Мы пробрались в зал — комнатушку метров пятнадцать, где народу было еще больше. Люди сидели чуть ли не на головах друг у друга. Но никто не возмущался. Все с молчаливым трепетом смотрели на худощавого парня лет двадцати пяти, с длинными волосами, стянутыми в тугой хвост, и в потрепанной клетчатой рубашке. Он сидел посреди зала, на табурете и пел низким, чуть хрипловатым голосом, на концовке каждой фразы чуть подвывая. Пел про серые стены за окном и огоньки маяка.

Серега протолкнул меня ближе к центру, где было чуть свободнее. Он ухмылялся, явно в своей стихии, и шепнул:

— Ну, как тебе? Это не твой «Круиз» на пласте, тут живой дух! Смотри, вон там Ленка, — он кивнул на девчонку с косичкой, которая подпевала, закрыв глаза. — Она всегда тут. Подруга Весны. А вон тот, с бородой, поэт, говорят, подпольный. Смотри, как портвейн хлещет? Стаканами!

Я кивал, но не слушал. Весна затянул новую песню — медленную, с тягучими аккордами, усыпляющую. На третьей я уже откровенно клевал носом — сказывалась усталость. Да и воздух в жаркой комнате был таким прокуренным, спертым, практически без кислорода. Еще бы, столько людей!

Возникло желание выйти на свежий воздух. Иначе и вправду усну. Не хорошо перед Весной получится. Вон он как старается!

Я вышел на лестничную площадку. Там, прислонившись к перилам, с сигаретой в руках стояла девушка. Её длинные черные волосы небрежными космами спадали на плечи. Свитер с дырками на локтях, джинсы с потертостями, на шее самодельный кулон из дерева, на руках фенечки — явно неформалка.

И тем не менее, скажу без лишнего лукавства, она была красива. В ней ощущалась какая-то первобытность, дикость и свобода, словно она — ветер.

Девушка смерила меня оценивающим взглядом, выдохнула тонкой струйкой дым.

— Тоже сбежал от шума? — спросила она.

«Приятный бархатистый голос, — невольно отметил я. — Тоже музыкант?»

— Да, жарко там, — ответил я. — Решил воздухом подышать.

— Полная ерунда.

— Прости, что? — услышав эти слова я несколько растерялся.

Девушка вновь затянулась и, после небольшой паузы, выдохнула сизый дым.

— Я говорю, концерт, полная ерунда.

— Ну… не сказал, бы что он провальный, — кивнул я. — Но в целом, твоя оценка близка к истине.

Девушка вновь посмотрела на меня, чуть более заинтересованно. А потом рассмеялась.

— А ты прикольный. Меня Метель зовут.

— Метель? — удивился я, сразу не поняв, что это такое прозвище и смутился. — Александр.

Мы пожали друг другу руки.

— Ты сегодня тоже поешь? — спросил я, кивнув в сторону квартиры, откуда доносились звуки гитары.

— Сегодня нет, но иногда бывает, — ответила Метель, затушив сигарету о перила. — А ты?

— Нет, — усмехнулся я. — Разве что только в ванной комнате.

Девушка вновь хохотнула.

— Ты забавный. Не такой, те, — она кивнула на дверь и снова уставилась на меня.

Ох, как мне знаком этот долгий изучающий взгляд ученого открывшего новый вид животных! Так смотреть могут только женщины, искренне заинтересовавшиеся лицом противоположного пола, рассматривая его с точки зрения потенциального отца для будущих детей.

— Слушай, Александр, — её голос внезапно стал очень серьёзным.— Тебе нужно отсюда уходить.

— Это еще почему?

— Потому что будут неприятности.

— У кого?

— У всех.

— О чем ты…

— Александр, не тупи, — прервала она мои возражения. — Если я сказала, что тебе нужно валить отсюда, то значит топай! И быстро-быстро… Саша.

Какая невоспитанная фифа! Даже неприятно стало. Ишь, возомнила себя…

И вдруг меня словно током ударило. В голове возникла ассоциация: 1983-й год. СССР. Квартирники. Неформалы. Облавы. Милиция. А потом такие неприятности и на работе, и на учебе, что можно сразу ставить крест на будущем — его уже не будет.

А ведь она права!

Не раздумывая, я рванулся к двери квартиры. С трудом протиснулся к Сергею, схватил его за плечо и почти выдернул его из круга друзей.

