Утром Джакомо пригласили позавтракать за стол двух спасенных им путешественников. Старый венгр показался ему еще более мрачным, а вот внешность его спутницы сразила венецианца наповал. Она была красива, изысканна, улыбчива, грациозна, безупречна во всем, а ее черные блестящие глаза с легкой смешинкой просто околдовывали. Он влюбился в нее с первого взгляда.

Венгр встал и пожал ему руку.

– Еще раз от всего сердца мы благодарим вас за помощь, – на ломаном итальянском сказал он. – В качестве компенсации нам предложили завтрак, и мы решили, что отказываться не стоит. Правда, милая?

– Истинно так, – улыбнулась та. – С паршивой овцы хоть шерсти клок. А рагу у них неплохое, кстати. – Она поймала взгляд Джакомо. – Закажи его нашему отважному спасителю.

– Вначале я вас представлю друг другу, – коверкая слова, сказал офицер.

Ее звали «божественно», так решил для себя Казанова, музыкально, волшебно, чарующе: «Генриетта…» Что ж, любое имя новой женщины, к которой вспыхивает внезапное чувство, завладевает и порабощает, звучит именно так…

– Почему вы решились заступиться за нас? – изящно и с аппетитом поглощая завтрак, напрямую спросила она. – Ведь вы о нас ничего не знаете, а вдруг мы шпионы?

Старый усатый венгр метнул в ее сторону гневный взгляд, но Джакомо быстро нашелся что ответить. Он сделал глоток только что поданного ему черного кофе.

– Мне сказали, что проклятые сбиры набросились на иностранного офицера и его спутницу, что офицер толком не говорит по-итальянски и ему и его спутнице грозит кутузка или бешеный штраф и выселение среди ночи. Я венецианец, и все это звучит для меня дико. Я сразу решил помочь. По образованию я адвокат, – он решил обстоятельно пояснить суть дела, – я учился в Падуе, я доктор права, – «я, я, я» так и вылетало из него картечью, – служил секретарем у кардинала Аквавиве, а еще я имел честь служить Венецианской республике на острове Корфу в чине лейтенанта, быть посланником в Константинополе и потому, – он наконец дошел до сути дела, – в силу офицерской чести не смог не прийти на выручку другому офицеру.

О том, что он был скрипачом на свадьбах и шулером за карточными столами, пьяницей и дебоширом, а еще любителем шлюх, говорить не стоило. К своей биографии стоит относиться избирательно: из сита с песком выбирать только золотые самородки, все остальное безжалостно выбрасывать в проточные воды жизни. К счастью, у Джакомо Казановы этих самородков было немало.

Его галантный ответ купил с потрохами венгра и очаровал его спутницу. В ее глазах просто сияло восхищение: молодой красавчик, обходительный и смелый, и такая биография!

Когда завтрак подходил к концу, Джакомо спросил:

– Куда вы сейчас держите путь, друзья мои?

– В Парму, – ответила Генриетта. – А куда вы?

Слово «Неаполь» было сорвано ветром новой вспыхнувшей любви с его губ и унесено прочь. Не существовало более никакого Неаполя! И никакой милой Терезы! Была только Генриетта!

Он удивленно поднял брови:

– Как интересно, оказывается, нам по пути.

– А что у вас в Парме? – спросил офицер.

– Встреча с моим другом по Падуанскому университету. Давно приглашал меня, и вот я решил погостить у него недельки две, а потом видно будет.

– Мы счастливы, что вы составите нам компанию, – сияя глазами, с улыбкой ответила дама.

И вот он ехал в их экипаже. Кажется, венгр был совсем не против его компании, хотя женщина, с которой он делил постель, строила молодому человеку глазки. Почему так? Кем они были? Почему она приехала в ту гостиницу в мужском платье? У нее был гардероб. Почему она прилепилась к этому старому венгру, который ей в деды годился? Они путешествовали буквально в ореоле тайны. А ее неосторожная шутка про шпионов? И его взгляд, как удар ножом?..

Джакомо не решался спрашивать их ни о чем, интуитивно понимая, что тотчас пересечет ту черту, за которой эти двое перестанут быть его друзьями. Пока их не допрашивают, они в зоне комфорта. Иначе – война. Впрочем, ему и не интересны были их тайны! Все, чего ему хотелось сейчас, – это следовать за ней, за чудесной Генриеттой. Забери ее сейчас судьба, унеси прочь, вот тогда его сердце будет разбито. Есть такие женщины, не отведав которых, не насытившись которыми, мужчина будет обделенным всю оставшуюся жизнь. Но у такой медали есть и оборотная сторона: отведав такой женщины, а потом уже неизбежно потеряв ее, мужчина может стать несчастным на всю оставшуюся жизнь.

