– Что? Ой, блин!

– Следи за выражениями, Поттер, – рассмеялся Северус как будто издалека. – Правда, учитывая обстоятельства, баллы я с тебя не сниму.

* * *

Лишь любовь к квиддичу заставила Рона наложить заклятье на фотографию с квиддичной командой Гриффиндора, зато он не пропустил загонщика, который называл себя полным именем: Август Мейландт.

– Гермиона!

– Меня не интересует квиддич!

– При чем тут квиддич?! Похоже, я его нашел.

* * *

– Сделай доброе дело, – попросил Гарри, с трудом подбирая слова.

– Свет я не погашу – мне работать надо.

– Свяжись с Ремусом через камин и скажи ему, что я … опоздаю.

* * *

– Значит, он был гриффиндорцем, – нахмурилась Гермиона, разглядывая фотографию. – Ты думаешь, что он был другом профессора Снейпа? В смысле, когда Снейп учился.

– Не могу представить, чтобы хоть кто-то был другом Снейпа. И уж конечно не гриффиндорец.

– Но он тогда сказал «друзья-гриффиндорцы», – Гермиона поднесла фотографию ближе и посмотрела на надпись. – Так его фамилия заканчивается на «дт»? Неудивительно, что я не могла его разыскать.

* * *

– Да когда же это, наконец, кончится! – последовала долгая пауза. – Я просто не могу уже больше.

– Тебе придется потерпеть еще час, может, немного больше. Но потом будет приятнее – пока не потребуется магия.

– Нет, Эйвери точно чокнутый.

* * *

Теперь, когда Рон и Гермиона знали, как выглядит Август Мейландт, просмотр пошел веселее. Гермиона уже успела проверить стопку дюйма в три, как заметила, что пара, шокировавшая Рона, вернулась назад.

– Вот они! – воскликнула она, хватая снимок. Два стройных мальчика, один со светло-каштановыми волосами, другой черноволосый, шептались о чем-то и периодически целовались. Поцелуи не давали разглядеть их лица. Наконец мальчик пониже, с каштановыми волосами, повернулся к ним лицом. Брюнет плотно прижался к нему сзади. Гермиона ахнула.

– Если тебе это так нравится, забирай это в свою комнату и любуйся! – прошипел Рон.

– Да ты посмотри! Это же профессор Люпин!

Рон взглянул на снимок, оторопело потряс головой, прикрыл глаза, потом снова впился в фотографию и тихо прошептал: – Ух ты!

Брюнет жадно целовал шею молодого Ремуса Люпина, а тот откинул голову назад и явным образом то постанывал, то хихикал. Наконец он оттолкнул от себя второго мальчика, улыбнулся и что-то сказал. Долю секунды брюнет смотрел на него с хитрой улыбкой, потом взял за руку и нежно утянул прочь.

– Где-то я его видела, – задумчиво сказала Гермиона. – Эх, надо было наложить заклинание…

– Ты не заметила, с какого он факультета?

– Нет. Люпин все время прикрывал герб, – вздохнула она. – Ладно, они еще вернутся. А теперь, когда мы знаем, как пишется имя Мейландта, может, нам стоит проверить школьный архив? А потом я примусь за домашнее задание.

Гермиона предложила начать с подшивки «Ежедневного Пророка» за 1977 год, потому что в том году Август должен был закончить школу. Это оказалось труднее, чем они предполагали. Старые подшивки «Пророка» были разложены по месяцам, и в каждом выпуске было немало упоминаний о Мейландтах. Оказалось, что Август происходил из большой семьи, минимум два члена которой служили в Министерстве магии, и еще большее количество упоминалось в светской хронике. Рон и Гермиона наткнулись на фотографию с благотворительного ужина общества охраны земельных угодий со странноватым названием «Вечная ненаходимость». Август, красивый, широкоплечий блондин, был снят там рядом со стройным, черноволосым Джеймсом Поттером. Юноши обнимали друг друга за плечи, но поза смотрелась нарочитой – они ни разу не взглянули друг на друга и не прикоснулись друг к другу, и напряженно смотрели лишь перед собой или в сторону. Заголовок гласил: «Самые завидные женихи сезона Август Мейландт и Джеймс Поттер вместе учатся и играют в квиддич в Хогвартской школе чародейства и волшебства ».

