Пулеметчик, младший сержант Салоников, молодой веснушчатый парень, лежал на краю выкопанного окопчика, грыз травинку и время от времени размазывал по лицу комаров и прочую нечесть. С другой стороны от Дудника расположился водитель броневичка старшина Крохин, из сверхсрочников, со значком «Ворошиловского стрелка» на черном комбинезоне, большеголовый и большерукий омич, с волосами белыми и легкими, как пух.

— А зря мы пулемет сняли, — лениво произнес Крохин. — Все ж таки там броня, круговой обстрел. А тут что? — кивнул он в сторону Салоникова. — Коряга.

— Там мы были бы лишены маневра, — ответил Дудник. — Да и обзор из башни невелик, мертвая зона большая.

— Так-то оно так, а только машина — это машина, — не сдавался старшина.

Салоников приподнялся на локте, приставил к уху ладонь.

— Бегит ктой-то, товарищ старший лейтенант. Никак — наши? Двоем топотят.

— По местам! — приказал Дудник. — Приготовиться к бою. Без команды не стрелять.

Из чащи показались лейтенант Хоробрый и сержант Сивуха. Не рискуя лезть через плывун, полезли в гору, откуда и сполз этот плывун, обнажив скальное основание сопки. Видно было, как пограничники оскальзываются на мокром суглинке, цепляясь за что попало руками. Вот выскочили к дороге, глянули в сторону плывуна, метнулись, пригибаясь, к взгорку, где затаились товарищи, через минуту упали рядом с Дудником, задыхаясь, хватая ртом парной воздух.

— Минут через десять-пятнадцать будут здесь, — прохрипел лейтенант. Впереди дозор. Восемь верховых. Два ручных пулемета системы «Льюиса». Остальную группу видели мельком, сколько там народу, не разглядели. Часть тоже верхом, часть пеши. Интервал метров двести. Если дозор положить, можно захватить хотя бы один пулемет. Или винтовки. А то с наганами…

Наганы были у него и у Дудника.

— Хорошо, — согласился Дудник. — Давайте вон туда, в кустики. Сержант, возьми мой наган, а мне оставь винтовку. И не жадничайте. Постарайтесь снять тех, что с пулеметами. По лошадям бейте, — напутствовал их Дудник, пока они хватали из фляг студеную воду, — а уж потом по всадникам. — И пояснил: — Чтобы лошади не ушли. И не раньше, чем огонь откроем мы!

Лейтенант и сержант кинулись назад, через пару минут скрылись в кустах, свисающих над дорогой.

Еще через шесть минут показался первый всадник. На нем длинная шинель и папаха, винтовку держит поперек седла. За ним метрах в десяти — второй. Остальные шли теснее.

Дудник наклонился к пулеметчику, приказал полушепотом:

— Стреляем мы. Ты — только в крайнем случае. — И к остальным: — Пусть соберутся возле плывуна.

Всадник, завидев посреди дороги что-то темное, прикрытое свежими ветками ольхи, придержал коня и предостерегающе поднял правую руку. Затем пустил коня вперед рысью, возле плывуна бросил его на дыбы, развернулся, хлестнул плетью под брюхо, кинулся назад, но, проскакав метров двадцать, резко осадил коня, спрыгнул с него на землю, махнул рукой. Еще четверо спешились и, держа винтовки наизготовку, жиденькой цепочкой, пригибаясь, двинулись к плывуну, достигли его и, рассредоточившись поперек дороги, приготовились ко всяким неожиданностям.

Один, в фуражке с околышем, попробовал ногой глинистую корку, сделал шаг, другой, третий, затем, закинув винтовку за спину, быстро приблизился к завалу и сдернул несколько веток.

— Ишь ты! — воскликнул он удивленно. — Броневик!

Он постучал ногой в железный бок машины и полез наверх.

— А пулемет-то сняли, — сказал он и стал вглядываться в темную гряду, прикрывая глаза ладонью, точно ему мешало солнце, которое светило сбоку, со стороны гари, и освещало лишь плывун да просеку, которую тот, сползая с откоса, устроил ниже по склону.

«Пожалуй, пора», — подумал Дудник, выцеливая одного из бандитов, и негромко скомандовал:

— Пли!

