Дамиан посмотрел на меня… странно. Я уже несколько раз ловила на себе подобные взгляды, но они быстро исчезали. А сейчас стало не по себе.

— Вот ответь мне, Элейн, как камеристка, которая якобы всю жизнь прожила в глухой деревне, знает такие слова, как дипломатический скандал? Каким образом вчерашняя крестьянка может разбираться в том, что именно может создать дестабилизующую остановку в соседней стране, да и в принципе показывать знания уровня выпускников столичной академии?

Хороший вопрос. Но как объяснить человеку, что в моем мире это все каждый ребенок знает? Если я и преувеличила, то ненамного. Это ведь основы, которые дают еще в школе на уроках истории, а потом каждый развивает по мере своих возможностей.

Я не окончила высшее образование, не получила диплом историка, политолога или специалиста международных отношений. Но я много читала и в целом старалась не просто лежать на диване, а заниматься саморазвитием. В XXI веке это не сложно. Информации море.

На самом деле я по-прежнему не годилась для любой руководящей должности. Не говоря уже о более высоком уровне управления. Но на контрасте с настоящими крестьянами, конечно, выглядела, мягко говоря, непривычно.

— Я много читаю, — ответила я полуправду.

— А я считаю, что ты очень многого недоговариваешь, — прищурился Дамиан, подходя поближе.

С одной стороны я понимала, что рассказывать о попаданстве — не лучшая идея. Могут не понять. И это еще был оптимистичный вариант. Пессимистичный включал все ужасы тру-краймов.

Да, здесь инакомыслящих на кострах не сжигали, дьявола из неугодных не изгоняли, и вообще достаточно лояльно относились ко всем. Но дразнить гусей все равно не стоило.

Но с другой, чем дольше я общалась с Дамианом, тем отчетливее понимала, что скрывать подобное будет сложно.

Паранойя вопила о том, что стоит молчать в тряпочку, а лучше вообще свалить от греха подальше. Ну и плевать на обещание! Своя рубашка ближе к телу.

Но я душила этот недостойный порыв. Я ведь действительно пообещала. Да и обманывать мне не нравилось.

Проблема была в том, что я не знала, как рассказать о попаданстве, и не угодить местный филиал психушки. Казалось, эти вещи несовместимы.

— Что именно я не договариваю, Ваше Величество? — Спросила я.

Специально, стоит сказать. Была мысль, что внимание должны обратить на вторую часть предложения.

Но вместо того, чтобы начать сокрушаться о том, что я называю его по титулу, Дамиан прищурился.

— Хитро, — кивнул он. — Но меня не настолько просто отвлечь.

Какое-то время он смотрел на меня, словно ждал чего-то, а потом поморщился и выглянул наружу, кликнув охрану. Приказав разогнать всех из парка, он отвел меня обратно в императорское крыло, где меня точно не мог увидеть никто посторонний.

И зря я думала, что эту тему так легко оставят. Стоило мне снова оказаться в знакомых покоях, стало понятно, что так просто с меня не слезут. Ни в прямом, ни в переносном смысле.

— Вы меня в чем-то подозреваете? — Спросила я, когда уже не могла выдерживать пристальный взгляд Дамиана.

— Например? — Поинтересовался он, слегка наклонив голову.

Стало неуютно. Он действительно очень откровенно разглядывал меня, словно я была любопытным экспонатом в музее.

— Не знаю. Что я вру о своей родословной.

— Не подозреваю. Твою историю проверили. Кстати, про отравление «жениха» я так ничего и не понял. Он вроде бы жив и даже здоров.

— Вот как, — протянула я задумчиво. — А мой… отец?

— Нерадивый шахтер Тоби по кличке Бадья скончался два месяца назад. По официальной версии, из-за отравления некачественной сивухой. Но у меня есть два сомнения. Первое заключается в том, что какое-то отравление вообще было. Вполне может быть, что он просто упился до смерти. Второе же относится к твоим с ним родственным связям.

Информация об отце этого тела не стала открытием. Я и предполагала, что он долго не проживет без бесплатной прислуги, на которую еще и весь скопившейся негатив можно сливать.