В Парме Джакомо ждал еще более невероятный поворот судьбы. По дороге, рассказывая о своих избранных приключениях, ловя ее взгляды, он все думал, как же он будет отбивать свою Генриетту у этого старого усача? Дойдет до дуэли? Или они просто ограничатся побегом? Нет, его не устроит просто крепкий сон старика, когда он сможет утянуть красавицу к себе в постель. Она ему нужна вся, и не на одну ночь…

Экипаж остановился в центре города, на небольшой площади у гостиницы «Аркадия», напротив стариной церкви Иоанна Евангелиста.

– Кажется, тут нам придется расстаться, – сказала Генриетта.

– Вы меня высаживаете вот так запросто? – изумился размечтавшийся о любви Казанова.

Он взглянул на усача, который хмуро и одновременно весело смотрел на молодого спутника и конкурента. Смотрел как заговорщик и, кажется, с явной насмешкой человека, знавшего куда больше, чем его собеседник. К чему бы это?

– Нет, вы меня не так поняли, Джакомо, – многозначительно улыбнулась она. – Мой спутник покидает нас в своем экипаже. Он человек военный, и у него есть свои цели. Он любезно подвез нас к гостинице.

Ну, это было как гром среди ясного неба.

– Но как такое может быть? – Джакомо вновь бросил быстрый взгляд на старого усача.

– Такое может быть, – хорошо его поняв, ответил венгр. – Еще раз благодарю вас, синьор Казанова, за вашу помощь. Очень надеюсь, что вы позаботитесь о синьоре. А теперь всего наилучшего, я уже спешу дальше. Как офицер, вы поймете офицера.

От сердца у Джакомо отлегло.

– Пойму, – четко сказал он. – И даю слово чести, что позабочусь о даме.

– Отлично, – кивнул старый офицер.

Так хитро Джакомо Казанове подобные женщины еще не доставались! Ее буквально передали ему по наследству. И не какую-то горничную или субретку, что бывало, и часто, а настоящую даму! Изысканную таинственную красавицу.

Оставалось только забрать багаж, распорядиться, чтобы его занесли в гостиницу, и снять номер.

Через пару минут экипаж с венгром покатил прочь.

– Слава богу, – вырвалось у Джакомо.

– Я думаю точно так же, – сказала его спутница.

Теперь уже его спутница! И только его!..

– И он думает именно так, мой несчастный, уставший от меня спутник. – Она кивнула вслед экипажу, который пересек площадь, повернул за угол и исчез навсегда. – И теперь я свободна, по крайней мере временно. Тебя это устроит, милый?

– Вполне, – ответил он.

«Милый!» – это был волшебный аванс! Это обращение обещало им счастливое будущее.

– Скажи мне, почему Парма? – беря ее за руку, спросил Джакомо.

– Это город моего детства. Меня привозили сюда к родным. Я знаю и люблю тут каждую улочку. А еще в Парме есть знаменитый театр Фарнезе, для которого сто лет назад работал великий Клаудио Монтеверди, моя любовь.

– Ты влюблена в музыку?

– Всем сердцем, Джакомо, – взглянув на него, взволнованно ответила она. – Всей душой. Я свожу тебя в этот театр, там еще должен сохраняться блеск былой красоты.

Джакомо просто не верил, какую женщину встретил на перекрестках судьбы. Как же ему было легко с ней, словно он знал ее всю жизнь.

– Я тоже влюблен в музыку, – сказал он. – Моя мать солистка Дрезденской оперы. – Они уже поднимались по ступеням гостиницы. – Бросила меня ребенком на бабушку и укатила на другой конец Европы. Сейчас она живет на пенсионе эрцгерцога и вряд ли уже выступает.

– Невероятно, – проговорила Генриетта. – Как же мы похожи с тобой.

Шла война, и потому в гостинице им предложили записаться в книге постояльцев. Джакомо протянул спутнице перо. Она обмакнула его в чернильницу и вывела: «Жанна дʼАрси». Затем перо взял он и написал: «Джакомо Фарузи».