Рон помрачнел:

– Позже поговорим, Гарри.

Дверью он не хлопнул. Гарри решил, что это добрый знак.

Когда все ушли, Гарри подошел к зеркалу. Язвительные замечания Рона помешали ему придирчиво осмотреть себя раньше, и теперь он восполнил это упущение. За последнее время он слегка поправился – после того как перестал стремительно расти, так что штаны сидели достаточно плотно, хоть и не настолько, как хотелось бы продавщице в магазине. Из-под перекрестной шнуровки отчетливо виднелась бледная кожа – правда, ниже колена высокие сапоги делали ее не столь заметной. Конечно, сюда больше бы подошла обувь контрастного цвета, но и с черной было неплохо.

У правого бедра на тонких кожаных полосках висели ножны для палочки. В этом как раз не было ничего маггловского, зато палочка придавала ему загадочный и чуть опасный вид. Кроме того, Гарри все равно бы не пошел на бал без палочки. Прикинув, стоит ли добавить к костюму нож или это будет уже чересчур, он попробовал опоясаться ремнем. Яркие ножны замечательно подходили к темной коже брюк, но потертый ремень был тут совсем некстати. Тогда он трансфигурировал его в тяжелую, плоскую цепь, но, взглянув в зеркало, решил, что она совсем не сочетается с блестящей шнуровкой, и неохотно отложил нож в сторону.

Переливавшаяся всеми оттенками серебряного и при определенном освещении казавшаяся то голубой, то зеленоватой безрукавка была хороша, но общий вид показался не совсем пристойным даже ему самому. Обычно Гарри не обращал внимания и на девичью грудь, не говоря уж о мужской, но сейчас он ясно мог видеть собственные соски, выделяющиеся темными пятнами на ткани.

Гарри собрал волосы в хвост, чтобы больше походить на маггла. Очки, правда, он снять не рискнул, хотя теперь в них были обычные стекла, – просто немного изменил форму оправы и затемнил линзы.

Покрутившись перед зеркалом еще немного, он нашел подходящую позу – надо стоять вот так, чуть отставив ногу. Это придаст достаточно агрессивный вид, и на девчонку он точно будет непохож. Придя к этому заключению, Гарри смутился и быстро завесил зеркало. После этого он немного потренировался с палочкой – чтобы суметь мгновенно выхватить ее из ножен, – и проверил, который час. Бал должен был начаться пятнадцать минут назад. Похоже, пора.

Когда он появился у дверей Большого зала, музыка еще не играла. Это его вполне устраивало – несколько человек, правда, замолчали, увидев, как Гарри входит внутрь, но большая часть студентов его попросту не заметила. Он прошел еще несколько шагов – так, чтобы его было заметно с того места, где сидели преподаватели. Люди вокруг принялись шептаться.

Гарри вдохнул поглубже и огляделся. Оливия стояла недалеко от дверей, разговаривая с другой слизеринкой. Стоило девушке шевельнуть головой, как на коротко стриженных волосах начинали переливаться синие звезды. Одета она была в мантию – нет, похоже, бальное платье, – из сияющей белой парчи; спереди складки чуть расходились, позволяя видеть голубоватую нижнюю юбку. Слизеринка действительно казалась красивой – но холодной, отстраненной, аристократической красотой: совершенство, до которого страшно дотронуться.

– Эй, Оливия! – Гарри даже удивился, насколько ясно его голос перекрыл гул зала. Все вокруг оглядывались на него и теряли дар речи. Юноше пришлось собрать всю свою волю, чтобы не опустить голову. Он подбоченился, прижав руку к бедру – так, чтобы касаться палочки. – Ты со мной?

– О-ой, Гарри! – хихикнула девушка, поведя оголенными плечами. – Ну конечно!

Вокруг снова зашептались – быстро, встревоженно. Оглядевшись, Гарри поймал взгляд отца – тот бы настолько потрясен, что даже не выглядел сердитым. Но через минуту отвисшая челюсть зельевара вернулась на место, и на лице явственно проступила ярость. Мальчик усмехнулся про себя: «Так по-твоему, я наглый самоуверенный сопляк? А вот погляди на меня теперь», – повернулся к Оливии и, в знак приветствия провел ладонью по ее волосам, шее, груди – той части, что была не прикрыта платьем, – затем боку, и наконец, положив руку ей на талию, притянул ближе.

– Ой, смотри, вышвырнут нас вон… – шепнула девушка.

