– Что ж, я пойду, у меня дела, – протянул Малфой. – Жду ваших сов в любое время, – он снова взглянул на Гермиону. – Так значит, это не домашнее задание?

– Ты когда-нибудь слышал об Августе Мейланте?

Малфой широко раскрыл глаза от удивления. Он подошел ближе и посмотрел на лист с заклинаниями. На лице его вновь появилась усмешка: – А зачем он тебе понадобился?

– Не твое дело.

– Вот как? – Малфой пренебрежительно взглянул на нее: – Я мог бы рассказать тебе о Мейландте – достаточно, чтобы ты могла разыскать его в библиотеке. А что я получу взамен?

– Достаточно, чтобы отыскать его?

– И даже больше. Подобную информацию ты здесь не найдешь.

– Что же ты хочешь?

– Он уходил, вы понятия не имеете, куда, и вас это беспокоит, – это очевидно, и не пытайся это отрицать, – прищурился Малфой. – Назови дни, когда это было, и я расскажу тебе про Мейландта.

Гермиона задумалась. Она не видела, чем такие сведения могли бы повредить Гарри – то, что пообещал Рон, было куда более опасно – но ее беспокоило то, что Малфой вообще заинтересовался этой информацией.

Малфой нетерпеливо дернулся:

– Ну, Грейнджер? Мне неприятно даже твое существование, не то что присутствие. Не заставляй меня ждать, пока ты тут прекратишь трястись.

– В первый же день, – неохотно сказала она. – В тот вторник, в ту пятницу, в этот вторник…

– И сейчас.

Гермиона кивнула. «Что я творю?» Она старалась унять ужас от своего маленького предательства. «Чтоятворю?»

– А в другие дни?

– Не уверена.

– Сойдет, – кивнул Малфой. – Мистер Мейландт был другом моего отца. Я его не помню и никогда не встречался с ним – он умер, когда я был еще маленьким. Но отец рассказывал мне, что он учился на одном потоке с отцом Гарри. Они надеялись, что мистер Мейландт сможет убедить Джеймса Поттера поддержать Темного Лорда.

– Сейчас, как же, – презрительно фыркнул Рон. Малфой ответил ему пренебрежительным взглядом.

– Поттеры были старинной, почтенной, чистокровной семьей… пока в эту семью не вошла мать Гарри. Неудивительно, что от их наследника ожидали, что он будет хоть сколько-нибудь гордиться своим наследием.

– А может, он гордился своим наследием, не чувствуя при этом необходимости унижать кого-нибудь другого, – резко сказала Гермиона.

– Или, может, его просто очаровала хитроумная красивая грязнокровка, решившая, что для нее это шанс пробраться в высший свет магического общества, – парировал Малфой, усмехнувшись.

– Да как ты смеешь говорить такое о маме Гарри, – шепотом возмутился Рон. – Я скажу ему об этом!

– Я всего лишь заметил, – прошипел Малфой, – что подобная точка зрения имеет такое же право на существование, как и любая другая. Надеюсь, что Гарри это поймет.

Глава 41. Выпуск 77-го

Едва Малфой ушел, Гермиона обратилась к мадам Пинс с вопросом, как отыскать студента, учившегося в Хогвартсе.

– Имеются списки всех студентов, – обстоятельно объяснила библиотекарь.– Списки эти составляются каждые пятьдесят лет, и к ним приложены заметки и фотографии. Тот, кого вы ищете, закончил Хогвартс до 1949-го года?

– Нет, – ответила Гермиона. – В 77-м.

– Тогда вам стоит поговорить с профессором Макгонагалл, – нетерпеливо махнула рукой мадам Пинс. – Или поискать в архиве. Кстати, там вы найдете и невостребованные фотографии, – женщина скривилась от отвращения. – Они разложены по коробкам в зависимости от даты – по десятилетиям – и находятся позади газет и журналов за те же годы.

После такого подробного объяснения Рон и Гермиона немедленно перебрались в архивную комнату, чтобы отыскать фотографии семидесятых годов. Поиск затянулся, но в конце концов им удалось обнаружить ящики за подшивкой «Изменений в трансфигурации». Гермиона отыскала ящик с наклейкой «Фотографии: 1970-79» и с помощью левитирующего заклятья перенесла его на стоящий в комнате стол, устроив при этом настоящую пыльную бурю.

