А вот это правильная мысль! Машина‑то имелась. Отцу перед отъездом выделили талон на приобретение машины за особые достижения. Денег, благодаря отчислениям за изобретения хватило на «Москвич 412». Вот он и стоял без дела у соседа в гараже, в ожидании возвращения хозяина с курорта. А были бы у меня права, сколько времени бы я сэкономил во всех этих передвижениях по городу. Тем более, что машину водить я умею, только корочки нужны.

– На машине, так на машине… – кивнул я и посмотрел на часы. – Тогда время ещё есть. Давайте тогда обедать, что ли?

На кухне, на холодильнике, стоял новенький «ВЭФ», крутейший по тем временам приемник, привезенный отцом с «отдыха».

– Понимаешь, случайно купили, – врубая «Маяк», пояснил отец.– Выбрались как‑то с Сидориным в Гостинку… Он в «Грампластинки», а я в «Радио»… А там… Вот так и купил. И почти без очереди.

По «Маяку» передавали новости спорта. Что‑то про «Зенит»…

Та‑ак… Ах, с Сидориным, значит! Понятно, курировал, ездил… Ну, Андрей Олегович! Ни словом ведь не проговорился, даже приветы от отца не передал. Да, понятно, государственная тайна. А вот папа… Ну, только что мать предупреждал, и вот…

– Ой… – родитель явно сконфузился. – Ты это, Сань… Ничего не слышал, ага!

– Конечно, не слышал, – расставляя на столе тарелки, я спрятал усмешку. – А что за Гостинка такая?

– Так ленинградцы «Гостиный двор» называют, – гордо пояснил отец. – Крупнейший универмаг.

Интересно, что за пластинки Сидорин купил? Тот еще меломан ведь…

– Ну, руки‑то мойте! – скомандовала мама, разливая солянку.

После столь сытного обеда хотелось прилечь на диванчике перед телевизором и расслабиться. Но сейчас это были только мечты.

– Может отдохнёте немного, – хитро улыбаясь предложила мама.

– Люди ждут новый выпуск газеты, – отрапортовал я, шутливо вытягиваясь по струнке. – И журналист Александр Матвеевич Воронцов должен немедленно приступить к выполнению редакционного задания.

– Ну, сын, ты и сказал, – ухмыльнулся отец. – Кто бы подумал, что у тебя всё так получится.

Отец притормозил машину прямо напротив входа в редакции. Я быстро выскочил, помахал ему рукой и посмотрел вслед. Рядом с газетным киоском на обочине припарковался темно‑зеленый автомобиль. Тоже «Москвич», только «2140», люксовый вариант. Водитель в темных очках не спешил покинуть салон и наклонил голову, чтобы я не смог рассмотреть его лицо. Странное поведение. Если бы он так тщательно не маскировался, я бы и не обратил на него внимания. Мало ли кто притормозил. Может человек газетку захотел купить, или ждёт кого‑то. Я сделал несколько шагов по направлению к машине и вздрогнул, не веря своим глазам. Не может быть! Вектор – на «Москвиче»? Чушь какая. А где же бордовая «Волга»? Решил на своей… Так у него не «Москвич», а какая‑то иномарка, «Вольво», кажется…

Да если бы это был Метелкин, то давно бы окликнул. Нет, показалось. Этот человек просто очень похож на него. Или всё‑таки он?

Махнув рукой на все свои страхи, я посмотрел на часы, понял, что безнадежно опаздываю и бегом бросился в редакцию.

– О! Что‑то ты долго обедал…

– Мама приехала, – виновато улыбнулся я.

– Понимаю, – сочувственно кивнул Плотников. – «Сыночек, ты так исхудал»?

– Вроде того, – ухмыльнулся я. – И мама так вкусно готовит солянку, я не смог удержаться.

– Обожаю солянку, – завистливо вздохнул Сергей. – А моя жена не умеет её готовить.

– Подожди, ребенок подрастёт, научится, – вмешалась секретарша.

– А какая связь между возрастом ребенка и кулинарными способностями? – поинтересовался Сергей.

– Поживёшь, увидишь, – подмигнула секретарша и снова принялась тарабанить по рычагам пишущей машинки, набивая очередной приказ.

