«Вот же несуразная зверюга», – подумала Янди, выглядывая из-за кустов.

Однако вслух лишь негромко окликнула Аоранга.

– Это я! Уйми Рыкуна.

Мохнач погладил питомца, что-то шепнул ему. Тот немедленно перестал рычать и начал тереться о его ногу, радостно задрав короткий, будто обрубленный хвост.

– Ну что, видела царевну? – нетерпеливо спросил воспитанник Тулума.

– Нет.

С лица Аоранга вмиг сбежала вся краска.

– Как – нет? Ты же ходила к дороге!

– Ходила, – кивнула девушка. – Станимир движется с большим отрядом в сторону реки. Все как всегда. Вот только Аюны рядом с ним сегодня не видать…

– Что он с ней сделал? – зарычал Аоранг так, что саблезубец прижал уши и попятился от хозяина.

– Да уймись ты! Ничего он не сделал. Царевна ему очень нужна, иначе бы он не стал с ней нянчиться, – захихикала лазутчица. – И распускать перед ней хвост, вместо того чтобы распустить руки! Все его улыбочки – лишь видимость…

Она вытянулась на куче листьев, закинула руки за голову и прикрыла глаза. Аоранг, вскочивший на ноги, остался стоять, хмуро глядя на девушку.

– Станимир – жестокая, лживая тварь, – заговорила Янди спустя недолгое время. – Я помню его там, в столице. Вендская стража не знала ни сна, ни отдыха. Он гонял своих ратников с утра до ночи. Только и думал, как еще выслужиться и показать Кирану свою верность… Теперь он будет красоваться перед Аюной. Верно, собрался стать при ней тем же, кем стал Киран при ее сестре…

– Но ты сказала, что не видела Аюну?

Янди пожала плечами:

– И что? Скорее всего, они поссорились. Думаю, Станимир решил ей объяснить, для чего весь этот праздник, Аюна оскорбилась и теперь едет в возке.

Лицо Аоранга просияло, вмиг утратив мрачную угрюмость.

– Исварха развеял чары хитрого венда!

– Погоди радоваться, – хмыкнула лазутчица. – Если ты думаешь, что Станимир в столице учился лишь приветствовать государя, стуча об пол копьем, то ты ничего о нем не понял. Он обходителен, как истинный царедворец. Даже если сейчас Аюна зла на него, к завтрему он все исправит… – Она задумалась. – Похоже, уже начал исправлять…

– Почему ты так думаешь?

– Рядом со Станимиром из селения туричей ехал молодой воин. Судя по тому, что Шерех от него не отходил, думаю, это его сын. На дороге Станимир устроил себе развлечение – парень на скаку стрелял в него из лука. А князь стоял у дерева с беспечным видом, похваляясь отвагой. Потом сделал вид, будто ранен, а оказалось, что он поймал стрелу в полете. Могу поспорить, все это было устроено нарочно для Аюны. Она наверняка наблюдала за развеселыми мужскими забавами из возка. И уж верно, ее сердце дрогнуло, когда мальчишка пустил в Станимира стрелу…

Слушая ее, Аоранг вновь начал мрачнеть.

– Кроме того, – продолжала Янди, – царевна должна понимать, что Станимир – ее единственная защита в этих землях. Если с ним что-то случится, сперва ею займутся Шерех и его люди, а потом она попадет к жрецам Когтистого Старика… – Янди резко села, пристально глядя перед собой прозрачными зелеными глазами. – Стало быть, пока царевна не простила князя вендов, нам следует действовать.

– Что ты задумала?

– К вечеру Станимир доедет до реки. Не помню, как она зовется, но точно знаю, что за ней начинаются владения лютвягов. На той стороне добраться до царевны будет куда сложнее… Да и захочет ли она бежать с нами? – Девушка окинула Аоранга оценивающим взглядом. – Я бы, пожалуй, не захотела.

– Я бы сам на тебя не глянул, – фыркнул мохнач.

– Не злись – лучше слушай, что нужно сделать. Ты был у реки? Осмотрел мост, как я просила?

– Да. Бревна связаны лыком. Уложены просто на землю, чуть прикопаны сверху.

– Отлично. Мы сейчас направимся туда. Ты же сможешь приподнять их?

– Конечно смогу.

– Отлично. Перережешь лыко…

– Зачем?

