– Я не уверен, что они тогда не нападали в одиночку, – покачал головой Рон.

– Никогда! Помнишь слова твоего отца на Кубке мира? Он сказал тогда, что Пожиратели охотились стаей, как волки.

– Но почему Снейп вообще упомянул о нем? – жалобно спросила Гермиона. – Тут, наверно, что-то еще…

– Нет, именно это, – настойчиво сказал Гарри. – Снейп просто знал, что Рон – он ведь отвечал на замечание Рона – не поверит, что не всегда можно доверять товарищу-гриффиндорцу. Возможно, это не все, и Снейп еще имел в виду, что он далеко не всегда мог довериться Мейландту, потому что у того были свои завихрения насчет правильности и справедливости, но в газете вы об этом точно не найдете, – он взглянул на Гермиону, потом перевел взгляд на Рона и продолжил, не сводя с Рона глаз: – Август Мейландт был гриффиндорцем, но все равно стал Пожирателем Смерти. Это все, что ты должен знать, – Гарри вздрогнул. – Нет, пожалуй, еще кое-что. Нельзя судить о людях лишь по факультету, на котором они учатся. Слизеринец может стать твоим союзником, хаффлпаффец сможет предать, – он нахмурился. – А рэйвенкловец станет при малейшей возможности рыдать на твоем плече.

Гермиона хихикнула и прикрыла рот. Гарри ответил ей грустной улыбкой. Она опустила голову и притворилась, что поглощена чтением.

Гарри вновь вернулся к своему эссе по зельям. Рон и Гермиона продолжали листать газеты, время от времени обмениваясь попадающимися им сведениями об Августе. К Гарри Гермиона по-прежнему не обращалась, но хотя бы прекратила нарочито не замечать его. Закончив с зельями, Гарри взялся за ЗОТИ.

– Ужинать пойдем? – спросил Рон, взглянув сначала на Гермиону, потом на Гарри. Оба кивнули, и они все вместе отправились на ужин.

Рон уселся между Гермионой и Гарри, но всем троим было не до разговоров. К счастью, с другой стороны от Гарри села Тереза. Весь ужин они проболтали о квиддиче, и он снова подумал, что она славная девчушка.

После ужина Гарри, Рон и Гермиона вернулись в библиотеку. Гарри продолжил работу над эссе по ЗОТИ, а Рон и Гермиона вернулись к старым газетам. Наконец им прискучило это занятие.

– Посмотрим фотографии? – предложила Гермиона. – Мы могли бы выяснить, действительно ли Мейландт дружил с профессором Снейпом.

Гарри смолчал. Рон неохотно протянул в ответ:

– Можно, пожалуй. Правда, мы не можем тратить на них все время…

– Я знаю. Думаю, что фотографиями мы можем заниматься только в выходные. Давай все-таки посмотрим – ведь еще час до закрытия.

– Что за фотографии? – спросил Гарри.

– Студенческие – тут, в архиве, их полно.

– Мы нашли кучу снимков твоего папы! – весело сказал Рон. – Посмотри.

– И фотографию, где профессор Люпин целуется с каким-то парнем, – призналась Гермиона. – Он тогда был студентом – где-то наших лет.

Гарри благоразумно не стал привлекать внимание к тому, с кем именно целовался Ремус. Вместо этого он сказал: – Интересно, а ему известно о существовании этой фотографии? Думаю, нет. Как ты полагаешь? – и сурово взглянул на покрасневшую Гермиону.

– Скорее всего, не знает. Сюда мало кто заглядывает, да и коробка была, считай, спрятана.

Гарри протянул руку: – Дай сюда. Я ему отдам.

– Не имеешь права! – возмутилась Гермиона. – Это библиотечная собственность!

– Там Ремус. Отдай!

– Гарри прав, Гермиона, – поддержал друга Рон. – Люпин не обрадуется, если эту фотографию кто-нибудь увидит, – он же учитель и все такое. Будь там даже девушка, все равно, хорошего мало. Ты что, хочешь, чтобы на нее наткнулись младшекурсники?

– Они там только целуются и разговаривают, – возразила Гермиона, продемонстрировав фотографию Гарри. Он мельком взглянул на темноволосого парня за Ремусом и попытался выхватить снимок из рук Гермионы, но она держала крепко, а порвать снимок ему не хотелось.

– Гарри!!

– Отдай, сказал. Я отнесу ее Ремусу.

