– Ширам не давал мне такого приказа, – спокойно ответила Янди.

– Мне не следует спрашивать?

– Да, это между мной и братом. Ну что! Не пойти ли мне переговорить с кузнецом?

– Этот трусливый сакон… – протянул накх. – Ты знаешь, что он тебя боится до беспамятства?

– Еще бы ему не бояться, предателю! Ты ведь помнишь, как он со мной обошелся?

– Не умер бы со страху во время беседы.

Янди недобро улыбнулась.

«Да он за сына боится больше, чем за себя», – подумал Даргаш.

Сакон всю жизнь прятался, и вот наконец его настигли. А загнанный человек способен на что угодно.

«Хватит тревожиться за Янди. Она может за себя постоять», – напомнил он себе.

Но перестать беспокоиться все равно не мог. Даргаш и сам не понимал, чего опасается. Словно кто-то целился в них из чащи, но никак не понять, откуда именно прилетят стрелы…

Они вместе направились к землянке кузнеца.

– Сейчас кашей тебя накормлю, – сказал Даргаш. – И ложись спать. Небось всю ночь пробегала.

Янди помотала головой:

– Не время спать. Я вернусь к Учаю…

– Зачем? Мальчик же у тебя!

– Я же сказала – это между мной и Ширамом. Ладно, объясню Учаю, какой великий подвиг ему надо совершить, чтобы милость богини навсегда осталась с ним… И вот тогда уже уйду. А ты тем временем ступай за гусляром.

– Гусляром?

– Да, старый скоморох, за которым нас сюда послал верховный жрец, Тулум. Я вчера видела гусляра близко, как тебя. Он мало того что слепой, так еще и безногий! Как мы потащим его до Мравца?

– Обернусь волком и заброшу его на спину, как лосенка, – пошутил Даргаш. – А потом кинем на волокушу. Авось не растрясем по пути!

– Ты все же посторожнее с ним! Он чародей, наводит мороки. Нападай быстро, чтобы он не успел тебя заколдовать. Гусли сразу же разбей… Дом слепого – у озера, на плоту. И поторопись. Солнце высоко…

– Куда старик денется без ног? – отмахнулся накх.

Когда Янди и Даргаш вернулись к землянке кузнеца, их ожидала крайне неприятная новость. Возле сосны валялись куски разрезанной веревки, Тхери исчез. Даргаш, ругаясь, принялся обшаривать окрестные заросли, но кузнец как провалился. Янди кинулась к землянке. Дверь была заперта снаружи, но когда девушка откинула засов и ворвалась внутрь, то и там никого не оказалось.

– За печкой был тайный лаз! – процедила она сквозь зубы, выходя. – Проклятый Тхери, все продумал! Ищи их, Даргаш! Отыщи моего Шаркана!

Позабыв и об Учае, и о слепом скоморохе, лазутчики кинулись на поиски беглецов.

– Я убью тебя, Тхери, – шипела Янди. – Ты давно это заслужил! Я обещала твоему отцу щадить тебя, но, клянусь Змеем, такой хитрый, трусливый слизняк, как ты, недостоин жить! Подумать только, когда-то я любила тебя! Даргаш, если найдешь кузнеца – убей его на месте! Иначе он воспитает моего сына таким же ничтожеством, как он сам!

Тем же днем в Ладьве, в сенях большой избы старосты нетерпеливо теснились посетители. Столпившись перед дверью, ведущей в теплую часть дома, они вполголоса препирались с Вечкой. Младший побратим повелителя решительно перегораживал дверь. Выглядел он измотанным, словно не спал всю ночь.

– Скоро полдень, а господин все почивает, – понизив голос, выговаривал староста Вилюг. – Как так-то? Люди пришли по важным делам, ждут, носы отморозили! Повелителю уже известно, что арьяльцы сбежали? Или не известно?

– Не мешайте, – твердил Вечка, – повелитель устал!

В толпе, набившейся в сени, послышалось хихиканье и скользкие шутки. Дескать, после ночи с богиней-то да… Тут надо дня два-три отдохнуть! Изнемог, поди, заступник наш пред богами!

– А где богиня? – шепотом спросил кто-то.

– В надзвездных чертогах, где еще? Думаете, ей теперь в избе хлопотать, словно обычной молодице? Они с повелителем провели ночь, ну а на заре она вернулась… – Вечка неопределенно помахал рукой над головой, – в свои горние выси. А господин ушел в избу и отдыхает.