Гарри прижался к ней всем телом, потом отступил – так, чтобы всем было видно, что происходит.

Прошептал:

– Я просто хочу потанцевать.

Она в ответ рассмеялась – низким, грудным смехом.

– Так пойдем, что ли? – и повисла на его руке, точно пьяная.

Он довел ее до танцплощадки и тут, как по заказу, грянула музыка. Гарри подумал, что даже если бы они все отрепетировали заранее, вряд ли получилось бы эффектнее. Оливия прижималась к нему, и он отвечал ей тем же, изо всех сил стараясь двигаться в такт. Она прошептала ему на ухо:

– Отлично!

– Уф-ф. Ты просто потрясающе выглядишь. До тебя прямо дотронуться страшно.

– Поттер!

Гарри быстро оглянулся. К ним на всех парах спешил совершенно разъяренный Снейп. Оливия вытаращила глаза.

– Никогда не думала, что он может так сердиться.

Отец схватил его за руку, но сразу же отпустил, точно обжегшись.

– Вы… – он задохнулся, потом указал на дверь. – Выйдите немедленно и переоденьтесь во что-нибудь приличное.

– Простите, сэр?

– Вы – учащийся уважаемой волшебной школы, Поттер! И не можете ходить в настолько непристойном…

Появление профессора Макгонагалл прервало прочувствованную тираду, а заодно и неудержимое хихиканье Оливии.

– Профессор Снейп! – все участники беседы повернулись к ней. – Потрудитесь держать себя в руках, – декан удостоила Гарри приветливого кивка. – Хоть этот костюм едва ли может считаться подходящей для постоянного ношения одеждой, он вполне подходит для карнавала, – и прибавила с натянутой улыбкой: – Кроме того, это вполне традиционная маггловская одежда. Я права, мистер Поттер?

– Чт… а, ну да, конечно.

– И чем же магглы «традиционно» в ней занимаются? – Северус овладел собой настолько, что сумел усмехнуться. – Проституцией?

– Э-э… лихо зажигают.

– Зажигают?! – воскликнула Макгонагалл. – Магглы жгут в этом костры?!

– Ну, развлекаются, в смысле. В клубы ходят, танцуют.

Макгонагалл торжествующе улыбнулась:

– Ну, вот видите? Вам неплохо бы спокойнее воспринимать разницу культур, Северус.

На исказившемся лице зельевара боролись сразу несколько чувств. Наконец, не сказав ни слова, он резко повернулся («Мантия-то дюймов на восемнадцать взвилась, вот черт!») и вернулся к столу преподавателей.

– Однако, – снова повернулась Макгонагалл к ученикам, – постарайтесь танцевать чуть более прилично. А то как бы пожилым людям сердечный приступ не получить, на вас глядючи, – с этими словами она зажала рот ладонью, выдавила «Прошу прощения» и опрометью кинулась прочь из Большого зала.

Покрасневшая от смущения Оливия повернулась к Гарри.

– Ваша Макгонагалл… она всегда такая странная?

– Она просто пыталась не рассмеяться. Перед нами, по крайней мере, – шепотом ответил он.

Девушка хихикнула и таким же тихим голосом продолжила: – Только не пойму, что со Снейпом-то стряслось? Обычно он не… – подходящих слов она не нашла.

– Это из-за меня . Как мне говорили, мой отец крепко доставал его, когда они еще в школе учились. А он жутко злопамятный. Вот Макгонагалл и заступается за меня, когда может.

– Но ты же его сам спровоцировал.

– Ну и что? Держался я почтительно, слова грубого не сказал, и все равно, это ничего не изменило.

– Вот как, – Оливия отвела глаза. – Но он совсем не такой плохой. Он действительно о нас заботится.

– Я знаю, – Гарри поцеловал ее в щеку. – Потанцуем еще?

Когда они наконец натанцевались и сели, Гарри получил возможность оглядеть остальных. Почти половина студентов была в современных мантиях; некоторые, подобно Дину, нарядились иностранцами – к счастью, теперь он мог с легкостью заметить отличия. Золотистая мантия Дина выгодно оттеняла цвет его кожи и делала его похожим на мавра. Было заметно, что еще по крайней мере один выросший среди магглов волшебник смог понять, как именно стоит одеться. Гарри припомнил пристальный и задумчивый взгляд товарища, когда тот рисовал. Наверно, для художника подобные вещи более очевидны.