– Надеюсь, ты не забыл, что мой отец в тюрьме?

– Не думаю, что это что-то меняет. Фадж лебезит перед старинными чистокровными семьями.

Вокруг рта Драко появилась горькая складка, и Гарри, взглянув на слизеринца, подумал, что тот по-настоящему повзрослел.

– Не сказал бы, если учитывать, что он говорит про отца.

– Драко! Фадж все эти годы ел у твоего отца из рук! Ему необходимо дистанцироваться от имени «Малфой» – и чем быстрей, тем лучше, – Гарри сел. – Но ты –то ничего не делал, – он сосредоточился на цветных огоньках, пытаясь обдумать, что в действительности Драко думает о Фадже. – Тебе вообще-то это тоже может пригодиться – ведь если ты дружишь со мной, то к деятельности своего отца точно отношения не имеешь…

– А если ты дружишь со мной, то ты еще не окончательно потерянный случай.

– Именно! – Гарри вновь взглянул на Драко и отвел глаза, заметив улыбку превосходства, появившуюся на лице блондина. – И если я начну вытворять что-нибудь неприемлемое, ты можешь сказать мне об этом – небрежно, как бы между прочим.

– Так я могу ему сказать, что пытаюсь придать тебе немного лоска?

– Замечательно.

Драко откинулся назад, закинув руку на спинку дивана: – Знаешь, а мне нравится эта идея.

– Только не вздумай оскорблять моих друзей.

– Не больше, чем обычно.

– Ох, боюсь, что это значит – не меньше, чем обычно, – вздохнул Гарри.

Драко покачал головой. Улыбка медленно сползла с его лица, он нахмурился и задумчиво сказал:

– Знаешь, а я понял, почему меня так не любят.

Гарри с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Уж конечно, сейчас блондин заявит: «Они мне завидуют» или «Не нравится им, как я разговариваю».

– И почему же? – спросил он.

– Потому что я редкий говнюк.

Гарри, не веря своим ушам, взглянул на слизеринца и расхохотался:

– Браво, мистер Малфой.

– Вот уж спасибо, – пробормотал Драко.

– Поспорить с этим трудновато, – гриффиндорец примирительно взглянул на собеседника. – Ты, правда, намного лучше стал ко мне относиться, но… – он запнулся. – А как ты вообще пришел к такому заключению?

– В тот день у Снейпа – когда ты сидел в его спальне, а я остался с ним… он все говорил о том, как тебя можно контролировать, да как Грейнджер для тебя ничего не значит… а я слушал и думал: неужели я такой же? Я его люблю, знаешь, но он все-таки холодный ублюдок и… эх!

– Вы этому научились у одного и того же учителя.

– Поттер! – глаза Драко засверкали, и он злобно оскалился: – Я не общаюсь с Темным Лордом.

Гарри испугался на секунду, что Драко сообщит ему о прошлом Снейпа слишком много, и только потом вспомнил, что отец и не скрывает, что в семидесятые был Пожирателем Смерти. – Я не о Волдеморте; я о твоем отце говорю.

Драко нахмурился, но Гарри все равно продолжил:

– А я заметил это, когда ты наступил мне на руку.

– Ты же был невидим!

– Был. Но ведь ты почувствовал, что наступил на что-то, правильно? И сразу же сделал это снова – лишь для того, чтобы причинить боль.

– Но ты был невидим ! Я имел полное право считать, что это враг.

– И инстинктивно решил помучить врага, а не захватить его, – Гарри попытался изгнать из голоса гнев. Нужно, чтобы Драко задумался над его словами, а не хмурился и злился. – Вот если бы ты придавил мою руку ногой и выхватил палочку – тогда другое дело.

Драко моргнул белесыми ресницами и сказал – холодно и равнодушно:

– Понятно.

Гарри вздохнул и принялся собирать сумку. Драко поднялся:

– А жаль, что Кернера нет.

– Кого?

– Вчера тут был кернеровский детектор тьмы, – Драко взглянул в удивленное лицо Гарри и пожал плечами: – Я надеялся, что мы сможем поиграть.

У Гарри перехватило дыхание. Он припомнил опьяняющее, выматывающее сочетание музыки и эмоций. Во рту пересохло, и трудно было выговаривать слова:

– Может, в следующий раз.

