Выловив служанку, я отправил её проверить, проснулась ли наша гостья, а сам поднялся к себе. Вика всё ещё спала, восстанавливаясь после агонии и лечения. Агата лежала рядом, прижавшись спиной к животу сестры. Она подняла на меня сонный взгляд и мысленно послала поток благодарности за сытный завтрак, а заодно сообщила, что охраняет «моего детёныша».

Кивнув ей, я принял быстрый душ и спустился на первый этаж. Борис уже ждал меня в гостиной, примыкающей к столовой, а вот бабушки нигде не было видно. Я присел на диван рядом с братом.

– Вот что, дружок, – сказал я, подцепив пальцем артефакт сокрытия силы. – Я сейчас передам тебе эту побрякушку.

– А зачем? – с любопытством спросил Боря, рассматривая артефакт со всех сторон.

– Он скроет твою силу от любопытных, – пояснил я, снимая кулон с шеи. – Архимагов и грандмагов он не проведёт, но ты не так часто с ними будешь встречаться. А вот прочие интересующиеся личности не будут знать уровень твоего дара.

– Дядя Эдвард – архимаг, – пожал плечами Боря, но взял цепочку с артефактом и надел на шею. – И мама с папой были архимагами…

– Всё верно, ты из сильного рода, – я улыбнулся.

– Я скучаю по дяде, – признался брат тихо. – Он всегда был таким весёлым. А теперь не приезжает к нам, и с тобой он поругался.

– Мы не ругались, – я вздохнул. – Просто он хотел забрать тебя и Вику к нашему деду, а я не захотел отдавать вас.

– Дедушка Феликс – страшный, – Боря передёрнул плечами и надул губы. – Не хочу с ним жить.

– И не придётся, – я весело подмигнул брату и легонько щёлкнул его по носу. – Пока я жив, никто вас никуда не заберёт.

– Мне бы такую уверенность, – донеслось от двери. Я поднял взгляд и увидел бабушку, за спиной которой неуверенно переминалась с ноги на ногу служанка. – Если император решит забрать любого из вас, то он это сделает.

– Я уже сказал, но повторюсь, я никого не отдам, – я встал с дивана и дождался, когда бабушка войдёт в комнату.

Служанка за её спиной резко побледнела, стоило моему взгляду остановиться на её лице.

– Что там наша гостья? – спросил я у неё.

– Ваша гостья уже здесь, – услышал я бодрый голос Юлианы. – Я как раз спустилась с лестницы и услышала вашу последнюю фразу. Честно говоря, я в восхищении.

– Что же тебя так восхитило, милочка? – ядовитым тоном поинтересовалась бабушка. – Безумство моего внука, который готов пободаться с самим императором?

– Нет, его готовность защищать свою семью и отстаивать свою позицию, – фыркнула Юлиана, мельком взглянув на меня. – Хотела бы я, чтобы и меня так защищали в своё время.

– К редким направленностям дара его величество всегда относился с особым интересом, – бабушка поджала губы. – Что толку сотрясать воздух, если результат уже известен. И не будь ты такой слабой, была бы сейчас благодарна за обучение.

– Вот уж точно нет! – воскликнула Юлиана, а я громко прочистил горло, привлекая к себе внимание. Не разнимать же мне их?

– А ты свяжись со своими товарищами, узнай, где они и что они, – не унималась бабушка. – Да они готовы целовать ноги своим наставникам.

– Прекратите, – строго сказал я. – Никаких перепалок в моём присутствии. Вы же аристократки.

– Простите, ваше сиятельство, – не очень искренне извинилась Орлова. – Но я не стану молчать, когда ваша бабушка меня задевает.

– Пойдёмте уже обедать, – сказал я, покачав головой. Надеюсь, обучение Виктории не займёт много времени, и Юлиана уедет раньше, чем они с бабушкой перейдут к прямому конфликту.

Ели мы в тишине, даже звона посуды не было слышно. Всё было чинно, благородно и до приторности правильно. В другое время я бы мог покривиться или разбавить обед парой слов, но прямо сейчас мне даже нравилось такое положение.

Моя голова была забита мыслями о словах Зубова. Допустим, Давыдовы действительно готовятся к войне с нами. Но почему они так уверены, что это легко сойдёт им с рук?