— А почему сомнение в родственных связях?

Нет, я и сама понимала, почему можно усомниться. Каюсь, уже давно не считала Тоби биологическим отцом этого тела. Но мне нужно было увести разговор в безопасное русло. Хотя бы относительно.

Дамиан хмыкнул. Получилось достаточно холодно, кстати. По позвоночнику пробежали мурашки.

Как у этого мужчины получается так легко переключаться с веселого подателя яблок на властного повелителя за секунду? Так быстро даже я не переобуваюсь, знаете ли!

Он подошел ко мне, погладил мою щеку большим пальцем, обвел линию челюсти и, подцепив подбородок двумя пальцами, заставил запрокинуть голову и посмотреть в его серые глаза.

— Вот скажи мне, Элейн, почему ответов потребовал я, а допрашивают все равно меня?

Низкий голос отозвался вибрацией где-то глубоко внутри.

— Ммм…

— Удивительные навыки выворачивать беседу в свою пользу. Далеко не все аристократы владеют ими.

— Мне льстят ваши комплименты, Ваше Величество, но я до сих пор не поняла, в чем вы меня подозреваете. Вроде бы все, что вы перечислили, не запрещено законом.

Взгляд императора подавлял. Особенно когда в нем появилась какая-то глубинная печаль.

— Ты все еще мне не доверяешь?

Несмотря на интонацию, это был не вопрос. Я поняла это сразу. Констатация факта. Возможно, он хотел, чтобы я возразила, уверила его, что это совсем не так. Но даже сам не надеялся на подобный исход.

Осознав это, в районе груди появилось очень противное скребущее чувство. Стало очень гадко. Еще бы! Под таким взглядом я чувствовала себя то ли предательницей, то ли просто нехорошим человеком…

— Даже после того как узнала, что ты моя истинная пара.

Очень хотелось стыдливо опустить глаза, но почему-то не получалось.

Вот как так? Я ведь не делала ничего плохого. Просто пыталась выжить. Но почему-то все равно ранила этого мужчину.

От этой мысли стало так больно, что на глаза навернулись слезы.

Увидев, как заблестели мои глаза, Дамиан отшатнулся, как от огня.

— Я не хотел…

— Это вовсе не…

Мы заговорили одновременно и ни один из нас не смог закончить фразу.

Мне очень хотелось сказать, что он все неправильно понял. И вообще я не то имела в виду, больше так не буду и далее по списку. Оправдания всегда удавались мне удивительно плохо. Это ведь не ругательства.

Слова застряли в горле.

— Когда-нибудь ты научишься мне доверять, — прошептал он. — Я сделаю все, чтобы ты поняла, что тебе больше не нужно скрываться, опасаться за свою жизнь и всегда быть настороже. Не знаю, сколько понадобится времени, но я докажу, что я сделаю все что угодно ради тебя, Элейн.

В горле по-прежнему стоял ком, который сдерживал не только подступающие слезы, но и слова.

И пока я пыталась с ним совладать, Дамиан ушел.

А когда за ним закрылась дверь, слезы все же полились и не останавливались еще очень долго.

Глупая, очень глупая Лена. Зачем плакать после такого признания? Нужно ведь радоваться. А лучше прямо сейчас пойти к нему и сказать что-то столь же прекрасное.

Но я не могла. Мне никто никогда не говорил подобного. Да что там, если так разобраться, в прошлой жизни меня кроме родителей никто и не любил.

Чем я заслужила подобное отношение к себе? Непонятно. Я закрытая, злая и эгоистичная.

Но чем дольше я находилась рядом с Дамианом, тем сильнее мне хотелось сделать так, чтобы этот мужчина улыбался. И очень, очень сильно хотелось соответствовать его представлению обо мне.

В тот памятный день, когда меня сводили в местную церковь статую потрогать, я поняла, что поговорка про корову и седло ко мне подходит просто идеально. После того, как я как немножечко повалялась под столом в местном храме, вид был так себе.

И этому чучелу Дамиан такие признания делал? Ох, неправильно это.