Большую часть пятничного утра Гарри был занят мыслями о Фадже. Но днем, идя рядом с Гермионой на уход за магическими животными, он понял, что она сегодня не обменялась с ним и словом – только попросила за обедом передать картошку.

– Гермиона?

– Угу?

– Ты ведь не сердишься на меня?

Она неуверенно повела плечами: «Нет», – но в лицо ему не взглянула. Гарри призадумался: что бы сказать?

– Знаешь, я сейчас читаю другую книгу – она тебе, наверно, понравится.

– В самом деле?

– Да. Действие там происходит во время первого возвышения Волдеморта. Семья главной героини сбежала из Ирана – там как раз была революция – и поселилась недалеко от Лондона. Им пришлось пройти через кучу всякого всего, но все уже позади, и теперь они в безопасности – вот только читателю-магу ясно, что это она помогла семье с помощью стихийной магии. А теперь она оказалась в Англии, и кругом творятся странные и непонятные вещи. Волдеморт у власти, а она ведьма – магглорожденная и иностранка, вдобавок, – и ей нужно понять это и научиться пользоваться своей силой, чтобы иметь возможность защитить семью.

– Звучит многообещающе.

– Мне очень нравится, хотя кое-что мне и трудно читать. Понимаешь, автор вставил туда кое-что, что могло бы быть на самом деле. Вот беспорядки, которые он описывает… – Гарри глубоко вдохнул, – Сириус рассказывал мне о маггловских беспорядках, которые спровоцировал Волдеморт, чтобы нагнать страху на магглов… и о теракте ИРА, который – я точно знаю! – на самом деле был столкновением магов с многочисленными жертвами среди магглов.

– Стычку магов объяснили терактом ИРА?

– Да. Я слышал, как Шеймус рассказывал Дину, что террористические ирландские группировки – с обеих сторон, – в действительности были ответственны хорошо если за половину тех действий, в которых их обвиняли в семидесятые, и упомянул об одном из этих терактов, который действительно был совершен ИРА… и сослался при этом на лорда Маунтбаттена. А беспорядки, которые описываются в книге, и того страннее. Старая компания была полностью уверена, что они спровоцированы каким-то внешним фактором – подосланными Пожирателями Смерти, может быть, или кем-то из маггловского правительства, преследующим ту же цель. А может, и теми и другими, – Гарри нахмурился. – Читать об этом… это все равно, что быть там. Представляешь, как было страшно магглам – да и магам, – оказавшимся там случайно? А я все думал о тех волшебниках, которые были там не случайно – как Сириус, и Ремус, и мои родители – все трое… читал и гадал: может, этот герой с них списан? Или этот? И кто из их друзей погибнет?

Он вздрогнул:

– Я о стольком хотел бы расспросить Сириуса.

Гермиона прикусила губу.

– Но ты же можешь поговорить с Люпином.

Скорбь на лице Гарри сменилась раздражением.

– Хотел бы я! – он заставил себя пожать плечами, потом выпрямиться: – Так что… дать тебе почитать, когда я закончу?

Гермиона внимательно оглядела его, потом улыбнулась:

– Буду очень рада, Гарри. Спасибо.

Глава 67. Маски

В субботу утром Гарри проснулся чуть свет. Из спальни, а потом и из самой Гриффиндорской башни удалось выбраться, не встретив никого. Когда он подошел к кабинету Дамблдора, солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы осветить витражи в окнах, выходящих на восток, и заиграть голубоватыми бликами на длинных рыжих волосах.

Билл Уизли отвернулся от камина и улыбнулся.

– А, привет! Дамблдор только что вышел – отправился за основой для маски к профессору Сн… к твоему отцу.

Гарри приподнял брови. Билл поперхнулся, и до Гарри дошло, что это выражение лица делало его наиболее похожим на Снейпа.

– Как ваши это восприняли? – нарочито небрежно спросил он.

Билл пожал плечами.

– А ты как думаешь? Мама вернулась домой, немного побушевала, но очень быстро успокоилась. Папа относится к идее, что Снейп станет твоим опекуном, с некоторым скепсисом, но ты тут ни при чем: он просто не слишком доверяет Снейпу, да и трудно его винить за это. Чарли пожимает плечами и говорит, что на наши с тобой отношения это не повлияет: ты есть ты, чьим бы сыном ты ни был. Фред и Джордж считают это потрясающей хохмой. А что говорят Рон и Джинни? – После короткой паузы он добавил: – Перси, разумеется, ничего не знает.