Через пару минут они повернули и увидели синий кар на два сиденья с багажником позади, видимо, для книг. Сели в него, Долгополов привычно прихватил баранку руля, дал газу, и они, шумно жужжа, покатили по библиотеке. Странствовали довольно долго, Антон Антонович все высматривал алфавитные надписи, а взгляд Крымова тем временем жадно скользил по корешкам фолиантов.

– Но все как новенькие, Антон Антонович? А некоторым, я думаю, тысячи лет.

– Разумеется, – под жужжание мотора согласился бодрый вожатый. – В нашей реальности они давно превратились в труху, пепел или пыль, а тут они именно такие, какими и должны быть в идеальном мире. Помните, что говорил Платон: у всякой вещи на земле есть ее идея на небе. Вначале складывается идея, а потом ее проекция в несовершенном мире. Здесь – мир идеальный. Мир пресловутой магии и чудес! Здесь можно прочесть все трагедии Эсхила, коих в природе девяносто девять, а не восемьдесят девять, как думают иные историки литературы, а в нашем мире их сохранилось только шесть.

– А если сфотографировать и забрать с собой?

– Что взять с собой?

– Пьесы Эсхила.

– А-а! Ну, придут к вам ночью и заберут обратно.

– Кто?

– Работники библиотеки, кто. А еще и накажут.

– Каким образом?

– Одолеет вас куриная слепота на полгодика, или ноги отнимутся, или болезнь Паркинсона посетит, сразу отпадет желание что-нибудь тырить из «Проклятой библиотеки». Они тут строгие – ее работники, пострашнее иных ангелов, с косами и вилами ходят.

– Серьезно?

– И с мачете.

– И где они?

– Все вам расскажи. Ага! Вот этот стеллаж! – сбавляя скорость, воскликнул Антон Антонович и даже привстал с водительского кресла. – Вот он! Еще немного. Так, какие тут буквы и цифры? Ага! Это для нас…

Кар остановился. Долгополов спрыгнул на пол. Приставил лесенку, стоявшую тут же. И стал взбираться.

– Не разбейтесь в погоне за знаниями.

– Не учите ученого.

– Может, помочь? Я серьезно.

– Не надо.

– Ладно.

– Особый стеллаж!.. «Книга судеб»… Вот она!..

Он аккуратно спускался с фолиантом.

– Тут и про меня есть? – поинтересовался Крымов.

– Все вам расскажи, – повторил Антон Антонович, выдвинул из стеллажей небольшую столешницу, положил на нее книгу и стал листать. – Вот оно, вот… – Прошло минут пять, когда он воскликнул: – Все, о чем я думал! Как на ладони!

– Прочтете?

– Не имею права. Перескажу в двух словах. Да, это он! Великий соблазнитель… У него был удивительный роман в жизни. Надо же! Оказывается, он умел любить. И, встретив ее, он желал уже не всех женщин; он бы их променял на одну-единственную, на любовь всей своей жизни. – Антон Антонович старательно водил пальцем по строкам книги. – Он сам написал: «Встретив ее, я понял великую истину: мужчина может довольствоваться одной женщиной двадцать четыре часа в сутки, если по-настоящему любит…» Вот, слушайте! Но другая женщина, которая помогала ему с самого начала, была его музой и считала его своей собственностью, не сумела пережить его предательства и сделала все, чтобы разлучить их. Это была даже не женщина, – Долгополов перевел взгляд на Крымова, – а демон в женском обличье… Чуете, Андрей Петрович?

– Чую, Антон Антонович, – кивнул детектив.

– Так-то-с, – напряженно вздохнул Долгополов. – Так я и знал, откуда ветер дует. Что без этого демона тут не обошлось.

– Думаете, эта девушка Манон погибла не просто так? И женщина на дороге в черном плаще, словно вышедшая из дождя, как сказал водитель грузовика, – это не призрак? И поскольку мотоцикл принадлежал Анастасии Суржанской и шлем тоже, то на дороге поджидали ее?

– Смелое предположение, – кивнул Антон Антонович. – Но такое правдоподобное. За всем этим стоит наша Лилит, и она не угомонится, пока не доведет свое дело до конца.

