– Да ладно тебе! – насмешливо воскликнул Гарри. – Можно подумать, тебе приятнее стоять подле лорда Тома, чем наблюдать за развлекающимися студентами!

– Я бы с тобой согласился, не предъяви «лорд Том» права на некоторых из этих студентов.

Мальчик отложил нож и быстро перевел дух.

– А ты знаешь, на кого именно?

– Если бы я знал, то мог бы НЕ ИДТИ ТУДА! – Северус поморщился, услышав собственный крик. Сделав несколько глубоких вдохов и дождавшись, пока успокоится бешено бьющийся пульс, он продолжил: – Прости. Я ненавижу Хэллоуин – слишком много плохих воспоминаний с ним связано.

– Когда ты был Пожирателем?

Отец медленно кивнул:

– Нападения, то, как я сам получил Метку… – он вздрогнул, – …гибель твоей мамы… и по-моему, именно в этот день я понял, что моя собственная мать никогда не вернется.

Он точно безумно устал. Или это пары зелья на него влияют?

– Она умерла? – в голосе сына не было ни страха, ни участия. Оттого, наверно, что он сам вырос без родителей.

– Нет, она… – Северус снова сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, пока не понял, что еще сильнее злится. – Она дважды попадала в Сент-Мунго. Надолго. И во второй раз встретила… одного человека. Ну и после выписки уехала с ним. Кажется, в Испанию.

– И попросту бросила тебя?

– Наверно… она не хотела видеть, как я расту. Я был слишком… я слишком напоминал бы ей моего отца.

– Это несправедливо!

Северус слегка улыбнулся, услышав в голосе сына негодующие нотки.

– Не понимаю, как после всего ты все еще способен возмущаться, узнав о людской несправедливости.

Поднял голову и встретился с Гарри взглядом.

– Так ты тоже.

– Что – тоже?

– Ты сам несправедлив, но все равно ненавидишь людей, которые несправедливы к тебе, – и добавил, подумав: – Но не ее.

– Но… а как еще она могла поступить? Ей было необходимо сбежать от мужа и, к сожалению, это значило, что ей нужно и меня бросить.

Это почему-то встревожило мальчика.

– Моя мама так бы не поступила.

– Гарри, твоя мама была очень храбрым, очень умным человеком с потрясающе сильной волей. Начнем с того, что она попросту не оказалась бы в Сент-Мунго, – Северус решил поменять тему разговора. – А тебя не мучает, что это годовщина ее – их – смерти?

– Я же не знал, когда именно они умерли – пока в Хогвартс не попал, – пожал плечами Гарри. – Так что Хэллоуин для меня – это парящие в воздухе тыквы, и засахаренные яблоки, и пир, и прочее веселье, – он тихонько рассмеялся. – А заодно и горный тролль.

– Тот самый, с которым Гермиона решила справиться в одиночку, – нахмурился Северус.

– Да ничего она не решала!

– Как так?

– А вот так. Рон в тот день ее обидел, и она спряталась в женском туалете, чтобы выплакаться. Мы поняли, что ее нет в зале, что она ничего не знает, и удрали, чтобы ее предупредить.

– Она… – Зельевар уставился на сына. – Она предпочла, чтобы люди считали ее глупой – лишь бы не узнали, что она плакала?

– Нет – попросту хотела выручить меня и Рона. Потому что знала – нам влетит куда сильнее, чем ей. Тогда-то мы и подружились, – Гарри улыбнулся. – Она иногда делает такое – покрывает нас. Потому что ей, с ее идеальным поведением, легче выйти сухой из воды.

– Мерлин великий, – моргнул Северус, когда до него дошел смысл сказанного. – Так мы еще и не обо всех ваших делишках знаем? – И прибавил, заметив, что сын улыбается: – Ну, я так и предполагал, вообще-то. Но почему другие с этим мирятся? Та же Гермиона – с чего бы ей вас покрывать?

– Потому что за некоторые вещи нас бы исключили – а ее только пожурят.

– Гарри, с момента моего появления в Хогвартсе, из школы не исключили ни одного студента, – фыркнул отец.

– Ой, – покраснел мальчик. – Но Хагрида…

– Это возможно . И все же я считаю ее поведение глупым.

– Но мы всегда стараемся отблагодарить ее как-нибудь!