– Ну да, как же иначе-то? – почтительно закивали все. – Богиня же! Стало быть, повелитель отдыхает… Ладно, еще подождем…

– Вот именно. Ступайте, добрые люди, ступайте!

Выпроводив просителей, Вечка утер пот со лба. Глубоко вздохнул, оглянулся, зачерпнул в сенях ковш студеной воды и вошел в избу. В нос шибануло перегаром. Учай не спал, причем давно. Сидел в исподнем за столом, смотрел перед собой стеклянными глазами. «Он хоть раз моргнул с тех пор, как я вышел?» – невольно подумал Вечка.

Перед повелителем стояла кружка с пивом. Несколько пустых пивных корчажек валялись на полу.

– Братец… водички испить? – осторожно спросил Вечка. – Может, хоть умоешься?

Учай не ответил и не подал виду, что слышит побратима. Он выглядел как человек, чья душа сейчас где-то далеко. Вечка хотел было тронуть его за плечо, но не осмелился – острый меч работы Тхери валялся там же под столом, рядом с пивными корчажками.

Вечка поставил кувшин на стол и уселся в углу на скамью, горестно глядя на побратима.

«Что она сделала с тобой, брат?»

Проще всего убедить себя – как и жителей Ладьвы, – что Учай все еще не пришел в себя после волшебной ночи, проведенной с богиней. Что испытанное блаженство все не отпускает его… Однако Учай не выглядел счастливым.

«Он словно чем-то смертельно напуган, – размышлял Вечка. – Дух его сокрушен… И хотел бы залить хмельным, да не помогает…»

Вечка вспомнил нелюдской вопль, донесшийся под утро со стороны свадебной клети. Ужасный крик, перебудивший жителей Ладьвы. Тогда они с ближними воинами Учая еще зубоскалили о страсти, достойной богов… А что на самом деле произошло в брачном чертоге?

Учай шевельнулся, одним глотком допил то, что оставалось в кружке, рыгнул и потянулся за новой корчагой. Вечка подскочил, помог поставить на стол.

– Брат, худо тебе? Чем помочь?

Учай поднял на подростка запавшие, больные глаза. Вечка едва не шарахнулся от его взгляда.

«Где его оберег?» – подумал вдруг Вечка.

Черный лик, с которым Учай никогда прежде не расставался, который так любил накрывать ладонью и прижимать к сердцу, вспоминая о небесной возлюбленной, исчез.

– Что же она с тобой сделала? – вырвалось у него.

Тусклые глаза Учая вдруг вспыхнули. Он схватил побратима за ворот рубахи и с неистовой силой рванул к себе.

– Никогда не спрашивай, слышишь?! Никогда больше не говори о ней!

Придушенный Вечка только кивал, тараща глаза.

Что-то пошло не так…

Когда же дорожка свернула в овраг? Когда сани-то опрокинулись?

«Да с самого начала», – подумал Учай. С того мига, когда из облаков дыма, затопивших берег озера Встающей Воды, появилась черноволосая богиня, невозможно прекрасная, с чарующей улыбкой и ледяными глазами…

Учай проснулся среди ночи и несколько мгновений лежал неподвижно, крепко зажмурившись. Он не помнил, когда уснул, но знал главное: сейчас он поднимет веки и увидит лежащую рядом женщину, от красоты которой у него мутится рассудок. Он сам привел ее сюда, сам снял с нее обувку… По обычаю полагалось, вообще-то, наоборот – жене разувать мужа, – но, когда богиня смотрела на него, воля повелителя ингри превращалась в расплавленный воск. И теперь она рядом с ним, отданная в его власть ловчим венцом, и ему достаточно лишь протянуть руку…

Страха, который одолевал его весь вечер, Учай не ощущал – страх изгнало закипающее желание. Он открыл глаза, повернулся…

На ложе рядом с ним никого не было.

«Ушла?!» – Сын Шкая подскочил как ужаленный. И услышал нежный голос, зовущий из-за двери, с улицы. Не раздумывая – куда, зачем? – взвился с ложа и вышел на крыльцо, в морозную ночь.

Двор избы Вилюга был залит мерцающим голубоватым светом. Учай, весь напряженный, стоял на крыльце. Сейчас он чувствовал себя бесконечно сильным и прекрасным. Таким же холодным и смертоносным, как его стальной меч, как эта ледяная ночь.

Ну где же ты, возлюбленная небесная супруга?