– Что же угодно тебе, Матерь Битв, какое угощение тебе всего больше по нраву? Знаю – ничто тебе так не мило, как поле кровавой сечи! Там ты пляшешь среди павших, там выбираешь себе лучших! Позволь же напоить тебя жертвенной кровью героев!
Учай повернулся к Кирану и хлопнул его по плечу так, что тот едва не свалился с помоста.
– Наши славные гости из Арьялы, великолепные воины, сами предложили подарить свои жизни Матери Битв! Поистине многоценный дар! Да приведет нас кровь арьяльцев к победе!
Толпа отозвалась одобрительными воплями. Больше всех усердствовали дривы.
– Скажи воинам напутственное слово, Киран! Богиня ждет!
Киран смотрел на ухмыляющегося Учая и только раскрывал рот, онемев от такой наглости. Краем глаза он увидел, как его воины один за другим вытаскивают мечи из ножен. «Вот и конец нам всем настал», – промелькнула мысль.
– Что же ты молчишь, Киран?
Бывший блюститель престола вздрогнул, увидев, что к нему обращается маханвир его домашнего войска.
– Предатель! – загрохотал знатный арий, направляя острие меча в лицо Кирану. – Продал нас лесным дикарям, выкупил нами свою жалкую жизнь! А теперь желаешь, чтобы мы поубивали друг друга на радость чужим богам?!
Охрана Учая мигом сомкнулась вокруг него, ощетинившись копьями. Арьи как один выхватили мечи. Над толпой поднялся крик; ингри из рода Хирвы и Карью, из нового войска Учая и все те, кто верил в него, устремились на помощь своему божественному повелителю. Губы Кирана сами зашептали прощальную молитву Исвархе Вечернему…
…И тут сквозь крики, топот, лязг оружия, словно ручеек через бурелом, пробился звон струн. Слепец Зарни, не обращая ни малейшего внимания на то, что вот-вот окажется в сердце схватки, заиграл на гуслях.
Спустя несколько мгновений звуки битвы отдалились, арьи и ингри словно пропали в тумане. Каждый слышал лишь необычайно красивый, глубокий, околдовывающий голос вещего певца.
– Если небо откроет глаза, где найдешь ты укрытие,
смертный?
Если небо откроет глаза, как снесешь его
пристальный взгляд?
Если небо откроет глаза, бесполезен будет доспех,
Нет спасенья от вышних глаз. Помни, смертный,
защиты нет!
– Ты вернулся?! – раздался вдруг яростный рев, полный страха и ненависти. – Опять ты?
Маханвир арьев, зрелый, опытный воин, служивший Кирану еще во времена его наместничества в земле дривов, остановившимся взглядом смотрел прямо перед собой, на одного из своих товарищей.
– Я же своеручно сжег тебя!
– Меня? – Молодой арий побледнел, глядя в лицо одержимого. – Что ты несешь?!
– Да, тебя! Бросил в огненную яму и слушал твои вопли… Как ты сумел выбраться?!
– Кого он видит? – ошеломленно зашептались в толпе.
Сверкнул меч, хлынула кровь – и не ожидавший ничего подобного молодой воин, даже не попытавшись закрыться, упал на землю. Тело его было рассечено от ключицы до грудины.
– Сгинь в преисподнюю! И больше не возвращайся! – тяжело дыша, прохрипел маханвир.
После чего, не тратя ни единого лишнего мгновения, развернулся и глубоко вонзил меч в незащищенное горло еще одного соратника.
Толпа отхлынула во все стороны, издав дружный вздох потрясения. Оставшиеся арьи опомнились и сомкнули строй. Учай сел на деревянный трон и наклонился вперед, жадно наблюдая за священным действом.
Зарни продолжал тихонько петь. И с каждым пропетым словом озаренный кострами берег озера становился все более зыбким, словно расточалась граница между мирами, и сквозь Кромку смотрели на смертных алчущие глаза существ с той стороны.
– То, что спрятано, станет явным.
То, что мертво, возродится.
То, что живо, под взглядом Богини
Обратится тленом и пылью…
– Умри, Изгара! – Маханвир отсек руку еще одному из своих воинов. – Слава Солнцу!
