– Зверь, подойди и ты. Ну же! – потребовал иллюзионист.

Конферансье предусмотрительно отступил назад.

– Вернитесь и держите руку на сфере! – приказал ему Варшавски. – Кажется, это ваша работа: помогать артистам и подыгрывать им?

Конферансье, превозмогая страх, вернулся. Но зверь уже стоял по ту сторону сферы.

– Чувствуете жар из его ноздрей и пасти? – спросил Варшавски.

– Да, – пролепетал конферансье.

Смотреть в красные бычьи глаза было невозможно, и конферансье отвернулся.

– Скажите громче.

– Да, да! Я чувствую жар…

– Посмотрите на него – на монстра! – приказал иллюзионист.

Конферансье набрался смелости, поднял глаза и взглянул в кроваво-красные бычьи глаза. Но огромные руки Минотавра вцепились в тонкую сферу и стали как будто раздвигать ее, еще немного, и она лопнет и разойдется, как кусок натянутой материи.

– Смотрите, смотрите! – закричали в зале. – Серебряный шар рвется!

И тут конферансье не сдюжил – сорвался с места и отскочил в сторону.

– Это будет покруче того, что мы видели прежде, – прошептал Крымов.

– Намного круче, – согласился Антон Антонович.

Иллюзионист подошел к сфере и хлестко ударил по ней указкой. Серебряная пурга полетела вслед за ней. И монстр, мигом оглянувшись, откликнулся раскатистым рычанием.

Но Кристофер Варшавски повелительно сказал:

– Уходи!

Гигантский монстр услышал его. Бычья голова уставилась на волшебника. Он понимал человеческую речь! Но говорить не мог и ответил новым раздраженным рыком.

– Прочь! – повторил иллюзионист.

Минотавр гневно прорычал в третий раз; он огрызался, как лев, которому укротитель грозил палкой с электричеством; но ему пришлось смириться: воля иллюзиониста оказалась сильнее. Монстр повернулся и вразвалку побрел назад, в темноту своего Лабиринта. А потревоженная надорванная сфера затянулась сама собой.

– А мы продолжаем! – объявил Варшавски. – Зависть порождает месть, проклятие порождает проклятие, а за смертью следует смерть. У царя Миноса и Пасифаи был любимый сын, настоящий герой, его звали Андрогей. Он отправился в Аттику на Панафейские состязания и победил, чем разгневал афинского царя Эгея. И тогда коварный Эгей послал убить его. А знаете, кого послал он? Все того же Критского быка, усмиренного Гераклом! Но, увы, бык был усмирен лишь на время и бешенство вновь овладело им.

Иллюзионист Варшавски направил указку на шар, где сейчас разыгрывалась трагедия на охоте.

– Свирепый бык во время охоты убил Андрогея и его товарищей, затоптал их в землю, и тогда царь Минос собрал весь свой флот, самый могущественный в Элладе, и отправил его поквитаться за сына. Эгей взмолился о пощаде, даже бог Дионис заступился за него, и тогда Минос назначил Эгею дань. Страшную дань! Каждые девять лет царь Афин должен был отправлять семь юношей и семь девушек из первых семейств Афин на растерзание монстру, обитавшему в Лабиринте на острове Крит. Вот они, эти несчастные!

Уже был виден в серебряной сфере нос корабля с головой горгоны Медузы, которая должна была отпугивать морских чудовищ. Скрипели мачты, перекрикивались матросы. Но вот видение изменилось: в серебряном шаре уже можно было различить молодых юношей и девушек. Связанные по рукам и ногам, брошенные в трюм, они в страхе прижимались друг к другу.

– Посмотрите на них, – сказал Варшавски. – Их четырнадцать человек, им бы жить и быть счастливыми, но жребий им выпал незавидный. Одна царская воля, одна веревка, одна судьба! Их связали, чтобы они не бросились за борт и не утонули в пучине. Такая смерть была бы благом в сравнении с уготованной им судьбой. Но на этот раз среди них был особый юноша – в последний момент он вызвался заменить одного из молодых людей.

Зрители увидели в серебряном шаре черноволосого широкоплечего молодого человека с твердым взглядом. Он был связан с другими, но не роптал, не плакал, не скорбел. Он выглядел так, словно ему по плечу абсолютно все.