Фотографии в коробке лежали не по порядку, и лишь некоторые из них были снабжены датой или пометками. То, что снимки были разных размеров, тоже не облегчало поиска. В конце концов Гермиона отобрала пачку примерно в дюйм толщиной для себя и такую же для Рона.

– Все равно придется все перебирать, – заметила она и взмахнула палочкой: – Titilio .

На нижней части фотографии появились два имени. Рон, заглянул через плечо Гермионы и громко произнес: – Фици и Грейс?

– Это Определяющее заклятье. Оно не такое точное, как Идентификационное, но накладывать его легче. Вот только оно называет людей лишь теми именами, которыми их называли в то время, когда были сделаны фотографии.

– Что мне теперь, на все снимки это заклятье накладывать?

– Только на те, где снят достаточно взрослый юноша, которого ты раньше никогда не видел.

Они уже возились в архиве около получаса, когда Рон воскликнул:

– Смотри! Правда, очень похож на Гарри?

С этими словами он протянул Гермионе фотографию, на которой был снят мальчик лет тринадцати-четырнадцати, с взлохмаченными темными волосами и темными глазами. Мальчишка, заметив, что на него смотрят, взъерошил волосы, вытащил из кармана снитч и принялся играть с ним. К мальчишке подошел другой мальчик, повыше, встал у его правого плеча и скрестил руки на груди. Еще один мальчик, пониже, в точности повторял все движения своего соседа слева. Четвертый мальчик что-то оживленно втолковывал первому.

– Titilio, – машинально взмахнула палочкой Гермиона. На фотографии появилась надпись: Бродяга – Ремус – Джеймс Поттер – Петтигрю .

– Думаю, что это получше, чем Идентификационное заклятье, – ахнул Рон.

– Джеймс Поттер, – громко произнесла Гермиона и нахмурилась, увидев, как Джеймс отступил на шаг и слегка повернулся, бросив несколько слов Сириусу через плечо. Фыркнув, Гермиона саркастично заметила: – Он что, считает себя царем вселенной?

Высокомерный взгляд Джеймса ранил ее – не только потому, что заставлял взглянуть на Поттера-старшего с другой стороны, но и потому, что не походил на новоприобретенный взгляд Гарри. Понаблюдав за Джеймсом с минуту, Гермиона решила, что тут разные виды высокомерия. Джеймс явно был преисполнен осознания собственной значимости и был уверен, что все вокруг признают ее. «Точь-в-точь Малфой», – помрачнела она.

Ремус чуть подвинулся за спиной Сириуса и теперь смотрел в камеру. Он улыбнулся, но скорее от предвкушения чего-то, чем от радости. Гермиона вдруг заметила, что надпись пропала, и вновь взмахнула палочкой. На этот раз на снимке значилось «Мародеры» .

Рон с Гермионой нашли фотографию профессора Макгонагалл (куда моложе, чем сейчас) и профессора Дамблдора (вот уж кто совсем не изменился!), играющих в снежки, и несколько карточек, на которых были Джеймс Поттер и Лили Эванс. Пустые снимки, обитатели которых на время скрылись, они откладывали в сторону.

– Ой! – воскликнул вдруг Рон. – Двое парней целуются, – и быстро отложил фотографию в сторону.

– Дай посмотреть! – протянула руку Гермиона.

– Ну Гермиона! – Рон прижал перевернутую фотографию рукой. – Зачем тебе это?

Гермиона ненадолго задумалась: – А что бы ты сказал, если бы услыхал от меня: «О, тут две девчонки целуются!

– Ну… наверно, попросил бы «Дай посмотреть», – признался Рон, покраснев.

– Вот видишь. Так что дай посмотреть, а?

Когда они перевернули фотографию, на ней никого не было.

– Н-да, кажется, они решили обойтись без свидетелей, – пробормотал Рон. Гермиона закатила глаза и отложила фотографию в сторону.

* * *

– Мне скучно, – глухо сказал Гарри. Ему казалось, что язык распух и с трудом ворочается во рту, и выдавить удалось лишь эти слова, хотя он собирался сказать, что стенка котла, на которую он уставился – не слишком интересное зрелище.

– Неудивительно. Ты уже три часа так сидишь.