Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— О, жену! — вскрикивает Агас и облизывает мокрые губы красным языком. — Сару Иосифовну можно привязать к товарищу Липовскому. Вдвоем им будет веселее. Кстати, у товарища Липовского на этот счет большой опыт…

— Да что ты говоришь! — изумляется Винницкий.

— Точно, точно! Председателя горисполкома товарища Клейнмихеля он привязывал уже к его жене. Причем, голенькими, да еще валетиком, — клал на лавку и бил плетью. Маленько побьет Клейнмихеля, перевернет, побьет Клейнмихельшу…

— Ай-я-я-яй! — качает головой Винницкий. — Я себе имею представление, какая восхитительная имела быть картина! Как жаль, что я ее не видел. И что же потом?

— Клеймихельшу хватил удар, а Клеймихель покончил с собой: повесился в камере.

— Ай-я-яй, Агасик, какая страшная уже трагедия! Какая уже потеря для мировой революции: ведь оба были настоящими коммунистами-ленинцами! А этот прохвост Липовский, научаемый японскими империалистами, лишил их жизни. Я думаю, Агасик, что надо таки проверить на товарище Липовском его изобретение. У него хоть жена-то в теле или так себе?

— О, Сара Иосифовна очень даже в приличном теле, товарищ Винницкий, — радуется Агас. — Вся в мужа.

— Скажи пожалуйста, какая для нас удача! — закатывает глаза Винницкий.

— Что вы от меня хотите? — с трудом выдавливает из себя Липовский.

— Действительно, что мы от него уже хотим, Агасик?

— Чтобы он признался, что был скрытым троцкистом, что руководил областной подпольной шпионско-террористической организацией, что получал деньги от японских империалистов в обмен на обещание отдать им советский Дальний Восток, что имел пять любовниц…

— Двадцать, — с кривой ухмылкой поправил Винницкий. — И все не старше пятнадцати лет. И все уже комсомолки и отличницы.

— Да, именно так: двадцать любовниц, с которыми устраивал дикие оргии. И уже всех их завербовал в свою преступную организацию — вот что ужасно!

— Я думаю, с него и этого достаточно хватит, — остановил разошедшегося Агаса Винницкий. — К этому гражданин Липовский должен добавить имена, явки, пароли…

— Но это же вышка! — вскрикивает Липовский в отчаянии.

— Суд учтет твое чистосердечное признание, дорогой Лева, — ухмыляется Винницкий.

— Знаю я этот суд…

— Вот видишь, ты все знаешь, а запираешься.

— Господи! Ведь мы же с вами евреи! — хватается Липовский за последнюю соломинку.

— Мы не евреи, мы коммунисты, гражданин Липовский. А коммунисты, как всем известно, не имеют национальности, — учительствует Винницкий.

— А когда Клеймихелей сек, ты о чем думал? — спрашивает Агас. — Тоже ведь не папуасы.

— О долге перед партией, — не слишком уверенно отвечает Липовский. — И просит: — Развяжите, сил нету.

— Условие ты знаешь…

— Черт с вами, давайте подпишу.

Глава 2

Вениамин Атлас вошел в кабинет Кагана.

— Товарищ майор, лейтенант Атлас…

Каган поднял голову от стола, заваленного бумагами, поморщился:

— Вижу, что лейтенант. Чем занимаешься?

— Привожу в порядок дела по поручению старшего лейтенанта Розина…

— Ерундой ты занимаешься, Атлас. Никому не нужной ерундой.

— Но товарищ старший лейтенант Розин…

— А товарищ старший лейтенант Розин занимается делом. Тебе тоже пора заняться настоящим делом. Вот тебе списки людей, адреса. Садись на аппарат, связывайся с местными управлениями НКВД, и пусть они тебе дают справки по преступной деятельности этих людей… Побольше компромата, побольше фактов правотроцкистской деятельности. Собрал материал, оформил и сразу же на Тройку. Не по одному, конечно, а человек по десяти хотя бы. За твоей подписью. Все ясно?

— Так точно. То есть не все, товарищ майор. А если материала не будет?

— Как то есть не будет? Он есть! — воскликнул Каган с неподдельной уверенностью, и густые брови его взлетели вверх. — Он есть, его только надо взять. Для того я тебя и вызвал. Сейчас все заняты этим делом. Все! Время не ждет. Понял? — все более накалялся он, видя непонятливость своего подчиненного. — На партконференции присутствовал? Присутствовал. Выводы и постановление знаешь? Знаешь. Так какого черта! Иди и работай. Сам проверю.

