Уже не в первый раз девушкам выпадало ехать в одном купе, чтобы хорошенько поработать каждой над своей ролью, но в связке с партнером. А связка их в мюзикле «Две жены Адама, или Месть примадонны» была такой, что от обеих девушек, от их диалогов, взглядов и жестов, можно было заряжаться током. Что все их коллеги и делали, а потом это удовольствие доставалось и требовательным зрителям.

– Настен, – вкрадчиво проговорила Карина.

Она сидела, откинувшись на спинку своего диванчика. Вагон немного покачивало – они проезжали по очередной горной дороге, на повороте впереди был виден арочный мост.

– Аюшки, – откликнулась ее коллега.

Суржанская листала записную книжку с заметками по своей роли.

– А ты сама веришь, что Лилит существовала?

Анастасия пожала плечами:

– Не знаю. А ты веришь, что существовал Зевс?

– Почему именно Зевс?

– Ну так, к примеру. Или Геракл?

– Или Тесей? – хитро улыбнулась Карина.

Земля полнилась слухами, а интернет – записями с того спектакля двухгодичной давности в цирке на Фонтанке.

Анастасия улыбнулась:

– Я верю, что одна голограмма могла убить другую голограмму. Потому что обеими управлял один человек – гениальный иллюзионист.

– Я тебя раньше не спрашивала. Не хотела показаться наглой…

– Ну, спрашивай теперь.

– Это правда, что вы были любовниками?

Анастасия Суржанская смотрела в ее глаза и не отвечала.

– Так правда или нет?

– С чего ты взяла?

Теперь не ответила Карина. Но спросила вновь:

– И после того представления вы разбежались? Или это только слухи и сплетни?

– А я вот не скажу.

– Значит, правда? И ты упустила такого мужчину?

Суржанская отложила записную книжку.

– А если все было иначе? Если он попросил стать его подсадной уткой? Если пообещал, что со мной ничего не случится? А потом напугал всех и меня в том числе настолько, что я поседела?

– Как это так?

– А вот так. Почему, ты думаешь, я покрасила пряди в золотой цвет? Потому что одна из них седая.

– Не верю, – покачала головой Карина.

– Последний раз красилась неделю назад, думаю, корни уже появились. – Она прихватила волос. – Вот эта прядь. – Она нагнула голову к подруге. – Смотри.

Та разгребла ее русые волосы, пригляделась.

– А ведь и правда корни уже видно. Седые…

– А я о чем? А теперь подумай, что я должна была пережить, чтобы со мной случилось такое?

– Да, девочка, – задумалась Карина. – Ну ты даешь…

– Ага, даю, – согласилась Анастасия.

– И ты его не простила?

– Не-а. Я думала, у меня сердце разорвется, когда тот Минотавр пошел на меня.

– Но как он мог допустить, чтобы такое случилось с тобой?

Анастасия пожала плечами:

– Мне передали, что он потерял контроль над собственными образами.

Карина даже подалась вперед:

– И они вырвались на свободу?

– Ну да.

– Так, значит, в этом и впрямь было какое-то волшебство?

Поезд вылетел на высокий арочный мост, под которым, в ущелье, текла очередная итальянская речушка.

– Он показывал мне разные чудеса, но я так и не смогла понять, где игра, а где правда.

– Значит, он все-таки был волшебником, – мечтательно произнесла Карина.

– Очень может быть. Но я больше не хочу говорить о нем. Что было, то было. В Лилит я не верю. – Анастасия первой вернулась к озвученной теме. – Я даже не знаю, была ли Ева…

– А вот я верю в Лилит, – уверенно кивнула Карина. – И знаешь почему?

– Ну и почему?

– Она говорит со мной.

– Как это так?

– Как-то ночью я услышала зов. В полусне.

– И как тебя звали?

– По имени.

– Тебе приснилось.

– Я вначале тоже так подумала. Но потом это повторилось.

– Говорят, так сходят с ума.

– Ну, мы же актеры – все немного сумасшедшие. Только сумасшествие это со знаком плюс.

– Есть еще вариант, что ты сама себе это внушила.

– Есть, но не подходит. Она напомнила мне одну историю из детства, которую я совсем забыла. Ко мне подошла красивая женщина и сказала: ты вырастешь и станешь моей жрицей.