Три выстрела почти слились в один. Упал тот, что стоял на броневике, кажется, еще кто-то. Ухнули на дороге одна за другой две гранаты, взметнув вверх клубки дыма и пыли, взвизгнула раненая лошадь.

— Пулемет, по лошадям! Две очереди! — крикнул Дудник, передергивая затвор.

В гранитный зубец, торчащий из мха в полуметре от его лица, ударила пуля, и каменные крошки секанули Дуднику щеку. Он сморгнул неожиданно выступившую из глаза слезу, прицелился, выстрелил.

Пулеметные очереди покрыли все звуки и сразу же оборвались.

На дороге защелкали револьверные выстрелы, потом из кустов прямо на дорогу выпрыгнул кто-то из пограничников, метнулся к груде лошадей.

Через несколько секунд затрещал ручной пулемет. Отсюда было не понять, кто стреляет — свой или чужой. Из груды лошадей на дорогу выбежал пограничник и побежал к плывуну, припадая на одну ногу, стреляя короткими очередями. В десяти метрах от плывуна споткнулся, упал. Дудник узнал в нем лейтенанта Хороброго.

Еще одна граната ухнула за деревьями. За ней два револьверных выстрела — и тишина.

— Крохин, давайте к Хороброму! Бегом! Через плывун!

Старшина поднялся, побежал, держа винтовку над самой землей. Возле плывуна замешкался на мгновение, потом запрыгал по зыбкой корке большими прыжками, но в нескольких шагах от дороги провалился по колено, упал, подергал ногу, выдернул из сапога, махнул рукой и двинул дальше, к лежащему лейтенанту. Но вдруг отскочил в сторону и выстрелил в кого-то, невидимого Дуднику. Оглянулся по сторонам и пошкандылял дальше.

На дорогу вышел сержант Сивуха, ведя за собой лошадь. С седла свешивался пулемет, несколько винтовок, какие-то мешки. Вдвоем с Крохиным они подняли лейтенанта и положили поперек седла, Крохин повесил на ремень второй пулемет, затем они полезли в гору, обходя по скальному обнажению плывун.

Дудник грыз сухую веточку лиственницы, вглядывался в темную щель дороги, уходящей за стену деревьев. Там было тихо и ничто не двигалось. Он представил себе, что сейчас должен сделать командир банды: идти напрямик или уходить за кордон? Скорее всего, пошлет разведку. Значит, надо ждать на тропе, на гарях и еще черт знает где.

Лейтенанта положили на чистое место, на седоватый мох, Сивуха прикрыл ему глаза.

— В спину стрельнули, — сказал он, кривя мальчишеское лицо.

— Что с патронами? — спросил Дудник, глядя на стоящие на сошниках пулеметы и три японских винтовки.

— Пять с половиной дисков, — ответил Сивуха. — И добавил: — На десять минут боя.

Старшина, сняв и второй сапог, обматывал ноги портянками, портянки обвязывал скрученной осокой.

— Пулеметы — это на крайний случай: для ближнего боя, — сказал Дудник, ни к кому не обращаясь. — По местам. — И молча стал клониться к земле, уперся в нее головой и завалился на бок.

Со стороны гари защелкали выстрелы. От дороги ударил пулемет.

Прибывшие на место боя пограничники целым и невредимым застали лишь старшину Крохина. Ползая от одного пулемета к другому, он отстреливался от наседавших со всех сторон бандитов короткими очередями. Сержанты Салоников и Сивуха были убиты. Дудник выжил. Его, раненного в грудь и в ногу, вывезли в Благовещенск и определили в госпиталь.

Конец двадцать первой части

Апрель — август 2001, март 2006, январь-март 2008, декабрь 2009 г.г.

На Дальнем Востоке, в так называемом Дальневосточном крае, в который входило восемь областей и одна автономия, вот уже более года не прекращалась кадровая чехарда, вносившая в сознание руководства полную неразбериху, а иногда и панику. Один за другим смывались, будто волнами-цунами, секретари крайкомов, начальники управлений НКВД и другие руководители, — смывались волнами, наплывающими из Центра. В конце концов все так запуталось, как не было запутано на Древней Руси, когда один князь сменял на кормлении другого, волоча за собой своих клевретов и дружину (отсюда, от волочить-волочиться, скорее всего, и пошло ругательное слово сволочь, наполненное ненавистью и призрением). Подобной сволочи на Дальнем Востоке в ту пору было хоть отбавляй.