Серега Плотников разложил на столе фотографии с «последних звонков». Какие они милые эти девушки в школьной форме с белыми передниками и бантами, а юноши в настоящих «взрослых» костюмах с галстуками и белых рубашках изо всех сил пытаются казаться серьёзными и ответственными за будущее. Я вспомнил выпускные в моём времени, все эти вульгарные платьица, как из секс‑шопа и парней с бутылками в руках, корчивших рожи в камеру. Неужели всё настолько изменилось, что вся эта чистота и вера с будущее скатилось до… Впрочем, хватит ностальгии. У каждого времени свои идеалы. Сейчас на меня с отпечатанных фотографий смотрели старшеклассники, стоящие на первой ступеньке во взрослую жизнь.

– А ты что вообще пришел, – поинтересовался Сергей. – Мог бы на весь день отпроситься. Он бы был не против.

– Да как‑то не догадался, – вздохнул я и впервые понял, что на работе вполне могут обойтись из без моего безудержного энтузиазма. Раньше же как‑то справлялись.

– А, впрочем, сегодня он уже вряд ли будет, – продолжал искушать Сергей. – В обком вызвали, на внеочередное совещание.

– Руководящие и направляющие получает?

– Ну да. А что же еще? Весь из себя такой таинственный… – вдруг рассмеялся Серега. – Думает, мы‑то не знаем! А мне еще вчера Янка Тимофеева с телевидения проболталась… Тоже мне, секрет Полишинеля!

– Да в чем секрет‑то? – я вскинул голову. – Колись!

– Мнение будем готовить, – покровительственно усмехнулся коллега. – И, знаешь, к чему? К выводу наших войск из Афганистана!

Я закашлялся:

– К чему‑у‑у?

Ну, неужели, до кого‑то в ЦК, наконец, дошло? Хотя, там далеко не одни дураки сидели. И Серебренников тихой сапой нужные идеи проталкивал и… Вектор!

Я вспомнил, как совсем недавно на День пионерии, послал ему телеграмму. Специально пришел на Главпочтамт, да еще выбрал время, когда народу было полным поло. Особо не маскировался, вряд ли б меня там запомнили… Тем более, паспортов там не спрашивали.

Текст был такой:

«Немедленно выезжайте Москву тчк Торпедируйте афганскую проблему тчк выполнение цветок подоконник тчк Иванов»

Да, немножко глупо, согласен… Но, ведь сработало же! И герань на подоконнике появилась уже через пару дней…

А потом Вектор пропал! Как говорится, исчез с радаров. Об этом как‑то проговорилась Метель, когда навещала Колю. Мол, папашка снова уехал, то ли опять в Москву, то ли в Венгрию…

– Вот эта вроде бы ничего, – Плотников протянул мне фотографию.– Красотка!

– Уж да! – меланхолично кивнул я. – На Орнеллу Мути похожа. Ну, помнишь, «Укрощение строптивого»?

– Ага… Точно! – Серега выбрал еще один снимок– первоклассница со звонком на плече у дюжего выпускника.– Вот тоже хороша! Эх… скоро и моя дочка… Когда уйдем со школьного двора‑а…

И тут я понял окончательно, что нельзя больше вариться в одиночку, пора рассказать Сидорину всю правду о Векторе. Шпион скрылся в неизвестном направлении, но вряд ли он уже знает о гибели Сокола и о моей причастности к этому, но это дело времени. Оставшись без контроля, Метелкин мог натворить много бед уже только из одного страха перед разоблачением. То, что он продолжит «идейную борьбу» я глубоко сомневаюсь, особенно после откровенного признания Сокола на крыше.

А, впрочем, что гадать?

Дождавшись, когда Плотников выйдет покурить, я поднял трубку и договорился о встрече через два часа в молочной столовой. Сидорин никогда не откладывал наши встречи, понимая, что по пустякам я его беспокоить не буду.

Быстро закончив все дела в редакции, я посмотрел на часы и попытался незаметно уйти, но в дверях нос к носу столкнулся с Горгоной. Наша кадровичка Надежда Абрамовна была моей давней недоброжелательницей. Да и не только моей. Трудно было бы найти в редакции человека, к которому она относилась по‑доброму. Разве что к Николаю Семеновичу, и то, под большим вопросом. Она не скрывала, что она ненавидит всех и свою работу и тем более непонятно было, что ее держало здесь? Да черт её знает. Такие люди есть в любом коллективе.

– Здравствуйте, Надежда Абрамовна, – вежливо поздоровался я и постарался поскорее проскользнуть мимо неё.