– Но воевать…

– …ты не будешь, да это и не нужно. Задача твоего похода будет совсем иная. До меня дошли очень тревожные слухи об одном человеке. Опасном для Аратты человеке… Некогда он сбежал из столицы и много лет скитался по окраинам. И вот мне вдруг сообщают, что тот человек объявился возле Учая… Более того – что он и есть настоящий вдохновитель его завоеваний!

– Если ты о том, чтобы отыскать и притащить сюда изменника Кирана, святейший, – промурлыкала Янди, – с этим не будет никаких хлопот. Мы похитим его и притащим к тебе – живого или мертвого, как сам пожелаешь.

Ширам бросил на сводную сестру быстрый взгляд. Хотя порой Янди внушала ему нечто вроде ужаса, он привык к ней. Более того – она понемногу становилась ему необходимой. Она была умной, коварной и поистине смертоносной в битве. Ближе узнавая Янди, Ширам не мог не признаться себе, что Янди – один из лучших воинов, кого он встречал в жизни. Порой он ловил себя на том, что общается с ней так же, как в свое время с Маргой. Да и Янди быстро заняла при нем и в его войске то же место, которое прежде занимала Марга. Янди на удивление легко освоилась среди его воинов. Ее слушали, ее уважали. А если кто и узнал в ней неприметную служанку Аюны, тот держал язык за зубами… Конечно, в Накхаране никогда бы не приняли как равную какую-то светловолосую полукровку. Но Лазурный дворец был далеко не Накхаран.

– Если государь желает выкрасть изменника Кирана, то лучше моей сестры это никто не сделает, – подтвердил Ширам. – Яндха, дочь Гауранга, – прекрасный воин. Порой мне кажется, что в ней воплотилась сама Мать Найя. Мы считаем, что она рождается среди смертных…

– Ширам, оставь эти накхские выдумки, им не место в доме Исвархи! – замахал руками Тулум. – И Кирана тоже оставьте в покое. Государь же предельно ясно высказался на совете. Изменник сам себя загнал в ловушку. Пусть Кирана покарают его собственные злодеяния. Кроме того, я дал ему небольшую возможность выпутаться и теперь хочу поглядеть, как он извернется… Я вовсе не о нем.

– А о ком, святейший? – спросила Янди.

– Сейчас объясню. Так вот, Ширам, – Тулум повернулся к маханвиру, – ты приведешь малое войско в Мравец, и там вы зазимуете. Мои люди докладывали, что этот Учай сжег только крепость, а сам город остался невредим… Постарайся связаться с вождями дривов. Пригласи их на переговоры. Обещай им все, что посчитаешь нужным…

– Ясно. Ты предлагаешь мне тянуть канитель и отвлекать на себя внимание, – кивнул Ширам. – А в это время…

– А в это время славная саари Яндха и те, кого ты дашь ей в помощь, отыщут для нас одного человека, – продолжал верховный жрец. – Жизненно важно для всей Аратты, чтобы вы захватили его и привезли в столицу, прежде чем он натворит бед.

– Что же это за человек такой? – с любопытством спросила Янди.

– Скажем так… Он способен на вещи, недоступные обычным людям. Пусть он выглядит беспомощным калекой – поистине смертельно недооценивать его…

– Это чародей? – в лоб спросила жреца Янди.

– Его можно так назвать, – уклончиво сказал Тулум.

Накхи переглянулись.

– Ехать в земли ингри ловить чародея. – Янди вновь улыбнулась. – Смертельно опасного чародея! Братец, вот это мне по душе!

Зарни поднял лицо к небу, с удовольствием подставил чуть теплым лучам солнца.

– Ну, рассказывай.

Варак поспешно шагнул вперед и почтительно поклонился, хоть гусляр его и не видел, и даже голова слепца была повернута в другую сторону. Плот слегка покачнулся под ногами раба. Хотя земли ингри уже укрыл снег и болота покрылись коркой льда, озеро Встающей Воды и не думало замерзать. Где-то в его недрах изредка пробуждался кипун. Он бил в небо, повергая народ в священный трепет. Берега озера затягивало паром, а на поверхность всплывали серебристые тушки мертвых рыбин. Из-за источника священное озеро стояло безо льда всю зиму. Какой еще человек, кроме Зарни, осмелился бы поселиться в таком месте?