— Есть, товарищ майор, идти работать! — вскрикнул Атлас, повернулся через левое плечо кругом и вышел из кабинета, держа в руках несколько листов с плотно напечатанными фамилиями и адресами.

Но работа у Атласа не пошла. Дозвониться до райотделов НКВД было почти невозможно: все линии либо заняты, либо неисправны, либо начальника райотдела нет на месте, а если и на месте, то не сразу ему втолкуешь, что от него требуется.

Охрипнув от крика в телефонную трубку и ругани с телефонистками, но так почти ничего и не добившись, Вениамин Атлас пошел к руководителю группы Розину, недавно еще носившего фамилию Жидкой.

Тот сидел за столом, писал ученической ручкой, макая перо в чернильницу-непроливашку, высунув изо рта кончик языка и время от времени облизывая им толстые губы.

— Чего тебе? — спросил он, не поднимая головы.

— Да вот, товарищ старший лейтенант, звоню-звоню, а все без толку: то занято, то еще что…

— А кто тебе сказал, что надо звонить?

— Так Каган же…

— Эка ты, — покрутил недовольно головой Розин. — Каган и должен это сказать, а ты должен понимать сказанное творчески. Вот я никуда не звоню. Зачем? И так все ясно: раз человека внесли в списки, значит каэр. Пиши все, что считаешь нужным, подписывай и — в Тройку. Если по каждому будем разбираться, то нам и пятилетки не хватит, чтобы очистить край от троцкистов.

— А что писать?

— На, глянь, — и Рогозин толкнул по столу к Атласу несколько папок с уже готовыми «делами». — Самое главное, не повторяйся, — говорил он, потряхивая уставшими от писанины пальцами. — Наметь руководителя подпольной группы, десяток рядовых членов и расписывай их подрывную деятельность в соответствии с местом и реальными возможностями, — поучал он Атласа. — Если, скажем, леспромхоз — вредительство по части заготовки леса. Если железная дорога — вредительство на железной дороге и шпионаж в пользу япошек. Это просто. Главное — иметь воображение. А звонить — это для кретинов. Ты же не кретин, — то ли спросил, то ли подтвердил отсутствие кретинизма у Атласа Розин, брезгливо опустив кончики губ. И приказал: — Иди работай, товарищ Атлас. К концу дня пятьдесят законченных дел по первой категории чтоб как штык на моем столе! Ясно?

— Так точно, товарищ старший лейтенант!

Увы, и после столь подробного инструктажа у Атласа не сразу получилось то, что так легко получалось у Розина-Жидкого. Да и к писанине он не был приучен, до этого все больше ногами работал да головой. А тут ни ноги не нужны, ни голова. То есть, голова-то нужна, но совсем не для дела, а для сочинительства.

Первые пять дел Вениамин Атлас мусолил до самого обеда. Его особенно смущало, что он не видел в глаза людей, которым должен своим сочинением вынести смертный приговор. А вдруг они ни в чем не виноваты? Ведь случалось же еще на Дону, что по бумаге человек вроде виновен, а копнешь поглубже на месте, обнаружишь, что ничего подобного нет и в помине. Разве что какие-нибудь мелкие упущения по службе. А у кого их нет?

Но к концу дня Вениамин Атлас увлекся, убедив себя в том, что дыму без огня не бывает, что просто так, от фонаря, эти списки не составлялись, что, действительно, фактор времени в данной ситуации решает все, потому что промедление смерти подобно, а только вчера вечером пришло сообщение, что группа террористов переправилась через Амур и вступила в бой с советскими пограничниками. Есть убитые и раненые с обеих сторон. Бой все еще продолжается. К месту боя брошены пограничные резервы. А еще — в Благовещенске отравлены колодцы. На Транссибе обнаружены подкопы под рельсами — готовилась диверсия. В территориальные воды СССР ежедневно вторгаются японские рыболовные суда и ведут настоящие сражения с пограничниками. Южнее Владивостока, на границе с Кореей, япошки тоже к чему-то готовятся, того и гляди устроят провокацию. И многое другое. Вывод: в такое тревожное время миндальничать преступно.

77
{"b":"602454","o":1}