При мысли о нем Ширам поднимал голову и смотрел вправо – на скалистый хребет, подобный каменной заснеженной стене, тянувшийся по ту сторону реки. Эта горная цепь была самой высокой в Накхаране. В северной части страны, где раскинулись владения рода Афайя, горы были лесистыми и невысокими. Здесь же острые заснеженные вершины словно скалились, предупреждая: «Не суйся сюда!» Где-то за ними таилась долина саконов, с ее горячими источниками, удивительно плодородной землей и бесчисленными месторождениями самых разных руд. Но Ширам не знал туда пути, да и беспокоило его совсем другое. Арза Эреди, Орлиная дорога, – самый высокий и опасный из перевалов в этой части Накхарана. Этот путь Шираму был знаком, он проходил им уже раза четыре в разное время года. Последний переход был самым опасным из всех. Лишь милость Матери Найи уберегла их от густых туманов, обычных на седловине в конце осени, и от страшного снегопада, накрывшего перевал днем позже. Если удастся пройти Орлиной дорогой еще раз, они срежут путь и скоро окажутся в безопасности. Если пройдут…

Быстро темнело. Зубчатая стена по правую руку алела в лучах заходящего солнца. В небе загорались первые звезды.

– Ширам… – послышался рядом голос Аюны. – Прости, что отвлекаю от дум…

Саарсан повернулся к невесте. Царевна, ехавшая верхом рядом с ним, должно быть, давно хотела заговорить. Всю дорогу она молчала, глядя перед собой неподвижным взглядом. Ширам покосился на застывшее лицо девушки, чувствуя легкое беспокойство. Как повела бы себя накхини, он знал – но солнцеликая царевна… С виду она неплохо держалась, хотя, казалось, все еще не осознала, что произошло возле башни Костей. Саарсан понятия не имел, что делать, если она вдруг начнет причитать, или биться в рыданиях, или еще что-нибудь, что обычно вытворяют столичные девицы, попадая в неприятности.

– Я слушаю, госпожа, – мягко сказал он.

– Как ты считаешь, Аршаг в самом деле хотел убить тебя?

Ширам украдкой перевел дух.

– Чем дольше я об этом думаю, тем меньше понимаю, что произошло, – признался он. – Аршаг, несомненно, что-то затевал. Я это знал, еще когда он прислал мне письмо с приглашением. А уж когда он затеял благословение у могилы Тридцати Двух Праведниц, все стало ясно… Я наблюдал за ним, мои люди были готовы ко всему. Но кажется, у башни Костей что-то пошло не так…

– Аршаг выглядел растерянным, – кивнула Аюна. – И напуганным… ну, насколько может быть напуган накх.

– Ошеломленным – так точнее. Я было заподозрил его саари, особенно когда она принялась во всем винить тебя. Аршаг, может, даже ничего и не знал – уж очень он убедительно все отрицал, взывая к моим братским чувствам. Впрочем, он хитрец, который может разыграть все, что угодно… Я даже на миг восхитился, как ловко это было задумано: я принимаю яд из твоих рук, род Зериг ни в чем не замешан, вина за мою гибель – на арьях…

– И убийство свершилось не под крышей Аршага, а значит, проклятие не падет на его дом, – добавила Аюна, вторя его мыслям.

– Так и есть. Но тут выскочила твоя служанка…

Ширам резко помрачнел, вспоминая маленькую вендку, на которую до того мига не обращал внимания. Нет, он точно уже смотрел в эти прозрачные зеленые глаза, но когда, где?

– Съела ложку отравленной каши и умерла… Это самое непонятное во всей истории. Откуда взялась служанка? Давно ли она с тобой?

– Янди сопровождала меня из самой столицы. Очень умелая, очень преданная. Мало таких… – Царевна прерывисто вздохнула.

– Янди? – озадаченно повторил Ширам.

Он долго прожил в столице, но не смог припомнить ни знатных женщин, ни простолюдинок с таким именем.

– Да. Она иногда была дерзкой, слишком много себе позволяла, порой даже спорила со мной. Но сколько раз она спасала мне жизнь! Только когда теряешь верных людей, понимаешь, чего они стоили…

Тут Аюна вспомнила Аоранга и надолго погрузилась в печальные воспоминания.

