Катерина рыдала, Джакомо был преисполнен печали. И тогда ее хитрый брат, время от времени занимавший у Джакомо денег, предложил новому другу уединиться с сестрой в его доме на денек-другой и все решить по-взрослому.

– Мой друг, – вкрадчиво сказал Пьетро Капретта, – если Катерина забеременеет, то ни в какой монастырь ее не отдадут, и она станет вашей женой. И даже мой ненормальный зловредный батюшка не сможет помешать вам и станет первым, кто выступит за ваш брак.

У хитрого Пьетро были свои интересы: удачливый зять, живущий во дворце сенатора Брагадина и пользующийся его деньгами, был просто находкой для вечно влезающего в долги не самого успешного деляги.

Казанова был не против такого амурного поворота дела и как-то, оставшись с Катериной наедине, нацеловавшись с ней вволю и натискавшись до предельно острого возбуждения, сказал, тяжело дыша:

– Милая, у меня есть к тебе предложение.

– Да, милый? – Она заморгала прекрасными карими глазами.

Ее алый рот трогательно открывал идеальные жемчужные зубы. Она сама дышала неровно. Золотистые волосы растрепались. А в светло-карих глазах ее стояла муть подкатившего и трепетавшего в каждой клеточке тела желания. Одним словом, юная Катерина сама находилась как в полусне и грезила продолжением объятий.

Джакомо горячо поцеловал ее в губы и сказал:

– Я предлагаю тебе этой же ночью стать моей женой перед Богом, а потом мы обвенчаемся. Потому что, если тебя запрут в монастырь, у нас уже не будет возможности сблизиться и зачать дитя как свидетельство того, что мы любим друг друга и немедленно должны стать законными мужем и женой.

Какая девушка откажется от такого предложения любимого мужчины? Открытого, про любовь, детей и общее будущее, где они станут жить долго и счастливо.

– Ты согласна? – спросил он.

– Да, милый, – в счастливом полузабытьи ответила она. – Люби же меня…

Ему оставалось только расшнуровать ее платье, снять его, увидеть ее нагую, такую юную и прекрасную, уложить на постель и сделать свое привычное дело любовника, которое он исполнял виртуозно.

Они проснулись счастливыми, но отец, кажется, все понял и заявился в дом нерадивого сына с двумя слугами. Плачущую Катерину забрали и увезли на остров Мурано в тамошний монастырь. Джакомо пообещал навещать ее как можно чаще, а потом, если дело не сдвинется с мертвой точки, попросту выкрасть.

У Джакомо был на тот монастырь зуб – в его стенах оказалась заточена по своей воле чудесная Мартон, младшая сестра Нанетты, почему-то в отсутствие милого Джакомо раскаявшаяся в грехах юности. Увели его голубку святоши! Заманили в свой полумертвый склеп!

И вот вновь – тот же монастырь на Мурано.

Джакомо и Пьетро составили план побега, затем братец возлюбленной занял у Джакомо очень приличную сумму денег на покупку шелковых тканей с выгодной перепродажей, провалил дело и сел в тюрьму. Он предлагал Джакомо участвовать напрямую, но тот, к счастью, отказался. Так Казанова лишился и необходимых денег на подкуп и побег, и своего помощника в столь опасном деле.

Чтобы быть поближе к своей малышке, названой жене, Джакомо снял небольшой домик на Мурано в двух шагах от монастыря. Ведь его Катерина остро нуждалась в поддержке.

Казанова решил приходить на службу в местную церковь, где бывали и монахини. Как же они смотрели на роскошного молодого человека, возносившего глаза к небу и молитву к Богу! А он смотрел и удивлялся, сколько молодых хорошеньких женщин и девиц в этой церкви в монашеских рясах. Что за несправедливость? В монастыре далеко не все были монахини, в лучшем случае только половина, прочие же, подобно Катерине, были из тех молодых венецианок, которых отправили сюда строгие родители либо остепениться, либо отсидеться и дозреть до брака, либо просто-напросто набраться ума-разума. Все эти юные женщины и не думали посвящать себя Богу, они твердо знали, что придет пора и они выйдут замуж и в красивых нарядах поплывут в своих гондолах по злачным местам Венеции получать от жизни все удовольствия.