Причем устроился даже не рядом с сердитым озером, а прямо на нем. Два больших плота стояли у берега, привязанные к склонившимся над водой березам. На одном плоту высилась теплая палатка из бугристой шкуры неведомого зверя. На другом Зарни любил проводить время, размышляя, наигрывая на гуслях или занимаясь вовсе неведомо чем. Как, например, сейчас.

Варак опасливо косился на хозяина. Тот сидел, выпрямив спину и положив ладони на бедра, на самом краю плота. Белые глаза неподвижно глядели прямо на солнце. Кажется, чуть пошевелись слепой – и свалится в воду. Варак, однако, знал, что и без глаз Зарни видит получше многих, да и студеная вода его вовсе не пугает. Ожидающая поблизости на берегу дривская девка с полотенцем в руках – тому свидетельство. А Зарни будто и в самом деле пригрелся на солнышке! Даже шубу расстегнул, словно ему жарко…

– Как ты велел, я остался и слушал, господин, – негромко заговорил бывший дворцовый раб. – Повелитель Учай вовсе не замечал меня, пока я к нему не обратился, потом уж выгнал…

– Хорошо, – промурлыкал Зарни. – И что же сказал Учай, когда увидел девочку?

– Мне показалось, он растерялся, господин. И не был так уж рад встрече… Мне думается, он не знает, что с ней делать…

– Тебе думается или он сказал?

– Нет-нет, прости, господин, – забормотал Варак, съеживаясь. – Повелитель Учай так и сказал: дескать, ну и куда тебя девать, рыжая? Жены, чтобы приглядывать за девчонкой, у меня больше нет… Замуж выдать – еще мала, да и не за кого…

– Так и сказал? – захихикал Зарни. – Значит, уже прикидывает за кого и скоро ведь найдет. Ты сказал ему, что я тебе велел?

– Сказал, господин. Если будет на то воля повелителя, вещий Зарни пока научит девочку играть на гуслях.

– А что Учай?

– Посмеялся. Дескать, не девичье дело на гуслях играть… И про тебя, господин, изволил сказать всякого…

– Что я сдурел?

– Ну-у… Не совсем такими словами…

Слабое тепло зимнего солнца еле ощутимыми ручейками растекалось по коже. Зарни неспешно стянул кожух, положил рядом на настил плота, оставшись в одной рубашке. Варак поглядел на него, вчуже поежился от холода. Вспомнил, как они так же сидели на плоту – Зарни говорил, он записывал, – когда на той стороне озера показались чужаки. Два свирепых косматых дрива, по виду сущие разбойники; тощий, еле живой с виду молодой бьяр; мальчишка-ингри и девочка с огненной копной волос. Ох как перекорежило Зарни при одном звуке ее голоса! На миг Вараку показалось, что слепой гусляр вот-вот потеряет сознание…

– Так, а что мальчишка? Этот, как его… Мазай? Кирья к нему очень привязана, не так ли?

– Это правда, господин. Они как брат с сестрой. Вроде вместе росли…

Варак поколебался, добавил:

– Мальчишка очень испугался, когда увидел повелителя. Аж прочь из избы шарахнулся.

– Любопытно…

– Но повелитель ему ничего плохого не сделал. Наоборот, улыбнулся этак по-доброму… Спросил, как здоровье деда…

– Деда?

– Да, я тут поспрашивал: его дед Вергиз считался у ингри чародеем. Волчьим пастырем его прозвали.

– Откуда такое прозвище?

– Прости, еще не знаю, господин…

– Так узнай! – строго сказал Зарни, стягивая рубашку.

И снова застыл, словно изваяние, подставляя голый торс морозу и бледному зимнему солнцу. На шее сверкнуло солнечное колесо, вызывавшее неизменное любопытство Варака. В Аратте тоже носили знак Солнца – гладкий золотой круг на цепи. А у Зарни лучи загибались посолонь, словно Господь Солнце бежал по небу, подобно восьминогому скакуну или катящемуся колесу…

Варак мельком оглядел могучие плечи слепца и мысленно ядовито усмехнулся: «Учай-то, похоже, считает моего господина выживающим из ума старцем – а гусляру ох как далеко до старости! И вовсе не годы выбелили его огненные косы…»

– А что там дривы, с которыми пришла Кирья? – спросил Зарни, разминая руки.

– Эти сразу нашли в Ладьве сородичей. Старшего, Варлыгу, повелитель уговаривал остаться. На службу к себе звал. Тот сказал, что подумает, но сперва хочет поискать своих – может, кто выжил…