Тем более, конкуренция оказалась ещё жестче, чем ей показалось на первый взгляд.

И ладно – секазная блондиночка из бухгалтерии хотя бы жила отдельно! Но все остальные «воздыхательницы» нагло переселились к Осокину на хату.

Ах да... Барышня-дворянка тоже пошла лесом! Как-то Иришка подслушала разговор, где Фёдор общался со страшим Артовым и ясно дал понять, что никакие отношения с Ксюшей его не интересуют. Уже хорошо! А-то уж больно молодая, красивая и богатая. Тут таких не надо… И без того, что не мамзель, то с приветом.

С приветом…

А, кстати! Если так подумать, то кто остался из претенденток на детородный орган Светлости? Вика – рыжая женщина-медведица. Красивая. Прыткая. В меру умная… И вечно жмётся к Осокину, словно он её игрушка! Отвратительно.

Ирис фон Бетховен – развратная, но очень свойская девочка-собачка. Очень милая. Старательная. Исполнительная. Ещё и козыряет в костюме горничной, что явный плюс десять к секазности! Ужасно.

Голубика – тупая, как пробка, но очень пленительная брюнетка-супергероиня. Сильная. Ленивая. Но может без зазрения совести напасть и отжухать Осокина. Подлиза восьмидесятого уровня. Но кровожадная! Однако непосредственность и комбинезон «Людей-Х» тоже придаёт ей дополнительные баллы к секазности. Плохо.

И, наконец – Кира.

Маленькая. Настырная. Надоедливая. С телом ребёнка. Ещё и убийца, которой хлебом не корми, дай кого-нибудь нафаршировать свинцом. Ходит в короткой юбке-карандаше по офису. Смущает Осокина. Отправляет фотографии, пытаясь намекнуть на повтор интимной близости. Не терпит алкоголь. Но хорошо готовит.

При всех нюансах, Кира оказалась самой простой. Сверхспособностей нет. Да и формами её природа обделила… Но, как говорил Парацетамол: «Слабость нужно превращать в достоинство!»

Точно!

Рано или поздно Осокину надоест тусить с этими супер-жабами, и он захочет обычную девушку. Без способностей и прочих прибабахов! А кто ближе всего? Конечно же, Кира! Ещё и готовит хорошо.

Чем не идеальная невеста?

Замок входной двери щёлкнул, и в квартиру ввалилась «покоцанная команда».

- Ребята! С возвращением! А я вам тут чебуреков… - Кира выглянула в коридор и ужаснулась.

Мало того, что в компанию проникла ещё одна черноволосая красотка с фиолетовыми радужками глаз, почти, как у Голубики. Так они ещё и дочку Мерлина притараканили! ЗАЧЕМ?!?!

- О! Иришка! В общем, готовь ещё две тарелки. – доброжелательно распорядился Осокин: - Это Лэмия – она космическая путешественница. Сонечку ты знаешь. Они пока поживут у нас!

- А… Ага… - Кира покорно пошла доставать ещё посуду и приборы.

ИНОПЛАНЕТЯНКА И ЗОМБИ?!?!?! СЕРЬЁЗНО?!?! ЭТОТ РАЗВРАТНЫЙ ДВОРЯНИН, ХОТЬ КОГДА-НИБУДЬ УГОМОНИТСЯ?!?!?!

Как говорил мой старший брат Сетизей: «Темноте не позволено изгнать тьму. Лишь свет может это сделать».

Пока в душе не вспыхнет солнце – не видать мне победы над Мегардом. А я злился… Очень злился.

Во-первых, мне не давало покоя моё естественное родство с Всебогом. Кажется, Леман говорил, что Мегард отдал мне больше, чем всем остальным. Или, что-то вроде того. К сожалению, сейчас я уже не вспомню.

А во-вторых, поведение чокнутой ведьмы превратилось для меня не в очередное обострение безумия… а в простое проявление человеческих чувств. Человеческих! То есть, тех, о которых Мегард даже запрещал разговаривать.

Пускай Лэмия, что сейчас мирно посапывала в гостевой кровати и утверждала, будто бы моё отношение не изменилось… Но на самом деле, всё было бы совершенно иначе!

Мне казалось, что ведьма видит во мне потенциальный предмет для её убийства. А ещё… Не буду врать – я был уверен, что Аделаида видит во мне слабака. Мол, стоит ручкой поманить, как крошка Глэйтрон тут же прибежит и всё сделает.