– Чтобы Станимир с людьми заночевали с этой стороны реки! А дальше сделаем так: когда стемнеет и венды устроятся на ночлег, ты подкрадешься к стану вместе со своим клыкастым котом. Пусть он там поорет в свое удовольствие…

– Ты же прежде говорила, что мне надо держаться подальше в лесу, чтобы Рыкун не привлекал псов…

– Так то нужно было раньше, а теперь другое дело. Бычьи псы поднимут лай, венды забегают… – Янди улыбнулась. – А в суматохе я позабочусь о том, чтобы Аюна исчезла. Ступай, займись мостом. Я пока немного посплю. Ночка будет веселая…

День понемногу клонился к вечеру. Пользуясь возможностью, Янди дремала, соорудив себе нечто вроде люльки из плаща, закрепленного на двух ветвях. Все, что ей сейчас надлежало сделать, было сделано. А уж с бревнами Аоранг вполне управится и сам.

…Ей снилось, что она скачет по камням, казавшимся ей огромными. Ее отец бежит впереди, таща ее за руку. Он мог бы двигаться куда быстрее, но Янди не поспевает за ним. Она оскальзывается… «Не ступай на землю! – кричит отец. – Оставишь след!» Она старается изо всех сил…

Но камень в ее сне вдруг становится рыхлой землей, ноги вязнут. А где-то совсем рядом, сверху, слышится стук копыт и издевательский хохот…

Янди оглядывается и в ужасе глядит на приближающихся накхов. Впереди – всадник на черном коне. Его лица не разглядеть, оно будто меняет черты…

Но она знает, что это Ширам.

Пробившаяся сквозь дремоту мысль кольнула ее: «Ширам тогда был совсем мальчишкой…»

Но сейчас она точно знала, что это он.

Янди распахнула глаза. Несколько мгновений она лежала, тяжело дыша, бездумно глядя на переплетение веток над головой. Все ее тело будто бы свело судорогой. «Хвала Исвархе, это всего лишь сон!»

Подобные сны посещали ее нередко. То она будто выходила из купальни и едва наклонялась, чтобы взять оружие и одеться, как за ее спиной оказывался Ширам с занесенной для удара лунной косой… То среди глубокого сна она вдруг открывала глаза и видела его склонившимся над собой, с насмешливым оскалом на хищном лице. Каждый раз это было что-то новое. И каждый раз отогнать терзавшие ее видения не было никакой силы.

Янди вдруг припомнила недавний разговор с Аорангом. Здоровенный мохнач часто раздражал ее именно тем, что оказался вовсе не тем неуклюжим, туповатым простофилей, за которого Янди принимала его вначале. Подчас его вопросы были столь остры и глубоки, что заставляли лазутчицу не просто задумываться, а по-настоящему страдать от необходимости искать на них ответ.

Тогда, на берегу Даны, когда они целый день просидели в засаде, мохнач задал ей вопрос…

«Ну хорошо – что ты будешь делать после того, как тебе удастся прикончить Ширама?»

«Скорее всего, и меня в тот миг прикончат», – привычно отмахнулась Янди.

«А если нет? – не отставал Аоранг. – Если тебя не убьют и не покалечат и ты вернешься в столицу живая и здоровая? Расскажешь Кирану, что его смертельный враг мертв…»

«В первую очередь он мой смертельный враг!»

«Тем более. Представь – вон саарсан лежит бездыханный. Ты сделала то, ради чего жила все эти годы. А дальше?»

«Что за глупые мысли? – огрызнулась Янди. – Думаешь, не найду чем заняться? У меня хватает золота, чтобы купить имение неподалеку от столицы. Заведу себе красавцев-любовников, стану веселиться, охотиться, устраивать пиры… А когда мне захочется бесед об умном и вечном, буду приглашать тебя».

Аоранг покачал головой.

«Тебе недолго будет этого желаться. Твоя кровь отравлена, она не даст тебе покоя. Она станет жечь тебя, требовать новых убийств…»

«Вот еще! – возмутилась девушка. – Да что ты обо мне знаешь? Как смеешь так говорить?!»

«Не кричи на меня, – вздохнул мохнач. – Ты и сама знаешь, что я говорю правду, оттого и злишься. Жизнь ради смерти – пустая жизнь…»

«Тебе не понять», – буркнула Янди.

«Это верно, – согласился Аоранг. – И я рад этому».