— Пора уходить, — прошептал я, стараясь не привлекать внимания. — Быстро.

Сергей удивленно моргнул.

— Ты чего? Только начали…

— Уходим! — с нажимом повторил я.

Он не стал спорить. Мы выскользнули из квартиры, оставив за собой недоумённые взгляды. Метель осталась в подъезде — продолжала стоять у стены, скрестив руки. На меня даже не взглянула.

Мы сбежали вниз по лестнице, выскочили на улицу, и холодный вечерний воздух ударил в лицо.

— Саша, да может ты объяснить, что случилось…

Но пояснять Сергею ничего не понадобилось, едва мы отошли от дома, как раздался гул машин. А потом — протяжная сирена. Из-за угла вывернула машина с мигалкой на крыше. Милиция. Сердце сжалось. Сергей остановился, глядя на меня с круглыми глазами.

— Откуда ты знал? — спросил он.

— Услышал вой сирены вдалеке, — соврал я. — Слух просто тонкий у меня.

Сергей кивнул, но в его взгляде мелькнуло сомнение. Мы отошли в тень, наблюдая, как машина остановилась у подъезда. Двери распахнулись, и из неё вышли фигуры в форме. Я представил Метель, всё ещё стоящую там, и мне стало не по себе. Она знала. Знала и не ушла. Почему?

Делая вид, что мы просто гуляем, мы бочком ушли прочь.

Следующий день, рабочий, будь он неладен, оказался полон неприятных сюрпризов. Едва я вошел в подсобку, как ко мне подскочила бледная Людмила Ивановна и прошептала:

— Тебя Сергей Николаевич к себе вызывает. Злой. Что натворил?

Я лишь пожал плечами и побрел к редактору.

«Неужели все же каким-то образом узнали, что я был вчера на квартирнике?» — размышлял я, входя в кабинет Сергея Николаевича.

Но все оказалось куда как круче.

Едва вошел, как увидел на его столе тот самый блокнот, в котором вчера писал репортаж о лже-ветеране. Как он у него оказался? Я ведь оставил его вчера на верстаке в подсобке, думал, после разгрузки машины закончить очерк, но так устал, что забыл обо всём.

— Садись, Александр, — густым басом сказал редактор, указывая на стул.

Я сел.

— Читал твою статью, — он кивнул на блокнот. — Остро написано. Я бы даже сказал слишком остро. Как скальпель. По всем прошелся.

— А разве я не прав? — тихо спросил я. — Мне хотелось открыть людям правду. Этот ветеран…

— Правду? — перебил редактор, постукивая пальцем по блокноту. — Такая публикация в газете сейчас невозможна. Ты молод, Саша, и талантлив, но такие тексты — это билет в Сибирь. Я уважаю твой порыв, но давай думать головой. Мы найдём другой способ рассказать об этом. Кому следует. Без оглашения.

— Но ведь…

— Верю, — кивнул редактор, словно читая мысли. — Верю, что у тебя были благие намерения. Но, надеюсь, ты меня услышал.

Он сделал паузу, раскурил трубку и долго, изучающим взглядом смотрел на меня. Я спокойно сидел на стуле, положив руки на колени и ждал его решения. Наконец, он ударил ладонями по столу, покачал головой и усмехнулся.

— Самое удивительное, я чувствую тут руку профессионала. Не могу это объяснить. И стиль, и подача, все говорит о высоком уровне. Писал раньше?

— Сочинения в школе, — соврал я.

— Уверен, «пятерки» за них выхватывал? Хорошая статья. Но… — он развел руками в стороны. — Но, как я уже сказал, такое публиковать нельзя. Ты представляешь, что будет, если это выйдет? Нас посадят. И не только тебя, меня, но и всю редакцию.

— Сергей Николаевич…

— Александр, лучше молчи. Оправдываться или тем более спорить сейчас — не самая лучшая идея. Вижу, что ты стремишься к журналистике. Мечта твоя что ли?

— Мечта, — кивнул я.

— Это похвально. Но заниматься тебе нужно своим делом. А ты у нас, если я не путаю, разнорабочий. Так? Так. Вот и работай согласно занимаемой должности. У нас ремонт скоро в редакции столько дел!

— Сергей Николаевич, — попросил я срывающимся голосом, вставая с места. — Дайте мне шанс?

— Какой еще шанс? — не понял тот.

— Доказать, что я могу.