— А где он, твой дом? — с наигранным беспокойством спросила ректорша. — Я не вижу его на картах. Я-то думала, от седьмого дома остались одни руины…

Элма взяла меня за предплечье и, подтолкнув наружу, закрыла за нами дверь.

— Ты скоро станешь членом семьи Альваро, — попыталась утешить меня Элма, шагая рядом. — Получишь надбавку еще и за принадлежность правящей ветке.

Наверное, для шести великих домов это был бы оптимальный вариант: подумаешь, у Альваро какая-то странная невестка. Слегка ущербная. А так все по-прежнему: и шесть домов на кольце солнечного рубежа, и Сумерки под контролем зеркальных башен, и Ночь, куда можно постепенно переселить особо непокорных теней. На случай бунта есть волшебные чарослова, что-то Бас говорил такое про трудовой энтузиазм. И станут тени работать без продыху, добывая ценные ресурсы Ночи.

— Простите за опоздание, — попросила я профессора Строка, и он лишь молча кивнул, дернув бородкой.

Больше Строк ко мне не придирался, и за контрольные я получала сплошь хорошие оценки. Как знать, может, однажды я даже попаду в клуб лучших учеников и получу задачку вроде — как проще всего оставить сумеречный городок без света…

Я села за парту, и Элма опустилась рядом со мной.

— Все хорошо? — тихо спросила она, хмурясь и обводя класс взглядом.

— Нормально, — заверила я.

Седьмой дом возродится. Его символ — черная птица с белым пухом, сумеречный ворон, который летает везде, где захочет, и для которого нет преград вроде солнечного рубежа. Свет воссияет во мраке — так гласило пророчество, которое я нашла в записях Расмуса.

Означало ли это, что темная кровь проснется в Сумерках, как и произошло? Или это иносказательно о том, что свет вспыхнет в темные времена? А они сейчас темней не бывает. Если будущее останется неизменным, то чаросветы зальют сумеречные земли кровью теней.

Фалько обернулся, подмигнул — то ли мне, то ли Элме.

— Вот дуралей, — пробурчала она. — Ты хоть понимаешь, что вчера под твоими чарами невидимости он рисковал жизнью? Мало ли, я бы его пришибла ненароком.

— Но не пришибла же, — тихо заметила я. — И явно не потому, что не могла. — Легонько подтолкнув Элму локтем, спросила: — Так что, Фалько хорошо целуется?

Она вспыхнула и процедила:

— Прав Крон: самое тяжелое задание в моей карьере.

***

На твареведении профессор Дунгер вошел в класс и первым делом посмотрел на меня. Я еле сдержалась, чтобы не спрятаться под тенями от пристального взгляда, который будто прожег меня насквозь. Преподаватели редко могли похвастаться высоким уровнем чаросвета, но не профессор Дунгер. Раньше он был боевым чаром, Фалько говорил — одним из лучших. Как знать, может, участвовал в давней операции в Правых Порожках…

Профессор быстро нарисовал на доске схему, чем-то напоминающую зеркальные башни: несколько точек по кругу, лучи, смыкающиеся в центре.

— Разбавим теорию практическим применением знаний, — пробурчал Дунгер. — Итак, макруш, или по-простому — кошка ночи, один из самых распространенных и опасных хищников темной половины. Кошки ночи вполне приручаемые, особенно с помощью ментальных чар. Тупая морда, крепкое гибкое туловище, покрытое плотной чешуей, две пары конечностей с когтями, в которые лучше не попадаться. Охотится стаями.

Он обвел мелом круг, соединяя точки.

— Логово макруш устраивает в ущельях и оврагах, а охотиться предпочитает в пустошах и на равнинах, где может развить отличную скорость, — Дунгер обвел класс взглядом. — Убежать не выйдет. Основная добыча кошек — тонконог, но она не побрезгует и человеком. Стая кошек, как минимум из трех особей, поджидает, пока добыча отобьется от стада, и атакует сразу с нескольких сторон.

— Шибануть ее чаросветом — да и делов, — буркнула Арвена с первой парты.

— Макруш больше ориентируется на звуки и запахи. Даже ослепленным может атаковать и вполне успешно. А его чешуя выдерживает прямое попадание чаросвета, — отметил профессор. — Как правило два-три кота помельче показываются первыми и загоняют жертву прямиком на главную особь, которая и наносит решающий удар.

