Доктор ушел, пообещав прийти рано утром. Но уже скоро эффект от нанесенной ртути оказался более чем страшным. У Брагадина начался жар, и он вплотную приблизился к смерти. Тогда Джакомо взял лечение в свои руки: он снял ртутный компресс, омыл грудь сенатора теплой водой, и тому сразу стало лучше. И Брагадин погрузился в глубокий спокойный сон. У двух его друзей отлегло от сердца.

Утром сенатор открыл глаза – в них теплилась жизнь. На его впавших за предыдущие сутки щеках даже появился легкий румянец. Джакомо, всю ночь просидевший в кресле у больного, потянулся к нему:

– Синьор Брагадин, вы живы?

– Как видишь, мальчик мой. – Он слабо улыбнулся. – Вначале мне будто на грудь села свинцовая жаба, я уже не мог дышать, но потом кто-то снял ее… Кто это был?

– Это был я, – честно признался Джакомо.

– Я так и подумал. Ты еще не знаешь о себе того, что знаю я.

– Что же знаете вы?

– Ты – великий врачеватель и заклинатель недугов. Это дается от рождения, дается богами уже тысячи лет, и многие люди даже не подозревают такого дара за собой, но он есть у них. Дай мне свою руку. – Джакомо немедленно протянул сенатору Брагадину руку, и тот слабо, но с великим воодушевлением сжал его пальцы. – И ты один из них.

Тут пробудились и два друга хозяина дворца – их счастью не было предела, когда они увидели своего «заводилу» буквально оживающим на глазах. Очень скоро вернулся доктор и тоже несказанно обрадовался выздоровлению пациента.

– Вот что делает ртутный компресс! – счастливо и высокопарно сказал он. – Сейчас мы поставим другой! – И уничтожающе взглянул на Джакомо.

– Синьор Брагадин выжил только потому, что я снял вашу удавку с его шеи, – парировал молодой человек. – Потому что он уже умирал.

– Что?! Вы посмели снять мой компресс?!

Доктор разразился такими словами, что вздрогнул весь дворец, и все они предназначались самозванцу, который осмелился прервать лечение мастера.

Но тут взял слово сенатор Брагадин:

– Доктор, если бы я не освободился от вашей ртутной жабы, то уже умер бы. Вам бы стоило поучиться у этого молодого человека. А посему вы можете получить свои деньги за визит и быть свободны.

Доктор хотел сказать что-то еще, но осекся на полуслове, получил свои цехины и, посрамленный, был таков.

С этой самой минуты Джакомо Казанова стал одним из ближайших друзей сенатора Брагадина. Оба ощутили несомненную судьбоносную связь друг с другом. Это чувство было искренним и взаимным.

Уже в ближайшие дни Брагадин сказал молодому скрипачу:

– Вы прошли удивительный путь к своему двадцати одному году. Но, думаю, и с карьерой скрипача вам стоит закончить. Вы научились всему. Мой дворец огромен, я старый холостяк, детей у меня нет, и я предлагаю вам погостить у меня, Джакомо, предлагаю как честный друг близкому другу. Вы сможете пользоваться удобствами моей жизни как своими. У меня прекрасная библиотека, и нам будет о чем потолковать с вами поздними вечерами. Что скажете?

Кровь стучала в ушах у пылкого и не на шутку разволновавшегося молодого человека. Судьба вновь говорила ему: даю тебе еще один шанс! Не проворонь его! Хватайся и ползи! Упустишь – останешься в дураках! Сейчас, хватайся прямо сейчас!

Джакомо опустил глаза:

– Я вам не сказал главного, синьор Брагадин.

– Чего же?

– Никому другому не сказал бы об этом – только вам.

– Да о чем же речь, Джакомо?

Молодой спаситель произнес эти слова торжественно и с расстановкой:

– У меня есть тайный оракул. – Для убедительности он даже приложил руку к сердцу. – И я иногда слышу его.

Лицо сенатора буквально застыло на какие-то мгновения. Это была печать изумления. Может быть, восхищения. Но тень недоверия уже скоро оживила лицо сенатора, брови его стали хмуриться. Он словно задавал самому себе вопрос: лжет ему этот молодой человек или говорит правду? Надо было отвечать быстро.