Мегард всегда утверждал, что доброта и сострадание – великие слабости гуминитов. Что из-за этих чувств они превращаются в беспомощных тряпок. А ведь я… в тайне сопереживал ведьме. Несмотря на её, якобы мерзкое отношение ко мне. Несмотря на то, что все мы – Ультиматы, считали Аделаиду конченой и сумасшедшей.

Внутри меня спорило два начала - человеческое и божественное, но Эрарат утверждал, что у Ультимата должно быть только одно. Что мы едины в своей сущности. И, что всё человеческое нам… чуждо.

Всё моё детство… Да, что там? Вся моя жизнь до условной смерти и «волшебного попаданства» сюда оказалась ложью. Иллюзией, грамотно разыгранной Мегардом.

Отсюда и ненависть к Всебогу. Отсюда и сострадание к бедной замученной женщине, которую нам обрисовали, как ужасного монстра… Отсюда и ярость, кипевшая во мне почти тысячу лет.

Бог войны? Хорошая попытка, Мегард. Но больше ты мной никогда не воспользуешься.

Поднявшись с кровати, я довольно шустро распахнул дверь, которая тут же врезалась в Иришку.

- Что ты делаешь? – не желая будить гостей и остальных домочадцев, тихо поинтересовался я.

- Потеряла серёжку. – нагло соврала хвостатая.

- И ты решила найти её во тьме?

- Ну… Там Голубика с Ириской. Они могут проснуться…

- Насколько мне не изменяет память, ты тут одна без сверхспособностей?

- Да! – казалось, словно Иришка воспряла духом и тут же подскочила ко мне. Её рубашка распахнулась от порыва воздуха, продемонстрировав мне крайне вызывающее… И я бы даже сказал – смелое бельишко.

- Ого! Я думал, что подобные вещицы у вас для атаки? Типа, сон должен быть в комфорте.

- Это шёлк… - густо покраснев, ответила шпионка и смущённо отвела взгляд: - Мне в нём… По кайфу.

- Что ж, это радует. Мне нужной выйти на балкон. Не пропустишь?

- Вы же сами говорили, что нельзя начинать вопрос с частицы «не», если не хочешь получить отрицательный ответ…

- Иришка, всё в порядке? У тебя несварение из-за чебуреков?

- Нет. Просто… - казалось, что бедная секретарочка сейчас лопнет от перенапряжения и смущения: - Понимаете, на самом деле я…

- Что такое?

- Ну-у… Я просто волнуюсь перед завтрашним днём. – меня вновь обдало враньём с головы до ног.

- А, чего волноваться? Выжившие рогатики изъявили желание привести завод в порядок. Я их, конечно, простимулировал деньгами. Так что, завтра… А точнее – уже сегодня, всё будет в лучшем виде. Единственный момент – перед началом фуршета и моего выступления, мне придётся проехать через всех близких родственников погибших пацанов. Вот это для меня тяжко.

- Рогатики знали, на что идут.

- Ты хоть раз сообщала людям о смерти их близких?

- Я охотник. И не такое было. К тому же, копы уже обо всём позаботились. Вам же только прийти и вручить деньги.

- Представляешь, каково это? Простите, ваш муж умер, сражаясь за меня. Держите пятьсот тысяч рублей. И вы уж не переживайте! Я позабочусь о ваших жилищных условиях и образовании детишек. Здорово, правда?

- Да. Отстойная ситуация… Понимаю. – вздохнула Иришка, а затем взяла меня за рукав двумя пальчиками: - Но, вы всегда можете обратиться ко мне за помощью! Моральной… Или… физической…

- Физической? Дорогая, но ты слишком маленькая и хрупкая, чтобы использовать тебя для физической работы. Давай, ты просто останешься моей верной помощницей на заводе, ладно?

- Я ваша защитница!

- Да-да-да… Это я тоже понимаю. Но мы говорим про разные вещи.

- Кстати, где Акрукс?

- Морозов? Остался помогать на заводе. Рогатики выделили ему спальное место. А днём решу, что с ним делать дальше.

- Это не он вкинул дезу?

- Не он. Ворон не стал бы отпускать Дениса просто так. Выпотрошил бы, как свинью. Но Морозов сыграл свою партию. Благо, что Ворон уже умер.

- Страшно было? Ну… там внизу…

- Нет. Я больше переживал за… - вот тут я сам осекся, ибо чуть не ляпнул про Лэмию: - …рогатиков.

Хотя, чего греха таить? За них я тоже очень переживал. До сих пор неприятное послевкусие от того, что было. Одно радует – «Культ» нас больше никогда не побеспокоит.