наши девушки чуть не подрались за честь провести с тобой ночь, а ты…

– Я не буду спать ни с одной женщиной в этой проклятой земле, – отрезал Аоранг, чувствуя, как вновь подступает ярость.

Судя по насупленным, красным от гнева лицам стоящих во дворе, их одолевали сходные чувства.

– Не будь ты послан самим Ашвой, – начал жрец, – не будь ты священным мужем…

– Тот, кто нанес нам столь тяжкое оскорбление, не должен встретить рассвет! – крикнули из толпы.

Остальные подхватили выкрик одобрительными возгласами.

– Не угрожайте мне, – холодно ответил Аоранг. – Я был похоронен и вернулся к жизни. Я ничего не боюсь, и вы ничего мне не сделаете. Благодарю вас за кров и пищу. Я переночую и уйду.

Вернувшись в дом, он еще долго слышал громкий спор во дворе. Наконец веское слово жреца оказалось последним, и обиженные разошлись. Рыкун вновь улегся на пороге. Аоранг завернулся в одеяло, задумчиво поглядел в сторону дымового отверстия над очагом. Не попытаются ли убить его во сне? Да уж куда им…

«Как смеешь ты говорить, что никому на свете не нужен? – зазвучал в ушах вдохновенный голос Ашвы. – Ты нужен нам здесь – в земле Матери! Ты послан нам свыше!»

О да, он был им нужен! Вскоре ему объяснили, для чего именно боги предназначили ему жить. Как только Аоранга сочли выздоровевшим, к нему явилась Владычица Полей и сразу завела речь о священном браке.

«Опять?!» – вскипел мохнач.

«Теперь все будет совсем по-другому, – принялась уговаривать его слепая жрица. – Ты – живой бог, ты неприкосновенен! Больше никаких жертв, никаких праздников! Мы предлагаем тебе выбрать невесту – а может, двух или трех, сколько сам пожелаешь. Наши девушки красивы и плодовиты, они будут почитать тебя как высшее существо…»

«Так вот что вы задумали? – скривился Аоранг. – Стать племенным быком для вашего стада?»

«А что плохого в том, чтобы стать отцом целому народу? Да, мы хотим от тебя много детей, Аоранг из Первых Людей! Наши пророчества говорят, что твоя могучая кровь способна даже остановить гибель мира!»

Сперва Аоранг хотел язвительно посмеяться над предложением Владычицы Полей. Ему, жрецу Исвархи, пойти на поводу у лжеучения, наплодить «детей бога» в угоду дикарским поверьям? Но потом он вдруг вспомнил про Аюну. Царевна не вернулась спасти его, погребенного заживо. Спокойно вышла замуж и теперь ждет ребенка от другого мужчины, наверняка даже не вспоминая о преданном мохначе… Эта мысль привела Аоранга в такую ярость, что он ответил жрице согласием.

Невеста, которую ему прислали тем же вечером, ему неожиданно понравилась. Ее длинная золотистая коса и медово-карие глаза напомнили ему Аюну. «Наверняка жрица нарочно так подстроила», – подумал он, обнимая девушку. Та с жаром прильнула к нему, лепеча то ли молитвы, то ли заученные восхваления.

– Как я счастлива быть с тобой, муж Богини! Как горда, что избрали именно меня!

– Да замолчи уже, – бормотал Аоранг, целуя пухлые губы.

– А как я буду рада забеременеть от тебя! Какой праздник мы устроим, когда будем хоронить дитя в борозде! Жаль, не успею к весеннему севу, но, может, хоть к озимым…

– Погоди! – Аоранг так и отшатнулся – Что ты сказала?!

– Начиная сев, мы приносим жертву, – объяснила непонятливому девушка. – Это праздник Первого Зерна. Лучшее весеннее дитя уходит к богам. Оно и есть первое зерно, которое бросают в борозду. Ты муж Богини, значит все твои первенцы к ней и отправятся. И лучшую из твоих жен закопают с ними на священном поле…