– Да черт их знает… – он пожал плечами. – Может, потом хотели предложить выкупить.

– Не думаю, что они потом хотели бы встретиться с ним ещё раз, – ухмыльнулся я, вспомнив немалые габариты мужика. – Такой просто так не простил бы им их «шалость». Да и права можно в ГАИ заменить. Только заявление написать об утере. Это же не партбилет.

– А в чем разница, – заинтересовался Ратников.

– Да был случай, – вспомнил я историю с одним старым ловеласом. – Один профессор пригласил студентку на дачу и предложил той вступить в близкие отношения.

– Он хотел на ней жениться? – наивно удивился Ратников. – Он же старый, что люди скажут?

– Да нет, – криво усмехнулся я. – О женитьбе тут речи не шло. У профессора были жена и дети, кстати, ровесники девушки. Он просто хотел склонить её к… ну ты понял.

– Почему она на него заявление не написала? – искренне возмутился милиционер.

– А что она бы написала? Кто бы ей поверил? Её слово против слова заслуженного человека. Сказал бы, что она его оговаривает, потому что он требует от всех студентов знаний. Тем более, что оценки у неё, благодаря стараниям того же профессора, были, мягко говоря, «не очень».

Ратников сидел, вытаращив глаза, не веря, что такое может происходить в стенах советского ВУЗа, а я с подробностями рассказал. Как девушка подсыпала ему снотворное в вино, как сфотографировала голым в постели, как вытащила партбилет и потом шантажировала. Потеря партбилета в СССР была равносильна гражданской казни. За потерю партбилета исключали из партии, а это автоматически лишало всех благ и привилегий.

– И что, – выдохнул Ратников. – Чем дело закончилось?

– Да сглупила девчонка, – с досадой закончил я, потому что истинный финал этой истории, случившейся чуть позже, он бы не понял. – Отдала профессору фотографии и партбилет, предупредив, что в следующий раз… Но следующего раза не случилось. Её отчислили за неуспеваемость.

– Это же несправедливо, – возмутился блюститель правопорядка.

– Да, несправедливо, – согласился я. – А что она могла ему предъявить? На дачу поехала добровольно. Вино пила. Снотворное подсыпала. Партбилет украла. Шантажировала. Посчитал, сколько раз она нарушила закон?

– М‑да, – задумался Ратников. – Надеюсь, наши подозреваемые не честные девушки, ищущие справедливости.

На улице послышались голоса, и в дом вошел милиционер. Позади него маячили две бабули.

– Игорь Валентинович! Понятые.

– Так, ясненько… Товарищи, ваша задача просто смотреть. Саш, – Ратников обернулся ко мне. – Если хочешь, можешь на улице пока обождать.

– Да я лучше здесь.

– Ну, как знаешь… – согласился он и обратился к сержантам. – Ребята! Соседей обойдите.

– Сделаем, Игорь Валентинович, – ответил один из них, и они быстро вышли из этого заброшенного дома.

Я решил остаться, несмотря на пыль, с чисто профессиональным интересом. Сюжетов о работе милиции с меня время от времени требовал главред, а это уникальная возможность написать не просто очерк Учитывая уже имеющийся у меня материал и наброски об этом деле, всё это может вылиться в полноценное журналистское расследование.

Сначала Ратников записал данные понятых и приступил к осмотру и описанию места происшествия.

С места происшествия были изъяты вещдоки: конфеты и бутылки со спиртным. Я заметил, как старушки переглянулись и вздохнули. Видно, не прочь были бы полакомиться конфетками.

– Что же, они, из горла пили, что ли? – прошептала одна старушка.

– И бутылки прямо блестят, – добавила другая. – Наверняка, протерли. Опытные!

Мы с Игорем переглянулись: вот так старушки‑селянки. Такие ценные замечания делают.

– Ой, что делается‑то! Что делается… – поправив платок, одна из бабуль покачала головой. – Прямо как в кино!

– А все потому, что участкового нету, – вздохнула другая.

– А чего ж нету‑то? – обернулся опер. – В каждом посёлке есть участковый.

– Э‑эх, милок, – вздохнула первая. – Как стала наша Калиновка пригородом, так он закрыл участок и уехал. Теперь из города ездит, здесь не живет.