– Правда?

– Ага. И теперь она сказала: ты выросла, пора становиться той, кем тебе предначертано быть.

– И как она выглядела, ты тоже вспомнила?

– Ага, – кивнула Карина. – Рыжеволосая и зеленоглазая.

– Правда?

– Да правда, правда.

Суржанская сразу вспомнила ту женщину, что стояла у нее за спиной в туалете в цирке – зеленоглазую и рыжеволосую. Злую, опасную…

– И что потом?

– Я поняла, что не придумала ее себе. Что она была на самом деле. Она сказала: сделай дома алтарь и посвяти его мне.

– И что ты?

– Сделала. В шкафу. А потом стала собирать изображения Лилит. Их сотни, если не тысячи. И почти все они именно такие, на них она рыжеволосая с зелеными глазами. Но есть и другие, где богиня Лилит с драконьим хвостом и когтистыми лапами. Такой она якобы стала после того, как ушла от Адама жить в страну демонов, а потом Бог ее проклял и изуродовал. Все как в нашей пьесе.

– И ты веришь в это?

– Я знаю одно: она – моя богиня. Я – ее жрица.

– На алтаре приносят жертвы.

– Верно! Она так и сказала: однажды ты принесешь мне жертву.

– И какую, интересно?

– Понятия не имею, – рассмеялась Карина. – Надеюсь, это будет что-нибудь в разумных пределах? Не потребует же она от меня поджечь супермаркет, к примеру?

– Не знаю, не знаю. С такими играми далеко можно зайти…

– Еще дальше, чем зашел твой Варшавски?

Анастасия задумалась: дальше, чем зашел Кристофер, заходить было уже некуда.

Карина взяла из сумки банку пива, громко открыла и сделала глоток.

– А вдруг это не игра? А, Настен? Я про мою богиню. Вдруг все так и есть на самом деле?

– Не верю.

Но ее норовистая коллега не унималась:

– Ты ведь знаешь, по преданию, богиня Лилит славилась тем, что выкрадывала из семей новорожденных детишек?

Анастасия рассмеялась:

– Будем надеяться, что до этого не дойдет.

– Будем, – кивнула Карина. – И все-таки почему она выбрала именно меня? Еще тогда, в детстве?

– Твоя фактура ей подсказала. И блестящие глазенки-вишенки, – рассмеялась Суржанская. – Я видела твои фотки в детстве – прелесть. Ладно, давай мне тоже пиво. Отметим наши откровения, подруга.

Долгополов и Крымов сидели в открытом кафе недалеко от Дворца дожей, пили урывками кофе и смотрели в театральные бинокли на воды Большой лагуны. Лодки и прогулочные катера их не интересовали. Весеннее солнце чудесно пригревало, сверкающее золото было рассыпано по всей глади лагуны. Чудесный прохладный бриз шел от большой воды.

Детективы пристально следили за большими катерами, которые сейчас направлялись в районы Центральной Венеции.

– Катер этого сумасброда мы не должны пропустить, – уверенно сказал Антон Антонович. – Он с огромным синим альбатросом на белом носу.

– С какой стороны, напомните?

– С правой. Так что как раз будет с нашей.

– А как называется?

– «Совершенство». Вы что, меня проверяете? – оторвав бинокль от глаз, спросил Долгополов.

– Вы за время нашей поездки два раза перепутали поезда, – пожал плечами Крымов. – И один раз аж целый городок. Это о чем-то говорит.

– И о чем же, интересно?

– Стареете, Профессор.

– Одно дело – перепутать номера поездов и какой-то там итальянский городишко, типа Портофино, и совсем другое дело – не заметить здоровенную птицу. Синюю на белом.

– Молчу, молчу, – даже поднял руку Крымов.

– Вот и молчите, – сказал Долгополов и вновь ушел в слежку.

– Как все удачно сложилось, – сделал глоток кофе детектив помоложе. – Все это время он не упускал ее из виду. Он основал благотворительный фонд «Согласие», пригласил театр «Омнибус» поучаствовать в конкурсе, дал им выиграть и выделил грант театру на большое турне по Европе. – Крымов вновь приставил бинокль к глазам. – Это значит только одно, что забывать ее он не собирается, что терпеть сил у него больше нет и он затеял тайную игру.