– Да, – кивнул Джакомо, – это так. Он делится со мной своими истинами и предлагает мне действовать в разных ситуациях так или иначе. Это может быть внутренняя подсказка, как было тогда, когда я бросился спасать вас. А может быть и совсем по-другому. Это когда оракул отвечает путем зашифрованных в числах букв. Вот тут уже сомнений нет – со мной говорит он.

– Я так и знал! – громко воскликнув, даже приподнялся на постели Брагадин. – Знал, что он есть у вас! Он должен был жить в таком человеке, как вы, Джакомо! Я уже понял, что ваш внутренний голос подтолкнул вас во что бы то ни стало спасти меня, но я и не смел догадываться, что это был голос вашего тайного оракула!

– Как же вы правы, синьор Брагадин!

– Прав?

– Именно. С вами был особый случай. Еще перед свадьбой я складывал цифровую пирамиду, и оракул сказал мне, что на второй день свадьбы в доме Соранцо я должен совершить нечто важное. Оракул сказал мне: во что бы то ни было уходи ровно в десять часов. Я все исполнил, ушел и увидел, как вы роняете то письмо. И вот что из этого вышло.

– Великолепно! – бормотал сенатор Брагадин. – Грандиозно! Стало быть, высшие силы пекутся обо мне через вас, сын мой! Немыслимо! И так отрадно…

Конечно, Джакомо врал напропалую и забирался все дальше в лес в своем вранье, но остановиться уже не мог. Слово не воробей: вылетит – не поймаешь! Оставалось только лететь вперед. Но ложь его была искусно приправлена правдой: он открыл, что старый иудей научил его каббалистике и пониманию, как нужно общаться с внутренним оракулом.

– Конечно, эти ответы в цифрах и словах часто запутанны, – объяснял Джакомо, – нужно думать, догадываться, но все-таки они пророчат истину. Ваше выздоровление – лучшее тому свидетельство.

Брагадин с жаром кивнул:

– Вы устроите нам сеанс, а мы будем внимать вашему дару, сын мой!

Что греха таить, дома Джакомо пришлось вспомнить весь курс по каббалистике и тайны гадания, чтобы не ударить в грязь лицом. В тот день в очередной раз решалась его судьба.

В полночь они сидели у круглого стола в гостиной сенатора Брагадина. Слуги были отправлены подальше. Горели свечи в бронзовых канделябрах. Джакомо попросил чистый лист бумаги и чернильницу с пером.

– Вы же знаете тайный смысл каждой цифры? – спросил он у стариков.

– Расскажите вы нам, вдруг мы что-нибудь упустили? – попросил Брагадин.

Джакомо говорил вдохновенно и убедительно. Недаром же он дома проглядел свои записи секретов загадочной Каббалы, недаром вспомнил все хитрости, которым его научил старый еврей Агасфер на Корфу.

Джакомо говорил о науке нумерологии, о том, что каждой цифре соответствует свой греческий бог, что в каждой цифре заключены свои неповторимые энергии, он посвящал слушателей в тайны цифровых ключей, которые были открыты еще древними мудрецами. Туман великих знаний плыл над столом, где заседали четверо мужчин, трое из которых внимали четвертому так, как, наверное, слушали ученики великого Пифагора, которому и впрямь открывались тайны цифр и который весь мир видел именно в них. Кажется, трое вельмож даже поплыли немного, вслушиваясь в голос своего молодого мудреца, говорившего торжественно, вкрадчиво и убедительно одновременно.

А затем началось таинство: зашифрованные в цифрах слова появлялись в квадрате на расчерченном листе писчей бумаги. А затем пошли вопросы и ответы. Но ветер авантюризма и ловкачества уже нес Джакомо на всех парусах вперед, и к концу этой ночи трое патрициев были абсолютно уверены, что перед ними сидит настоящий посвященный. Им до него как до неба. А потому такое сокровище надо беречь как зеницу ока.

Скоро сенатор Брагадин поправился и стал появляться в сенате. Но теперь он сиял подобно солнцу, и скоро все узнали, что в его доме поселился молодой маг и чародей и что сенатор и его два друга Барбаро и Дандоло по десять часов кряду каждый божий день проводят в тайных беседах и гаданиях с этим магом.

В сенате у Брагадина с насмешкой спрашивали: «Вы не боитесь, что вашей компанией заинтересуется святая инквизиция?»