– Он видит Изгару, прежнего князя дривов! – понеслись выкрики из толпы. – Он тот самый арьялец, что сжег его в огненном болоте…
– Киран! – гневно воскликнул один из арьев, оборачиваясь к помосту. – Продал нас князю дикарей, да еще и наши души подарил их темным богам! Будь ты проклят!
Это были последние слова в его жизни – острый меч рассек его шею, и воин упал, окрашивая хлещущей кровью утоптанный снег.
– А ну-ка все прочь!
Путь обезумевшему маханвиру заступил опытный воин – его правая рука в домашнем войске. В отличие от остальных, охваченных гневом и ужасом, он сохранял спокойствие.
Собираясь на праздник, арьи снарядились, как на войну. Не взяли только щиты, но у каждого на бедре висел меч «соколиное крыло» с изогнутым бронзовым клинком. Воин, вышедший против околдованного маханвира, уже понял, что тот даже не глядит, сопротивляются ему или нет, и теперь стоял на месте, выжидая. В тот миг, когда маханвир попытался ткнуть врага мечом в лицо, воин легко отвел клинок и шагнул в сторону, пропуская удар мимо себя.
– Во имя Исвархи!
Ответом был только звон его собственного панциря, в который угодил второй удар. Опытный воин занес меч, целя в руку маханвира. Тот вскинул локоть, принимая клинок наручем. В тот же самый миг нападающий нанес снизу длинный удар под руку, рассекая сосуды и сухожилия. На снег хлынула кровь. «Соколиное крыло» выпало из руки маханвира. Он пошатнулся, ноги подогнулись…
Его противник опустил меч, полагая, что поединок закончен. Но тут же громко вскрикнул и упал, корчась от боли. Прежде чем потерять сознание, маханвир собрался с силами, успел подхватить с земли «соколиное крыло» левой рукой и вонзил его в не прикрытое ни панцирем, ни поножами бедро врага.
А Зарни все играл и пел:
– Всем отмерится полной мерой,
Не обманешь словами небо,
Всем воздастся полной мерой —
Помни это, взывая к богам!
Учай горящими глазами глядел на арьев, умирающих в лужах крови, и облизывал губы. «Великолепно! Как я и хотел! Не подвел Зарни! Тебе, все тебе, возлюбленная!»
Толпа ревела. Со стороны озера подул ветер. Дым от костров расползался по берегу, ел глаза, заставлял людей кашлять.
– Смотрите, смотрите! – раздался вдруг пронзительный женский крик. – Богиня! Здесь богиня!
– Где, где?!
Люди заметались в сизом дыму. Многие смотревшие в небо потом клялись, что видели, как великая богиня спускалась из звездных пределов, раскинув огромные вороновы крылья. Другие утверждали, будто она прилетела верхом на черном крылатом волке. Одно было несомненно. Когда Зарни перестал играть, развеялся морок и ветер сдул дым к лесу, на открытом пространстве перед помостом Учая все увидели женщину в черном.
Подобной красоты не видали прежде в Затуманном крае. Длинные черные волосы достигали колен. На шее, на запястьях сияло золото и серебро. Ветер шевелил темные, похожие на крылья многослойные одеяния. Кожа женщины была бледна, а подведенные черным немигающие зеленые глаза – прекрасны и холодны, словно зимние звезды. Левая рука лежала на холке огромного косматого волка.
В мертвой тишине раздалось хриплое покашливание Учая.
– Госпожа моя, – пробормотал он, вставая с престола. – Благодарю, что удостоила вниманием скромные дары… Милая, ты пришла!
– Подойди же, мой верный! – раздался над толпой голос, сильный и сладкий как мед.
Никто не заметил, как покачнулся при звуке этого голоса кузнец Тхери. Учай же спрыгнул с помоста и подошел к богине, неподвижно стоящей в пустом круге. Их глаза встретились, богиня улыбнулась. От ее улыбки у повелителя ингри вскипела кровь. Мысли помутились. Устраивая жертвоприношение арьев, приказав Тхери выковать венец, Учай, конечно, надеялся привлечь внимание своей небесной возлюбленной… Но увидеть богиню вот так, среди толпы, прямо перед собой, словно обычную женщину?!