Войну они мне объявить не могут – у них нет для этого веского повода. Все войны родов ведутся только с одобрения императора и тайной канцелярии, а я пока что не переходил дорогу его величеству. Если не считать того, что я победил в испытании вместо ставленника императора.

Рейнеке, безусловно, преданный род, который не раз доказал свою полезность. Но против честной победы им нечего предоставить. Пусть я мешаю очень многим, но я доказал своё право на врата, доказал, что не слабак, который их не удержит. Так откуда у Давыдовых такая наглость?

– Ваше сиятельство, – Герасим вошёл в столовую с серебряным подносом в руках. – Срочная корреспонденция из столицы.

Я бросил взгляд на замерших без движения брата, бабушку и Юлиану. Вскрывать письмо при них или уйти в кабинет?

– Давай сюда, – решил я.

Герасим склонил голову и протянул мне поднос. Я увидел конверт из дорогой бумаги, на котором стояла большая гербовая печать его величества, а рядом с ней красовалась чуть меньшего размера печать Тайной Канцелярии – скрещённые ключ и перо.

Я не стал заморачиваться и взял столовый нож. Лезвие бесшумно проскользнуло под воск, ломая печати с тихим хрустом. Внутри лежал один единственный плотный лист, испещрённый каллиграфическим почерком.

«Его Императорское Величество Михаил Алексеевич, в неустанной заботе о развитии редчайших дарований, коими столь щедро благословлена Империя, соизволил определить Викторию Валерьевну Шаховскую в Особый Корпус императорского пансиона для одарённых особой направленностью…»

Я не смог сделать вдох, воздух застыл в лёгких. Быстро пробежав глазами по витиеватым фразам, я нашёл то, что искал, в самом низу страницы.

«…в связи с чем, Глава Тайной Канцелярии предписывает обеспечить её прибытие в столицу в сопровождении уполномоченных лиц в течение десяти дней с момента получения сего указа».

Десять дней… они дали мне десять дней. Мои руки сжались в кулаки, сминая дорогую бумагу. Это же самый настоящий ультиматум, облачённый в сухие формулы придворного этикета. Что там про сопровождение уполномоченных лиц?

Ага, значит за Викой приедут. Интересно, это будут истребители или канцлер лично явится? Или они отправят за тринадцатилетней девочкой людей из своего особого отдела?

Теперь я знал, что это значит. Видел в глазах Юлианы. Боль, страх и сломанная жизнь. Пожизненное рабство под соусом «заботы».

Я медленно положил письмо на стол, разгладив пальцами смятый в порыве злости край. В моей груди клокотала ярость. Мне посмели отдать приказ. Я, глава рода и победитель испытания, был для них никем, мелкой пешкой, которую можно легко подвинуть в сторону указом императора.

Я поднял взгляд и встретился с собственным отражением в тёмном стекле графина с травяным чаем. В глазах, смотревших на меня, горел знакомый огонь. Огонь тёмного феникса, который видел, как горят целые королевства.

Мои пальцы снова сжали злосчастный конверт. По краю листа поползла огненная вязь. Через пару секунд на столе передо мной лежала лишь горстка пепла.

– Костик? – услышал я голос бабушки. Кажется, она уже несколько раз пыталась дозваться до меня, пока я глушил свои эмоции.

– Что, бабушка? – спросил я. Мой голос был глухим, но даже так в нём слышались отголоски моей ярости.

– Это указ о зачислении Виктории в особый корпус? – спросила она, сглотнув.

– Да, – я кивнул, продолжая смотреть на своё отражение.

– Сколько дней нам дали, чтобы собрать её? – уточнила бабушка уже спокойнее. Всё же проняли её мои эмоции, хотя это не удивительно.

– Нам дали десять дней, – я поднял голову и посмотрел на неё. – Но Вика никуда не поедет.

– Так будет лучше для всех, Костик, – осторожно сказала Юлия Сергеевна и тут же вздрогнула под моим взглядом. – В корпусе Вика станет сильнее. Я сама прошла через обучение и…

– Она никуда не поедет, – жёстко сказал я и встал из‑за стола. – Я скорее сожгу этот мир дотла, чем отдам сестру в эту пыточную, которую ты называешь учебным корпусом.

– Мы не можем пойти против императора, – прошипела бабушка. – Никто не может. Законы едины для всех!