Анастасия ревела в подушку. Иногда она останавливалась, но потом плечи ее начинали конвульсивно вздрагивать, и рыдания вновь душили ее. Это было отчаяние, четкое понимание, что ничего в жизни нельзя повернуть вспять. Она утыкалась лицом в подушку, и все начиналось заново.

Он со всей нежностью обнимал ее. Но что тут скажешь? Шаблонную для таких ситуаций фразу: «Все хорошо, успокойся»?

Нет, все было плохо. Очень плохо.

Анастасия никак не могла поверить, что такое случилось с ее подругой. Она не знала более живого и жизнерадостного человека, чем Манон. И вдруг такое ошеломляющее горе. Анастасия не решилась идти в морг. Увидеть то, что от Манон оставил тот грузовик, было выше ее сил. Раздавили, как кошку, случайно выбежавшую на дорогу. И никто не виноват. Страшный роковой случай. Судьба. Девушку хоронили в закрытом гробу. Родители плакали навзрыд. Артем, как былинка на ветру, качался от горя. Все ребята, а их было немало, чувствовали себя осиротевшими.

Анастасии было неловко, стыдно и страшно идти на похороны, потому что Манон разбилась на ее мотоцикле, а стало быть, она была отчасти виновата в смерти подруги. Вдруг она дала неисправный мотоцикл? Вдруг она без умысла, конечно, но подставила ее? Но ей сказали: надо. И Кристофер сказал: «Наберись смелости и иди». – «Тогда ты со мной». – «Хорошо», – ответил он.

И только ленивый не сказал Артему: «Ты в рубашке родился, друг». Его спасение и впрямь было чудом. Он должен был улететь под те же огромные колеса вместе со своей возлюбленной, но был каким-то хитрым образом спасен. «Это все дождь виноват, – на поминках говорил всем Артем. – Взялся из ниоткуда. Небо вдруг стало черным – и пошел ливень. Стеной. Полил как из ведра. Манон лишь немного повернула руль в сторону, и нас унесло. А ехали мы так быстро, что меня выбросило на дорогу. Но я ведь ей говорил, – объяснял он только самым избранным, – сбавь скорость, а она не слушала меня. И вот – случилось…» Впрочем, рисковый характер Манон знали все ребята.

Но Кристофер решил провести свое расследование. Он добрался до водителя грузовика, которого отпустили домой до суда, потому что он явно был не виноват.

И тот сказал:

«Не могло мне это привидеться! Присниться! Никак не могло! На дороге стояла женщина. Молодая, в черном плаще и кепи. Стройная такая. Вся из себя. Она как будто вышла из этой стены дождя, понимаете? И девчонка на мотоцикле повернула руль. Если бы меня не было, моего грузовика, она бы просто улетела по мокрому асфальту с дороги. Ну, может, покалечилась бы немного, сломала что-то, но точно не так. – Он сокрушенно развел руками. – А тут под грузовик, без вариантов. Как жалко девчонку, очень жалко…»

«Было ведь что-то еще?» – спросил Кристофер.

И тот согласно кивнул:

«Было, но это уже из области фантастики. Я это во сне увидел, даю слово. А потом уже стал думать, а может, это и наяву было? Она когда стояла над этим мальчишкой, музыкантом, и в мою сторону посмотрела, приложила палец к губам, будто сказала: «Тсс! Никому!» И я забыл о ней. Но во сне я все увидел. И тогда вся картина стала ясно складываться, понимаете? А потом она повернулась, сошла с дороги и направилась прямиком в лес. Как зомби! Сделала дело и пошла. Расскажешь, кто такому поверит? Но вот что странно, мальчишка-то, музыкант, не помнит ее. Как смыло у него ее из памяти. Как корова языком слизала. Как будто гипноз, понимаете?»

Кристофер понимал, потому что был королем этого самого гипноза. И знал, что сделать такое профессионалу возможно, а настоящему волшебнику – просто пара пустяков. Именно как корова языком.

И вот теперь, обнимая в постели плачущую Анастасию, он собирал мозаику событий. И прекрасно понимал, что жертвой наметили возлюбленную и если эта охота началась, то она просто так не остановится. Она будет продолжаться, пока у одной стороны есть силы, а те безграничны, знал Кристофер Варшавски, и пока у другой стороны остается жизнь.

В одну из ночей он прижал Анастасию к себе как можно крепче и сказал: