– Да, у него большие планы! – гневно процедил Антон Антонович. – Как угробить себя и свою девчонку. Но в первую очередь ее. Потому что для Лилит не составит большого труда засечь их передвижения по планете Земля. – Глядя на младшего детектива, сейчас смотрящего в бинокль, Долгополов сделал глоток кофе. – Она тысячи лет этим занимается – отслеживает! А потом настигает и мстит. Попросту убивает.

– Когда он должен тут появиться?

– Опять проверяете?

– Просто спрашиваю.

– В полдень.

– Я вижу его катер.

– Что? – встрепенулся Антон Антонович.

– Ваши информаторы из Наземной канцелярии, как всегда, оказались правы. Вижу большой белый катер с альбатросом на правом борту.

Но бодрый старик уже схватился за свой бинокль:

– Где? Где?

– Вон там, слева, приближается к Гранд-каналу.

– Да, это он! Сейчас его дорогой катерок войдет в Гранд-канал и проследует предположительно до гостиницы «Марко Поло», что рядом с мостом Риальто, как мне опять же сообщили. И недалеко от этого же моста находится «Театр Гольдони». Все на одном пятачке! Трагедия на мизинце у Всевышнего. Нет, на самом ноготке!

– Не каркайте вы.

– А что тут не каркать? Правду говорю.

Когда большой белый катер вошел из лагуны в Гранд-канал, два детектива, махнув остатки кофе, встали и направились к пристани. Тут их послушно ждал заранее нанятый гондольер на своей моторной лодке.

– Таксист покорно ждет, – констатировал Крымов.

– Ну так работа оплачена за весь день. Вон, нас увидел и просиял!

Они подошли к каменному краю причала, за которым плескалась изумрудно-синяя вода. Взошли на борт, а вернее сказать, спустились в лодку. Долгополов что-то быстро сказал по-итальянски и плюхнулся на сиденье, Крымов опустился рядом. Мотор взревел, и лодка, набирая скорость, полетела по Гранд-каналу вглубь Венеции.

Долгополов решил пояснить:

– Я сказал, чтобы он следовал за тем белым красавчиком с синей птицей на борту.

– В общих чертах я понял, – откликнулся Крымов. – Вы так и сказали: с «синей птицей»?

– Да, а что? А-а, – сразу догадался и без ответа Долгополов. – Я понял. Так-так. И теперь я понял, почему у него на белой лодке этот синий альбатрос. Легендарная «Птица счастья».

– Именно так.

– Да он романтик!

– Еще какой.

– Но я не разрыдаюсь, Андрей Петрович. Его романтика уже подвела их к роковой черте. И девчонка уже успела переступить ее. Тогда, в Петербурге. Так что давайте же в этот раз не допустим его очередного безумства.

– Попытаемся, – уверенно сказал Крымов.

Лодка высадила их в двухстах метрах от знаменитого моста-дворца Риальто, соединяющего районы Сан-Марко и Сан-Поло, недалеко от белоснежного катера с синим альбатросом на борту.

Пассажир катера «Совершенство» вышагивал в белоснежном костюме, вскидывая легко трость. За ним топал матрос в двумя чемоданами.

– Трость небось тоже волшебная, – усмехнулся Долгополов.

– Даже не сомневаюсь в этом, – откликнулся Крымов.

Кристофер Варшавски только что отпустил швейцара, и в дверь снова постучали. На этот раз стук был хитрым, как замысловатый рисунок азбуки Морзе, он как будто говорил: «Я пришел с особыми новостями, ты ждал их, открывай, дружище!»

Он открыл дверь и даже отступил.

– Вы?! – воскликнул иллюзионист.

– А что, не ждали? – усмехнулся коротышка-старикан с белыми пушистыми волосами и бакенбардами. – Думали, мы забыли про вас? И зря, если так.

Рядом с ним стоял тот коренастый спортсмен, от которого два года назад он, Варшавски, услышал прощальную справедливую отповедь. Ангел-разлучник, как он назвал его про себя.

– Привет, – кивнул ему детектив. – Как житуха? В благотворительных заботах?

– Добрый день, – сказал Варшавски, – если он и впрямь может быть добрым после такого явления.

– Решили в театральные меценаты податься? – перехватил инициативу бодрый старик. – Ладно, в ногах правды нет, пропустите нас, – повелительно сказал он. – Вот сейчас мы поговорим и поймем, будет этот день для всех нас добрым или нет.

– Но как вы узнали, где я как благотворитель?

– За дураков нас держите? – усмехнулся Долгополов. – Для нас это невелика задача.

Крымов пропустил Антона Антоновича вперед, сам переступил порог и закрыл за собой дверь.

– Где будем говорить? – спросил Долгополов.

– А мы будем говорить?

– Да, обязательно.

– Прошу вас, проходите и садитесь на диван. Я сам еще не успел осмотреться. Я сяду в кресло.

Прямо под окном, открытым настежь, послышались песня гондольера и всплеск воды под веслом. Что-то весело тараторили и смеялись туристы.

– Загляните для начала в бар, – предложил хозяину номера Антон Антонович, плюхаясь на диван. – Я бы не отказался от ста граммов вискарика с долькой лайма. На худший случай с шоколадкой. А вы, Андрей Петрович?

– С удовольствием, если хозяин нам предложит.

– Он нам предложит, можете не сомневаться, ведь мы пришли в очередной раз спасать его шкуру.

– Как грубо, – с усмешкой заметил Варшавски, поставил на стол три стограммовых бутылочки виски и три бокала.

– Три пипетки? – заметил Антон Антонович. – Чудно.

Варшавски отошел к бару, вернулся и положил рядом с каждой «пипеткой» по небольшой шоколадке.

– Этого будет достаточно?

– Как разговор пойдет, – презрительно сказал бодрый старик. – Но не думаю.

Варшавски приземлился в кресло. Каждый откупорил свою бутылочку, перелил напиток в бокал. Когда все молча выпили, Долгополов произнес:

– Не я ли помог вам выпутаться из той передряги и не сесть в российскую тюрьму? – спросил напрямую Долгополов.

– Вы.

– Значит, если следовать логике, я на вашей стороне? – Он буквально задавал наводящие вопросы.

– Несомненно.

– Тогда скажите, какого черта вы делаете? Специально открыли благотворительный фонд «Согласие», специально хитростью выделили театру «Омнибус» большой грант и пригласили посетить Европу со спектаклями. И все ради того, чтобы сломать жизнь Анастасии Суржанской? Или просто похоронить ее?

– Я люблю ее, – сказал Варшавски. – Я жить без нее не могу.

– И поэтому ее нужно убить? Так, получается?

– Я что-нибудь придумаю. Мы с ней что-нибудь придумаем.

– Она ведь пока ничего не знает о том, кто ее вытащил за границу, не так ли?

– Ничего, – покачал головой Варшавски.

– Я так и думал, – кивнул Антон Антонович. – А то, может быть, у нее ума хватило бы не поехать, а? У вас, как я посмотрю, с умом проблема.

– Не хамите мне. Я же сказал: я люблю ее.

– Вы же в прошлой жизни были великим соблазнителем и вдруг так сдулись? – Долгополов перехватил взгляд спутника, и Варшавски понял, что эти двое точно знают намного больше, чем выдают. – До одной женщины? Что это такое в самом деле?

– Я – это я в этой жизни. Это во-первых, а во-вторых, я и в той жизни, как и в прошлой, любил и потерял ее. Я ждал с ней встречи два с половиной века. Что скажете на это?

– Скажу, что я хорошо знаю вашу историю. Нам пришлось совершить путешествие в «Проклятую библиотеку», чтобы получше изучить биографию двух печальных влюбленных.

– То, что вы непростой человек, я понял сразу, еще там, в цирке. И в то, что вы можете совершать такие путешествия, верю.

– Да, могу, только от другого ведомства, уважаемый господин Варшавски.

– И это я понял тоже. Но и я там был, в той библиотеке.

– Не сомневаюсь. Лилит приводила?

– Разумеется.

– Принесите еще по пипетке, будьте так любезны. А то с вашим европейским хлебосольством ни в одном глазу.

Иллюзионист покорно принес еще три бутылочки. Гости свинтили крышки и вылили содержимое в бокалы. Выпили. Долгополов забросил в злой рот шоколадку.

И только потом с великим нетерпением поморщился:

– Она не отпустит вас, Варшавски, никогда не отпустит. Вы ее собственность.

– Это она так думает.

– Но ей этого достаточно. Она же вас сделала, слепила, сочинила. Научила вас всему! Устроила вам турне по временам. Она ваша хозяйка. А вы знаете, что делают разгневанные хозяева со своими отбившимися от рук животными? Которые искусали их?