– Даже так? – Северус состроил недоверчивую гримасу. – И как же это у вас получается, позволь узнать? Ты девственник , и непохоже, чтобы она так уж увлекалась веселящими зельями – не вижу, каким образом ты можешь ее отблагодарить .

У Гарри попросту отвисла челюсть, но он сумел взять себя в руки и высоко вскинул голову, стараясь скрыть смущение.

– Ты просто не понимаешь гриффиндорских ценностей.

– Ага, ясно. Ей льстит то, что ты ценишь ее храбрость.

– И то, что отношусь к ней как к мальчишке – хоть она и боится высоты.

– Как к мальчишке ? – чуть не расхохотался зельевар.

– Только с сиськами и шикарной копной волос.

На этот раз зельевар не смог удержаться от смеха. Да что же это – когда это он настолько терял над собой контроль? Все испарения от котла виноваты, не иначе.

– Ну, тогда я перестану чувствовать себя виноватым, что она тебя бросила.

– И не надо. Мы слишком любим друг друга для этого.

– Может быть.

– И кроме того, ты тут ни при чем. Это я язык распустил. Я не должен был вообще о тебе упоминать – даже вскользь, – мы же снаружи были! Просто Ремус меня как раз предупредил, что меня избрали жертвой, вот я и…

– Он тебя так давно предупредил?!

– Ну… да.

Северус хмуро уставился на котел с зельем.

– Знаешь, я тут пытаюсь придумать тебе подходящее наказание за то, что ты натворил в субботу…

– Я тебе жизнь спас!

– Верно. Но если бы ты отправился прямиком к директору, ты бы тоже спас мою жизнь – и без дополнительного риска, за который мне, возможно, придется поплатиться в ближайшие дни.

– Прости меня, – вздохнул мальчик. – Просто, понимаешь… я быстро принимаю решение. Из-за этого я вечно бросаюсь выручать кого-то, хорош в бою… и даже в квиддиче – но и постоянно забываю, что может быть и другой способ. Когда что-нибудь случается, я действую инстинктивно, не раздумывая – это, конечно, плохо, но если я начну раздумывать, я, наверно, вообще ничего не смогу сделать. Да я бы давным-давно был бы мертв, если бы раздумывал – у меня просто не хватило бы ни на что времени.

– Резонно – но только тогда, когда у тебя действительно нет времени, – возразил Северус. – Вот только я слишком хорошо знаю, за сколько времени можно добежать с площадки третьего этажа до гриффиндорской гостиной. И если бы ты на бегу дал себе труд подумать, ты увидел бы эту возможность. Мог бы даже притормозить и крикнуть Гермионе: «Беги, расскажи все профессору Дамблдору, а я останусь у двери»

Мысль, весь день крутившаяся на задворках сознания, неожиданно приняла совершенно четкую форму. Подумав еще немного, зельевар продолжил:

– Пожалуй, я нашел для тебя замечательное наказание.

Сын, явно встревоженный подобной перспективой, опасливо спросил:

– И какое?

– Сначала оно тебе, может, и вовсе наказанием не покажется, но когда я подберу подходящую форму… – Северус специально не договорил, чтобы мальчик ощутил звучащую в словах угрозу. – Буду устраивать тебе засады – неожиданные нападения, различные непредвиденные ситуации. И в большинстве случаев первое решение, которое придет тебе в голову, заведомо окажется неверным.

Гарри насмешливо взглянул на отца:

– И что же в этом плохого? Звучит здорово.

– Я так и думал. Тогда вот тебе другое правило – ты не сможешь сразу избавиться от последствий поразившего тебя заклятья. Я сам решу, когда его снять.

– Тогда ты точно выкрасишь мне волосы в зеленый цвет, – скорчил рожу мальчик.

– Ну, я вообще-то подумывал о розовом цвете – знаешь, какой любят маленькие девочки. Он тебя будет раздражать намного больше.

На лице Гарри страх мешался со сдерживаемым смехом:

– Ой.

– А некоторые вещи будут довольно болезненны. Правда, ни одна из них серьезного вреда не причинит, – Северус вновь повернулся к зелью. – И если повезет, ты кое-чему научишься, так что это полезно, хоть и неприятно. Кстати, тебе известно, что твой декан собирается встретиться со мной в субботу?