– Оно то хорошо стало, – пустилась в рассуждения вторая. – Автобус регулярно ходит по расписанию, а не как раньше, утром и вечером, продукты в сельмаг привозить стали, а не так, как раньше Нюрка сама ездила. Закроет магазин и умчится на весь день, говорит, что за товаром, а так и неизвестно куда и зачем.

Ратников постучал ручкой по столу.

– Гражданочки, – строго предупредил он. – Не отвлекайтесь. Не мешайте следствию. Просто слушайте и запоминайте, что и как было.

– Хорошо, хорошо, – в унисон произнесли старушки‑понятые и прикрыли ладошки руками.

– Да, – вспомнил Ратников и подозвал сержанта. – Виталий! Пройдись‑ка под окнами, посмотри стаканы. Даже, если осколки уже…

Он осмотрелся по сторонам, взял вещдоки и попросил понятых расписаться в протоколе осмотра и изъятия вещдоков.

– Ну, в общем, здесь все, – сказал он и закрыл дипломат. – Посмотрим, что там во дворе.

Под окнами нашли осколки стаканов, из которых, предположительно, пили вино и аккуратно упаковали, чтобы сохранить отпечатки.

Выйдя за ограду, оперативник сел на лавочку и положил на колени дипломат, оформил протокол изъятия осколков стаканов в качестве вещдоков и выдохнул:

– Ну, граждане, подходим, расписываемся… Вот здесь… и здесь… Все! Спасибо, свободны.

– Дак, а участкового‑то нам пришлют? – уходя, все же спросила настырная бабуля.

– Не знаю. – Ратников пожал плечами. – В вашем родном ОВД спрашивайте.

– А вы не оттуда?

– Нет! Мы транспортные.

– Игорь… – из‑за дома вышел второй сержант. – Там за сараем, машина стоит. Синяя «троечка». Открыта, ключ в замке зажигания.

Сверкающий лаком и хромом темно‑синий ВАЗ – 2103 был не сразу заметен за молодыми березками. Ратников оглянулся в поисках возможных свидетелей, но кроме играющих в штандера мальчишек поблизости не было никого.

– Та‑ак! – выдохнул Ратников и махнул старушкам. – Похоже ваша помощь ещё понадобится.

– Штандер, штандер… Маша!

Мяч в небо – свечой! И все разбежались. Хорошая игра. Веселая…

– Машина, похоже, не тронута… – Ратников осторожно осмотрел салон. – Да, ключ на месте, и в бардачке барахло всякое. Кассеты. Две МК‑60, по четыре рубля, и одна красная «сонька» – червонец. Восемнадцать рублей! Если б девицы в машину заглянули, взяли б обязательно. Дефицит! Чего ж не забрались?

– Наверное, ждали, когда ребята уйдут, – вслух предположил я. – Те бы их, уж, всяко, заметили бы.

– Может быть… А, может, спешили куда. На тот же автобус.

Опер задумчиво покачал головой и вдруг улыбнулся:

– Ну, это пусть у следователя теперь голова болит! Дело‑то возбудили. Ну и меня прикрепили… В качестве оперативного сопровождения. Хотя, если разобраться‑то, так я по городу и не должен. Моя территория «железка» и все что рядом. Но, следователь попросил…

– А кто следователь, – поинтересовался я.

– Зверев.

– Константин Сергеевич? – уточнил я. – Хороший специалист. Дотошный.

– А ты его знаешь, что ли? – удивился Ратников.

– Знаком, – подтвердил я. – Сталкивались неоднократно по разным делам.

Конечно, было бы лучше, если бы Зверев сам сюда приехал и всё осмотрел. Но, восьмидесятые годы, не девяностые. В восьмидесятых следователь ещё «белый человек». Не царское это дело, на всякую хрень выезжать, для того опера имеются и участковые.

Отправив сержантов в УАЗик, Ратников сел за руль «Жигулей» и кивнул мне:

– Ну, садись. Поехали. Парни уже соседей обошли, справку составили… Так что делать здесь теперь нечего. А машинку отгоним на стоянку, у ОВД. Потерпевший в себя придет, заберет. Эх, Саша! Это чудо, что ты на него натолкнулся… Уж он‑то этих девиц точно запомнил!

– Думаю, они и раньше были знакомы, – усаживаясь на переднее сиденье, заметил я. – Но, так… шапочно.

– Так я же и говорю, – как‑то по‑особому радостно сказал Игорь. – Теперь уж у нас хороший свидетель есть. Поймаем.