И Катерина была одной из них. Она написала Джакомо, что встретила необыкновенной доброты монахиню, которая буквально заменила ей старшую сестру. Лучшей подруги и не придумаешь. Она так умна, так тонка, так образованна, столько обо всем знает, словно всю жизнь провела в высшем свете. А как она красива! Просто королева. А еще она целует и обнимает ее, Катерину, время от времени ну буквально как свою младшую сестренку или даже дочку. «Целует? Обнимает? – хмурился Джакомо. – Как это понимать?» Он-то многое знал про такие вот «сестринские» объятия и лобзания. Воистину про сестринские, если вспомнить Нанетту и Мартон, и знал, до чего они доводят, а тут – совсем чужая женщина. А еще она, Катерина, рассказала ей, своей наставнице, какой у нее красавец-муж, правда, пока только названый, какой он удивительный любовник, говорила, что они обязательно в скором будущем поженятся и будут счастливы.

Когда в очередной раз Джакомо выходил из монастырской церкви, то проходившая мимо монахиня демонстративно уронила ему под ноги письмо и прибавила шагу. Джакомо быстро поднял послание, а в снятом домике развернул и прочитал его. Нет, ему писала не Катерина…

Там было:

«Уважаемый синьор! Я увидела вас в церкви и почувствовала к вам необъяснимое влечение. Я прошу вас о встрече и умоляю не отказывать мне. Поверьте, вы будете всем довольны. Я предлагаю вам выбрать на ваш вкус три варианта возможной встречи. Вы можете явиться для свидания со мной в приемную монастыря, но в компании спутницы, либо в небольшой домик на Мурано, либо в мой дом в городе».

Далее следовали адреса, даты и способ связи. И таинственная подпись: «М.М.»

«Хороша монахиня! – перечитав письмо, подумал Казанова. – Сразу берет быка за рога! Пускает с места в карьер. Но что это за вольности? Могу увидеть вас тут, а могу там? А как же строгий монастырский устав? А где монашеская скромность?»

– Какой смысл записываться в невесты Христовы, – выпив бокал вина, заинтригованно пробормотал он, – если, увидев первого молодого человека, вы пишете ему о «необъяснимом влечении» и назначаете свидание?

Много позже старый Казанова вспомнит свой ответ, там будут такие строки:

«Из трех способов нашего знакомства, которые вы соблаговолили предложить, я осмелюсь остановиться на первом, с оговоркой, подсказанной мне вашим проницательным умом».

На свидание в означенный день Джакомо отправился в компании одной графини, также указанной М.М. Графине было разрешено пройти через решетчатую дверь. Подруги нежно обнялись. Монахиня лет двадцати двух или трех была в черных покровах, но Джакомо разглядел и каштановые прядки волос, и божественные черты лица, и небесно-голубые глаза. Несколько раз через решетку она встретилась взглядом с Джакомо. О да, он знал этот взгляд! Чувственный, зовущий. В нем трепетало желание! А еще роскошное изящество фигуры и ее руки – обнаженные по локоть, они поразили его особенно.

Он понял мгновенно, что готов изменить своей Катерине хоть сейчас. Тем более что прекрасная незнакомка сама подталкивала его к этому.

А потом графиня назвала свою подругу-монахиню: «Моя дорогая Марина», и тут Джакомо как током пробило. Это была догадка, интуиция, прозрение! Он уже мог дать голову на отсечение, что «дорогая Марина» и была той самой таинственной «М.М.», что учила юную Катерину под сводами монастыря уму-разуму, обнимала ее, целовала, играла с ней, как с куклой, да попросту развращала, а та ей рассказывала о своем «названом муженьке».

Окончательно круг замкнулся, когда Джакомо и графиня плыли обратно в Венецию, и он спросил:

– Какое же полное имя вашей любезной восхитительной подруги? Если не секрет, конечно.

– Почему секрет? Марина Мария Морозини, она из древнейшего патрицианского рода.

– Но кто ее запер в стенах монастыря?

– О-о, – улыбнулась графиня. – Это вы у нее узнаете сами, если у вас будет вторая встреча.

Да, загадка не просто оставалась! Она принимала какие-то невообразимые повороты. Она просто поймала его, Джакомо Казанову, жадного до всяких интриг, тайн и приключений, в жестокий капкан.