– Дай хоть Определяющее заклятье наложить.

– Да какое тебе до них дело? – Гарри поморщился, услыхав в собственном голосе истерические нотки. «Отдай, ну отдай же!..»

– Эй, дружище! – Рон положил ладонь на руку Гарри. – Не стоит так нервничать. Может, Люпин и выговорит нам, но они же только целуются, так что тут Гермиона права.

Гарри выпустил снимок из рук. Гермиона взмахнула палочкой:

– Titilio .

– И что там? – спросил Рон. Гермиона протянула ему фотографию, теперь украшенную подписью «Сев и Ремус».

– Кто такой этот Сев? – пробормотал Рон.

– Понятия не имею, – пожала плечами Гермиона.

– Ну, теперь я могу отнести ее Ремусу? – взмолился Гарри.

Гермиона вздохнула и протянула ему снимок:

– Хорошо.

Ремус медленно открыл дверь. Он выглядел еще более измотанным, чем накануне, и Гарри подумал, что полнолуние уже близко.

– Гарри? – удивился учитель.

– Ты знал о том, что в библиотеке есть фотографии студентов? – спросил Гарри, проскальзывая внутрь и доставая из сумки учебник по зельям, в который положил фотографию, чтобы она не помялась. Вытащив снимок, он протянул его Ремусу:

– Вот. Рон и Гермиона нашли.

Люпин мельком взглянул на фотографию, и дыхание его слегка сбилось. Легкая улыбка показалась на губах, но глаза остались грустными. Ремус мягко спросил:

– Он вечно скрывает лицо, верно?

– Почти всегда. Они так и не узнали, кто это, даже после того, как Определяющее заклятье выдало, что это «Сев».

– Северус, конечно, возражал бы куда больше моего.

– Да уж. Но я убедил Рона и Гермиону, что стоит отнести фотографию тебе. Так что будь готов к тому, что они начнут тебя расспрашивать, – Гарри лукаво улыбнулся. – Я и так все время вру – не стоит еще добавлять, – он взглянул Ремусу прямо в глаза. – А он бы взбеленился и бросил бы ее в огонь, или еще что-нибудь. Снимок отличный; жалко, если пропадет.

– Спасибо, Гарри.

– Только не вздумай шантажировать его этим.

– Нет, конечно, – улыбнулся Ремус. – Во-первых, я не настолько жесток, а во-вторых, у меня не хватит духу его шантажировать. А теперь ступай спать.

Лечь Гарри не мог – ему оставалось дописать не меньше четырех дюймов в своем эссе по защите. Много позже, когда все уже улеглись и в общей комнате воцарилась тишина, к Гарри подошел Рон и присел рядом. Гарри закончил предложение и поднял глаза.

– Что?

– Я тут думал про Волдеморта и всю эту глупость насчет вечной жизни, – начал Рон, – и мне пришло в голову… а можно перенести свою душу в чужое тело?

– Можно, – кратко ответил Гарри. «Нашел время выяснять такие вещи! Час ночи почти». – Только это бессмысленно. Это слишком изнурительно для чужого тела, и человек все равно умирает в течение года.

– А, – Рон отвел глаза. – Откуда ты знаешь?

– Прочитал в одной из книг по магической юриспруденции. Так раньше делали, когда один маг наносил другому смертельное ранение. Душу еще живой жертвы могли переселить в тело убийцы, чтобы человек успел привести в порядок свои дела. Последний раз такое делали, кажется, примерно в году пятидесятом. Но там нужно было действовать незамедлительно, так что случалось и так, что человека обвиняли и казнили не разобравшись. Поэтому это запретили. Да и человек с перенесенной душой нередко трогался умом, – Гарри снова перевел глаза на пергамент. – Слушай, Рон, дай мне закончить, а? Я не хочу сейчас думать об убийствах, и мне нужно сегодня дописать эссе.

– Конечно. Ну… спасибо, – Рон поднялся. – Доброй ночи, что ли?

– Спокойной ночи , Рон, – с намеком сказал Гарри.

Рон ушел.

Глава 43. Музыка души

Утром в понедельник Гарри снова проспал и с трудом успел проглотить кусок хлеба с джемом. На зелья пришлось бежать. Когда он ворвался в класс, Малфой глянул на него и кивнул на свободное место рядом с собой. Гарри слегка насторожился, но все же сел вместе со слизеринцем.