– Для чего?

– Решить, где пролегают границы нашей ответственности. Дети профессоров настолько редко учатся в школе, что правил на сей счет не существует. Нам нужно обсудить эту тему.

Мальчик театрально задрожал:

– Ну все, мне конец.

– Весьма вероятно.

– Ой… кстати. Профессор Макгонагалл хочет, чтобы я снова занялся своим исследованием, – а я едва ли хоть строчку написал с тех пор, как мы с Роном и Гермионой помирились…

– Если ты ждешь, что я избавлю тебя от последствий твоей безответственности…

– Нет, конечно! Я просто хотел взять у тебя пару книг. Историю Непростительных заклятий, ладно? И еще одну – «Последний поцелуй», о тои как поцелуй дементора стали использовать для казни.

Северус задумался, потом кивнул.

– Только забери их прямо сейчас – я не уверен, что на этой неделе ты сможешь прийти ко мне.

Они продолжали дружески болтать, пока вся работа не была сделана. Время двигалось к полуночи; Гарри вернулся вместе с отцом в его комнаты, собрал необходимые книги и ушел в гриффиндорскую башню. Около часа ночи Северус лег сам и через минуту уже крепко спал. Всю ночь ему снилась Лили, и он смеялся от радости.

* * *

За ужином во вторник Ремус вновь сидел на своем месте за учительским столом. Гарри трясся от ужаса при мысли о том, что его друг мог бы исчезнуть навсегда, а он никогда не узнал бы об этом. Облегчение, что этого не случилось, было настолько сильным, что весь вечер Гарри шутил и дурачился.

В среду, как мальчик и ожидал, Ремус попросил его задержаться после урока. Гермиона явно встревожилась, но Гарри лишь попросил ее выйти и остался поговорить с Луни. Было так здорово снова иметь такую возможность. Когда последний студент вышел из класса, мальчик наложил на дверь заклятье – на всякий случай – и удивленно взглянул на рассмеявшегося Ремуса.

– Это Северус тебя научил?

– Заклятью? Да, кажется, но…

– А он от меня его узнал. Ту часть, что скрывает запах, в смысле.

Гарри улыбнулся.

– Ну, как у вас с ним? Наладилось?

Ремус округлил глаза, но не выдержал и расплылся в улыбке.

– Похоже, да. Когда я проснулся… я лежал на коврике у камина. Он накрыл меня одеялом и оставил запасную мантию и коротенькую записку – написал, что могу перелечь на диван, если мне нужно еще отдохнуть перед тем, как карабкаться по лестницам. Для Северуса это, считай, нежности! Я не захотел лишних осложнений и уже собирался уйти, но тут Дамблдор связался со мной через камин и попросил прийти к нему в кабинет, – Ремус глубоко вдохнул. – На людях Северус, конечно, по-прежнему на меня волком глядит, но без лишних глаз относится ко мне получше, ты не думаешь?

Гарри припомнил расстроенное лицо отца, когда тот нечаянно обидел Ремуса во время встречи, и кивнул:

– Намного.

– А когда он будет свободен от своих обязательств, то и на людях сможет относиться ко мне получше. По крайней мере, я могу надеяться, – Ремус вздрогнул и неожиданно покраснел. – Гарри… то, что я сказал в вечер полнолуния… прости меня за это.

– Я понимаю, – пожал плечами Гарри.

Оборотень кивнул: – Льщу себя надеждой, что понимаешь, – и добавил со вздохом: – А за то, что ты сделал… в субботу… я хотел бы тебя поблагодарить, да мне не дает покоя мысль, что моя обязанность – отругать тебя как следует.

– Прости меня. Понимаешь… я как раз отцу это пытался объяснить – моя способность влезать во все неприятности и выкручиваться из них… из-за нее же мне так трудно думать о том, как еще можно было бы поступить. Я просто… действую. И часто – действую верно.

Ремус улыбнулся и покачал головой.

– В этом ты в Джеймса пошел. Уж не знаю, каким образом, но это факт.

– Так, может, решим, что ты уже достаточно на меня посердился, и забудем об этом?

– Ну ладно, – вздохнул Люпин. – И… спасибо тебе. За все.

Глава 78. Бал

Рон взглянул на себя в зеркало и нахмурился:

– Ты только взгляни на мои башмаки! Выглядят так, словно я их на свалке подобрал!

Гарри, уже выслушавший от друга парочку ехидных замечаний по поводу своего наряда, был не склонен к излишнему милосердию.

– Ты сам не захотел покупать приличную одежду, – пожал он плечами, натягивая облегающую рубашку и разглаживая ее до тех пор, пока не исчезла последняя морщинка.

– Я… мы тогда еще не помирились.

– Я заметил, – Гарри плюхнулся на кровать и откинулся назад, опираясь на локти. – А помнишь Святочный бал? И как мы с тобой удрали погулять по саду?

– Гарри! – прошипел побагровевший Рон. – Могут подумать, что мы…

– Ага, именно, – Гарри взглянул на Дина (тот старательно притворялся, что занят исключительно своей золотисто-коричневой мантией) и широко улыбнулся. – Мы с тобой тогда настоящими желторотиками были. Хотя я примерно все-таки представлял, чем занимались Флер и Дэвис.

– Ты что, намекаешь на что-то?

– Ну, была у меня такая мысль… – ухмыльнулся Гарри.

– Как-нибудь расскажешь, я надеюсь.

– Ладно. А поскольку с тех пор мы куда лучше поняли, для чего люди ходят гулять в сад, и теперь – надеюсь! – у нас есть возможность самим попробовать… – с этими словами он перебросил Рону конфету, которую прятал за спиной. – Лови!

Рефлекс игрока в квиддич сработал раньше, чем Рон понял, в чем дело, – иначе бы рыжик в жизни не согласился. Поймав конфету, он в изумлении воззрился на нее: – Чревовещалка?

Гарри только глаза закатил: – А значит, если вы с Лавандой решите уединиться в розовых кустах…

– Не думаю, что она согласится.

– Если согласится и если вас застукает Снейп – или кто-нибудь еще, – ты сможешь сбить их со следа и направить к какому-нибудь другому кусту, – Гарри поднялся; кожа штанов слегка скрипнула. – А теперь давай посмотрим, не получится ли слегка навести глянец на твои башмаки, – он вытащил из ножен палочку, пытаясь припомнить заклинание, которым пользовался Драко. «Само слово – Polirio, и мягкое движение палочкой». – Приподними-ка мантию, а то я не знаю, как эти чары действуют на ткань.

После четырех попыток туфли Рона выглядели вполне прилично, чтобы не сказать хорошо.

– Специально учился, да?

– Мог бы и не ехидничать – я лишь оказал тебе любезность.

На лице рыжика вспухли желваки, он стиснул зубы, но все-таки взял себя в руки и выдавил:

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста. И, отвечая на твой вопрос, – нет, я не выискивал эти чары специально. Просто у Драко научился. Должно быть, его родители требовали, чтобы он не только нормально учился, но и выглядел соответствующе.

– Когда это ты видел, как Малфой одевается?

Гарри, услыхав в голосе друга неприкрытый ужас, расхохотался:

– Нет, ты просто не так понял. Драко использует эти чары, когда поцарапает башмак о ножку стола, или стенку пнет, или еще что. Я слышу их по несколько раз в неделю , и я никогда не видел, как он одевается.

Дин подошел чуть ближе к ним, а Шеймус неловко мялся в дверях:

– Ну, вы всё уже?

– Кажется, – пробормотал Рон, снова нервно оглядываясь кругом. Гарри снова улегся на кровать и повернулся на бок.

– Вы идите. А моя партнерша хотела, чтобы мы чуть опоздали.

Неуверенность рыжика неожиданно сменилась яростью.

– Сдурел, да? Идешь на бал со слизеринской интриганкой, которая хочет перед всеми похвастаться , какую рыбку подцепила?

Гарри, с трудом удержавшись, чтобы не ответить грубостью, протянул на это:

– Ага. Вот только она на полдороге не останавливается, как я слышал.

Лишившийся дара речи Рон резко отвернулся и бросился к двери. Дин кинул на Гарри укоризненный взгляд, и тот, резко сев на кровати, окликнул друга:

– Рон!

Рыжик, уже взявшийся за ручку, замер на пороге:

– Чего тебе?

– Не порть себе вечер. Я не должен был тебя дразнить, но ты просто достал меня с моей одеждой – и сам это знаешь. Ну что, мир?