– Джинни с самого начала достаточно спокойно к этому отнеслась. Рон вначале бесился, но после той встречи поуспокоился, хоть и сказал, что ему неприятно видеть нас вместе.

– Знаешь, тогда видеть вас рядом… – задумчиво протянул Билл и нахмурился, – …было и тяжело, и в то же время здорово. Есть разница: знать, что он твой отец, или сознавать, что он – твой папа.

Гарри опустил голову.

– Я еще ни разу его так не назвал.

– Только пока. Ты понимаешь меня?

Гарри робко улыбнулся. Он уже собирался расспросить Билла, как дела у мистера и миссис Уизли, но Дамблдор, именно в эту секунду показавшийся из камина, положил конец беседе.

– Доброе утро, мальчики, – директор протянул Биллу фаянсовую чашечку. – Уильям, тут основа.

Билл взял чашечку за ручку: – Гарри, садись. Да устраивайся поудобнее, – он наградил Гарри чуть хищной улыбкой. – Это может занять какое-то время.

– Ладно.

И действительно, процесс занял около часа. Билл скопировал колдографию Тонкс, изображающую Гарри, положил копию на верхушку массы, заполнявшей чашку, и прошептал заклинание, растворившее снимок в зелье, где была утоплена основа, – зелье сменило цвет с кирпичного на коричневато-бело-розовый. Взяв следующую фотографию, он прошептал другое заклинание и растянул снимок на лице Гарри. Картинка прилипла, точно растянутая жвачка. Закрепив снимок, Билл окунул в чашку странную кисточку – одну ручку, без щетки. Зелье тягучими нитями потянулось вслед за деревяшкой, точно растопленный швейцарский сыр. Билл как следует повертел кисточкой, пока все зелье не оказалось на невидимой щетине.

– А там есть кисточка на конце? – спросил Гарри, стараясь как можно меньше шевелить губами.

– Из щеток тестрала. Так что не пугайся, если почувствуешь холод, – кивнул Билл.

В самом деле, первое прикосновение отозвалось резким холодом, и Гарри непроизвольно дернулся. Во второй раз он был уже готов и остался сидеть неподвижно. Билл водил невидимой кисточкой по фотографии, и там, где проходила кисть, чувство прилипшей жвачки исчезало, оставляя после себя лишь холодок: так, словно лицо – и только лицо! – обдувал прохладный ветерок.

Часом позже Гарри вышел из кабинета Дамблдора. Оставалось надеяться, что никто не заметит изменений в его внешности. Они должны были быть не очень явными, но Гарри все равно был потрясен, увидев свое отражение в зеркале.

Он отправился прямо на завтрак. Волосы так и остались распущенными – чтобы хоть немного скрыть изменения. Усевшись за стол, Гарри уткнулся носом в тарелку.

– Гарри? – неуверенно спросил Рон. – У тебя все в порядке?

Гарри взглянул на друга, быстро подмигнул ему – все прекрасно, мол, – и снова принялся ковырять овсянку.

К концу завтрака Фадж так и не появился, и Гарри вернулся в факультетскую гостиную, собрал волосы и спрятал лицо в книгу, которую читал. Через полчаса, когда книга была дочитана, перед ним остановилась Гермиона.

– Ну, как ты?

– Нормально. Нервничаю немного.

Гермиона, чуть нахмурясь, взглянула на него, потом взяла из его рук книгу, но внутрь не заглянула.

– Вернулся назад? – спросила она.

Стоящие вокруг гриффиндорцы должны были решить, что вопрос относился к книге, но Гарри понял, что подруга имела в виду его лицо.

– Немного, – ответил он. – Иногда это необходимо. Надеюсь, что на Фаджа это произведет нужное впечатление, – и оглянулся. Студенты уже поднимались, собираясь идти на поле. – Ну, я пошел?

– А для чего я тебя искала, по-твоему? – фыркнула Гермиона.

«Она права», – подумалось Гарри. Он встал и предложил ей руку: – В таком случае, мисс Грейнджер, не позволите ли к вам присоединиться?

Гермиона сделала реверанс: – Вы очень любезны, мистер Поттер. Почту за честь.

Она захихикала, взяла его под руку и они отправились на матч Слизерин – Хаффлпафф, чуть сбившись с торжественного шага, когда пришлось неловко протискиваться через проем, открытый портретом.

На полпути к полю их перехватила профессор Макгонагалл.

– Мистер Поттер, прибыл министр магии. Вам придется пройти в ложу для преподавателей, – она виновато взглянула на Гермиону, – одному, к сожалению. Пойдемте.

Когда Гарри вошел в ложу, Фадж уже сидел рядом с Дамблдором. Макгонагалл села по другую сторону.

– Ну, вот и ты, Гарри! – радостно заметил Фадж. – Должен сказать, я с радостью посмотрю хогвартский квиддич. Он далеко не так скучен, как профессиональный, – и, указав Гарри на место рядом с собой, заговорщически прошептал: – Но и игра будет похуже, раз ты в ней не участвуешь, а?

– Не думаю, – беспечно отозвался Гарри. – Драко Малфой очень хорошо летает, – и заметил краем глаза, как напряглась Макгонагалл, а Хагрид крякнул в бороду. – А хаффлпаффцы – отличные игроки. Правда, их стратегия уступает рэйвенкловской.

– У слизеринцев, – сухо заметила Макгонагалл, – собственная стратегия.

Гарри рассмеялся:

– Если бы Драко потратил на тренировку игроков хотя бы половину того времени, что он тратит на мелкие пакости и козни, слизеринцы чаще бы выигрывали.

Эрни, стоящий поодаль, наградил его злым взглядом. Профессор Макгонагалл наклонилась вперед:

– Объявляйте игроков, Макмиллан.

С поля раздались приветственные вопли. Гарри услышал звонкие детские крики и лишь тогда вспомнил про семьи беженцев. Они сидели на скамьях рядом с ложей преподавателей, но не с той стороны, где был Гарри, а с противоположной. Разглядеть их от этого было труднее – студентам на трибунах с другой стороны поля сидящие беженцы были видны и то лучше. Гарри выгнулся, но все равно смог лишь мельком разглядеть людей, одетых не в черные мантии.

– А, ваши «гости», – неодобрительно заметил Фадж. – Мешают, наверно?

– Да я и забыл про них. Мы их только на играх и видим.

Фадж собирался добавить еще что-то, но в этот момент мадам Хуч выпустила мячи, и громкий рев трибун, приветствующий игроков, заглушил все слова. Гарри откинулся на спинку и приготовился наблюдать за матчем. Министр сделал то же самое.

Сидящие в ложе преподаватели были не более сдержаны или беспристрастны, чем остальные зрители; они с трудом сдерживали свои эмоции. Когда Гойл осознанно промахнулся по бладжеру и вместо этого заехал по колену хаффлпаффскому загонщику, не только Гарри вскочил со своего места с громким криком: «Идиот!». Макгонагалл, правда, удержала Эрни от выкрикивания оскорблений, но Гарри видел, как она сама визжала всего минуту назад. Северус утверждал, что это вполне простительная ошибка.

Десять минут спустя, при счете 60:50 в пользу Хаффлпаффа, Гарри заметил снитч. Золотой мячик повис прямо над рэйвенкловской трибуной. Рэйвенкловцы старательно делали вид, что не замечают его. Гарри на минуту потерял мячик из виду. Когда счет был 100:70 в пользу Хаффлпаффа, он снова заметил его. снитч завис у самой земли прямо перед хаффлпаффскими шестами, в опасной близости к среднему кольцу. Достать его сзади было невозможно, а чтобы схватить спереди, нужно было резко развернуться или хватать левой рукой. Насколько было известно Гарри, ловцы обеих команд были правшами.

Громкий вопль зрителей вновь привлек его внимание к игре. Драко пикировал; хаффлпаффка летела чуть поодаль, стараясь настичь его. Она была ближе к снитчу, но положение мячика мешало ей его схватить. Драко приблизился на то же расстояние; снитч взлетел было вверх, но сразу же вернулся на прежнее место. Гарри напрягся, увидев, как Драко выбросил руку… «Идиот! Он же не сможет схватить снитч, если развернется!» Не выдержав, он завопил: – Левой хватай!

Но Драко поступил лучше. Он заложил крутой вираж, практически распластался на метле, перекинув ноги по одну сторону, и полетел почти параллельно земле. Преследующая его хаффлпаффка запаниковала и взмыла вверх, и Драко, чуть приподнявшись, схватил снитч.

– Молодчина, Драко! – заорал Гарри, вскакивая на ноги. Откуда-то слева донеслось странное полузадушенное восклицание, а затем он услышал уже хорошо знакомый кашель, за которым Северус скрывал смех. Гарри оглянулся на явно потрясенного Фаджа.