Точки в схеме на доске словно ожили: обзавелись когтями, острыми зубами, длинные хвосты забили по поджарым бокам... Я сглотнула и глубоко вдохнула, пытаясь унять поднявшуюся волну страха.

— Если вдруг вышло так, что вас окружили кошки, — продолжил Дунгер, — убегать нельзя, прятаться — тем более. Надо атаковать первым и разорвать кольцо.

Он вновь нашел меня взглядом.

А ведь это относится не только к гипотетической ситуации с ночными кошками — поняла я. В кабинете ректорши меня окружили, а Дунгер своим хамством дал мне шанс уйти из кошачьих когтей.

— Как-то раз я сумел уцелеть, выгнав в круг другую дичь, — поделился он воспоминанием. –Точный удар чаросвета вспугнул тонконогов и пригнал прямиком на пустошь. Правда, стадо сбило меня с ног, и с тех пор я обзавелся особой походкой...

Он подшучивал над самим собой и с легкостью говорил о том, что и представлять было страшно. Черная пустошь, над которой повисли огромные звезды, безмолвное присутствие хищников, от которого волосы встают дыбом, а в голове лишь одна мысль — бежать…

— Можно попробовать спровоцировать котов друг на друга ментальными командами, но это мы будем изучать на последних курсах, — добавил Дунгер. — Главное, что вам надо запомнить сейчас, — ночь не прощает слабости. А теперь давайте определим, к какому классу относятся кошки ночи…

После урока я подошла к кафедре, задержалась. Рано записывать Дунгера в друзья, но кое-чем он точно может быть полезен.

— Могу я задать вопрос?

— Разумеется, Мэди, — ответил профессор, вытерев доску и обернувшись ко мне. — За этим я здесь и торчу.

Он тяжело опустился на стул и подтянул руками хромую ногу, устраивая ее удобнее. На изуродованном лице на миг проступила мука, но тут же исчезла, сменившись обычной непроницаемой маской.

— Вас… покусали, — неуверенно начала я. — Однако вы по-прежнему работаете с тварями ночи. Как вам это удается?

— Не понял вопроса, — ответил Дунгер.

— Вам не страшно? — прямо спросила я.

Дунгер посмотрел на меня внимательно, и в глубине его глаз замерцал чаросвет — чистый, точно луч солнца на снегу.

— Теперь понял, — кивнул он. — Был момент, когда меня бросало в пот от одной только мысли — зайти в клетку с тварью. Руки дрожали, сердце билось как у припадочного… Да, было такое… Даже неловко вспоминать. Но видишь ли, Мэди, твари, они как люди — разные. Какие-то почти безобидные, другие даже полезные, а от третьих лучше держаться подальше. Но ты ведь это и сама уже поняла, верно?

Я покусала губы и кивнула.

— Я получил ранение во время одной из ночных вылазок к остаточным световым аномалиям, — одарил меня Дунгер внезапной откровенностью. — Осколки погибшей цивилизации. Седьмой дом, если угодно.

— Значит, он светится? — прошептала я.

— До сих пор, — подтвердил Дунгер. — Не слишком сильно, увы. Поэтому в округе полно тварей. Я возомнил себя непобедимым чаром, отошел от группы и чуть не стал едой. Вот тебе первый совет: найди себе стаю и держись ее.

Кажется, я уже нашла.

— Дальше, — Дунгер поморщился и потер больное колено. — Никогда не теряй бдительности и не считай себя умней остальных. Других ты, может, и провела, но я знаю, что ты скрываешь свои темные способности.

Я набрала в грудь воздуха, чтобы опровергнуть его слова, но, поймав насмешливый взгляд Дунгера, сдулась как шарик.

— Какой бы особенной ты ни была, Мэди, у тебя есть слабое место. Да у тебя их полно на самом деле. Не зазнавайся.

— Я и не собиралась, — оскорбилась я. — Я обычная тень.

— Хорошо, — одобрил Дунгер. — Но и прибедняться тоже не стоит. Ты не обычная. Так что используй свои сильные стороны и развивай их по максимуму. А что до тварей… — профессор почесал шрамы на щеке и спросил: — Ты их боишься?

— Очень, — вздохнув, призналась я.

Дунгер задумчиво поднял глаза к потолку, и я тоже быстро глянула наверх, но там не было ничего, кроме побелки.