– Будто Ахилл с Аяксом, верно? – спросил Рон.

– Я бы сказала, тигр и гепард, – ответила Гермиона. – Но в общем, ты прав. Такое ощущение, что им до ужаса надоело улыбаться.

Время ужина наступило до того, как они добрались до сентября.

– Мы все делаем неправильно, – заметил Рон по дороге в Большой зал.

– Ты думаешь?

– Нужно просто посмотреть некролог, нам же известно, когда он умер. А уж оттуда мы узнаем, что и когда он сделал, и сможем отыскать это в газете.

За гриффиндорским столом они увидели Гарри. Гермиона смутилась, вспомнив об утренней ссоре, но Гарри лишь посмотрел на них и безмятежно улыбнулся. К мадам Помфри он явно не зашел – глаз по прежнему был заплывшим, да и другие синяки были заметны.

– Гарри, – Рон подтолкнул друга локтем, желая обратить на себя его внимание. – Ты меня прости за утро.

– М-м? – моргнул Гарри, переводя взгляд на Рона и вновь улыбаясь. – Э-э… не переживай. Мне же за дело досталось, правда?

– Дружище, с тобой все в порядке?

Гермиона не удивилась вопросу Рона. Гарри не злился, не смущался, он просто выглядел целиком поглощенным своими мыслями.

– Мне просто нужно выспаться, – пожал плечами Гарри. От его приветливости просто легкая оторопь брала, но голос звучал совершенно искренне, без всяких скрытых эмоций. – А у вас как? Хорошо провели время?

– Уж куда лучше, – с сарказмом ответил Рон. – Она кучу времени продержала меня в библиотеке и заставила просмотреть чертову уйму книг.

– Мы нашли Августа Мейландта! – с торжеством объявила Гермиона.

– Поздравляю, – улыбка Гарри стала еще шире. – Вам кто-нибудь подсказал?

Гермиона пристально взглянула на него. «Не может быть…»

– Ты знал, – с упреком сказала она.

Гарри кивнул.

– Кончается на «дт», – он широко зевнул.

– А мне почему не сказал?

– А ты не спрашивала, – пожал плечами Гарри, обаятельно улыбнувшись.

– Я ведь просила помочь! Знаешь, сколько времени мы потеряли в библиотеке?

– Извини, конечно, но я предупредил тебя, что не стану помогать.

Гермиона встала и ушла на другой конец стола. Гарри не пошел за ней. Рон остался сидеть рядом с Гарри, хоть и частенько поглядывал на Гермиону.

К концу ужина Гарри все еще чувствовал себя немного отстраненно. А ему еще нужно было поговорить с профессором Люпином – Северус перенес время встречи на вечер. Гарри очень хотелось, чтобы поскорее наступило завтра. Он ушел от отца лишь тогда, когда способность к магии вернулась и он смог нормально думать и внятно разговаривать, но понимал, что чувствовать что-то он пока не в состоянии. Гнев Гермионы и искреннее раскаяние Рона казались ему сейчас равно неважными, и он понимал, что теперешнее безразличие может выйти ему боком в будущем.

Посмотрев на часы, и увидев, что до встречи с Ремусом оставалось еще полчаса, Гарри решил пойти прогуляться. Если к моменту возвращения чувство безразличия не пройдет, он скажет Ремусу правду, или, по крайней мере, часть правды.

Вечер был чудесным: тихим, теплым и безветренным. Гарри прошел к озеру и остановился, глядя на воду. Подняв заклятьем левитации ветку с земли, он заставил ее пролететь над поверхностью воды, снова и снова окуная высохшие листья в воду, пока из воронки на поверхности не показалось щупальце и не утащило ветку в глубину, разломав ее с громким треском на мелкие кусочки.

– Я ни за что, никогда не откажусь от этого, – улыбнулся Гарри. Затем вздохнул и негромко произнес: – Думаю, что теперь у меня получится внятно говорить с Ремусом. «Да, я почти в порядке», – подумал он и пошел обратно в замок.

Подойдя к кабинету Люпина, Гарри остановился на секунду, а потом решительно постучал.

– Войдите, – отозвался Люпин.

Гарри распахнул дверь, вошел и вежливо поздоровался: – Здравствуйте, профессор Люпин, – он решил больше не называть Люпина по имени – это уже привело один раз к неприятностям на уроке.