Ширам тоже ехал молча, задумавшись о своем. Непонятным образом раздумья о зеленоглазой служанке пробудили в нем знакомое и очень неприятное чувство пристального взгляда в спину. Это чувство никогда его не обманывало. Сейчас, впрочем, смотреть на Ширама было просто некому – наметанный взгляд говорил, что тихая долина совершенно безлюдна. Но саарсан нутром чуял, что охота на него вовсе не закончена и опасность не миновала. Ему вдруг вспомнилась поговорка деда: «Тебя съест не тот горный лев, которого ты видишь». Ясно уже было, что горный лев – вовсе не Аршаг. Но кто?

Где-то вдалеке, за снежными горами, прокатился глухой рокот, похожий на гром далекой грозы. Вскоре один из воинов издал резкий возглас, указывая рукой на седловину меж двух зубцов по ту сторону реки, над которыми медленно росло белое облако.

– Где-то сошла лавина!

Ширам быстро оглядел поросшие лесом склоны.

– Далеко, – сказал он наконец. – Опасности нет.

Всадники снова растянулись вереницей по дороге, все же поглядывая вправо. Облако над горой клубилось, становясь все больше и больше. Глухой грохот также нарастал. Внезапно седловина будто провалилась внутрь себя, и в долину ворвался снежный вал.

Он был одновременно и бурлящим облаком, и мощным потоком, багрово вспыхивающим в закатных лучах солнца. Ледяные глыбы текли в нем, то переливаясь плоскостями, то сверкая гранями, словно чешуя огромного дракона. Лучинами мелькали стволы вырванных с корнями деревьев…

Люди зачарованно наблюдали, как снежный дракон рушится с гор, то взмывая в воздух, то со страшным ревом падая на лес. Ширам увидел, как гнутся и ломаются огромные ели, попадающие под брюхо дракона. И тогда он понял, что это смерть – и она сейчас будет здесь.

Он обернулся к своим людям и замахал рукой, стараясь перекричать накатывающий грохот. Перепуганные кони, не дожидаясь приказов, понесли во весь опор. Грохот становился непереносимым. Клубящееся облако снега росло и ширилось, заполоняя землю и небо.

Когда лавина достигла дна долины, на дорогу обрушился страшный порыв ветра, сбивая всадников наземь, снося их вместе с конями. В воздухе летели ветви, камни, куски льда. Вал из снега и грязи пропахал реку, не заметив ее, и ударил в дальнюю стену ущелья, похоронив под собой людей и животных.

Когда грохот затих и снежное облако стало оседать, Шираму удалось остановить обезумевшего коня. В голове у него гудело, горы плясали перед глазами. Его закидало снегом и оглушило ударом ветра, но он остался невредим и теперь медленно осознавал случившееся. Позади слышались голоса и мелькали чьи-то тени, но ни дороги, ни отряда больше не было. Тихая зимняя долина обратилась в месиво из снега, поломанных деревьев, огромных льдин и камней. И где-то под ним остались его люди.

В этот миг солнце зашло, последний раз уколов вспышкой глаза, и долина погрузилась в глубокую тень.

Ширам стиснул зубы, развернул коня и поскакал назад, скликая уцелевших.

Их набралось не больше десятка – тех, кто ехал сразу за ним и успел ускакать от снежного дракона. Больше спасти не удалось никого – обратный путь перегораживали завалы снега и льда в человеческий рост высотой. Родичи – те, кто был способен держаться на ногах, – тут же поспешили туда, выкрикивая имена пропавших, надеясь, что кого-то снежный поток выкинул на поверхность…

– Святое Солнце, да как же это… – послышался рядом с ним дрожащий голос Аюны.

Ширам вдруг почувствовал, что ноги его не держат. Долина пошла кругом перед глазами, желудок подскочил к горлу. Тогда он опустился на землю и сжал голову руками, думая, что делать дальше.

– Саарсан… – раздался рядом угрюмый голос Даргаша. – Кто мы, чтобы спорить с богами или сетовать на их волю? Наших родичей ждет новое рождение. Но мы можем решать за себя, пока живы…

Ширам поднял голову. С того мига, как умерла Янди, следопыт и звука не проронил. Всю дорогу он ехал отдельно от прочих. Аюна, которая было захотела ему посочувствовать, заглянув Даргашу в лицо, не отважилась к нему приблизиться. Но теперь несчастье словно разбудило его.