– Кто он? Зачем так поступил? – спросил Варшавски. – Его звали Тесей, для всех он был сыном царя Эгея, но совсем непохожим на отца. Может быть, потому, что его настоящим отцом был сам Посейдон? Тесея воспитал в горах кентавр Хирон, и юноша пришел в Афины как раз в тот день, когда микенцы отбирали молодых людей у их родителей. Узнав о страшном выкупе, Тесей дал себе слово поплыть на остров Крит и убить Минотавра.

Шум волн уже катился по залу цирка, а в серебряном шаре открывался в солнечных лучах богатый многоуровневый дворец царя Микен – мстительного и коварного Миноса…

– А теперь, мир моей легенды, я приказываю тебе: откройся! – громко бросил иллюзионист и рассек ударом серебряной указки часть сферы. И она на глазах у всех зрителей лопнула и порвалась, как воздушный шар, и волны океана, тотчас будто вышедшие из берегов, покатились во все стороны цирка. Сам Варшавски от удовольствия только поднял голову и зажмурился, он-то знал, что сейчас случится. Но сотни людей, не ожидавшие такого эффекта, особенно на первых рядах по всему кругу, не выдержали и подскочили со своих мест. Они уже хотели укрыться от воды, чтобы не утонуть, и не сразу поняли, что их провели. Волны прошли через них, сотни рыб пролетели мимо, промчалась стая испуганных морских коньков, пронеслись на волнах дельфины, и даже одна обнаженная нереида, оседлавшая дельфина, стремительно проплыла рядом с крупным пузатым мужчиной, туристом, который выдохнул:

– Ну ни хрена себе!

Он даже попытался зацепить ее рукой, но она только погрозила ему пальцем, а дельфин так махнул хвостом, что мужчина отпрянул – его будто бы обдало водой. Кому-то лицо облепила медуза, и тот пронзительно завопил и стал срывать ее с себя, но на самом деле на нем ничего не было.

– Голограмма! Голограмма! – восторженно завопила очередная крикливая зрительница. – Боже, какое чудо! Гениально!

– Гениально! Гениально! – повторяли все одну и ту же фразу.

А потом море стало уходить прямо под ногами зрителей, с рыбами и медузами, морскими раковинами и коньками, и когда зрители очнулись от этого наваждения, то увидели, что манеж цирка кардинально изменился.

Над ним появился серебристый купол! Относительно небольшой шар превратился в гигантскую полусферу со своим развернувшимся во все стороны новым миром. Ожившим миром легенд – таким ожидаемым и знакомым!

– Смотрите! – воскликнула все та же крикливая дама. – Это же Лабиринт! Лабиринт Минотавра!

Да, под высоким куполом манеж представлял собой полупрозрачный голографический Лабиринт Минотавра – с каменными комнатами и дверями, таким же полом, толстыми решетками с узлами, длинными коридорами и тупиками. Откуда беглецу уже не уйти, а только ждать монстра, приближение которого выдает страшный рев.

У одной из стен, на пересечении двух коридоров, стояла прекрасная девушка в белой тунике и золотом венце на голове, с ножнами на кожаном ремне через плечо, в которых был меч. Она пряталась за углом, сжимая в руках клубок золотых ниток.

Кристофер Варшавски уже успел заскочить на бордюр, разделяющий манеж и первый ряд партера. Его серебряная указка была направлена на эту самую девушку.

– Прекрасная Ариадна с первого взгляда влюбилась в Тесея, едва он с другими сошел с корабля, – живо продолжал иллюзионист, – и поклялась себе и богам, что не даст ему умереть. И она нашла минуту, чтобы в Лабиринте передать Тесею клубок ниток. А теперь я умолкаю, дамы и господа, предоставляя моим героям действовать самим. Смотрите, внимайте!

Стража вела вереницу испуганных молодых людей по коридору, девушки заливались слезами, плакали и юноши о своей погибшей в самом расцвете жизни. Ничто уже не могло их спасти! Пленников развязали, потому что, по обычаю, царь должен был накормить смертников обедом и напоить вином. И с усмешкой попрощаться с ними, напомнив, кому они обязаны своей участью. Царю Эгею!

Ариадна с клубком нитей в руках и ножнами на ремне через плечо ждала. Она успела схватить последнего из смертников за руку, потянуть к себе и быстро сказать: