– Может быть, ничего, – пожал плечами маг. – Может, он просто приспособился к окружающему миру и хочет жить так, чтобы его не трогали.

У Слэйто опять были красноватые глаза. Это почему-то причинило боль. Я замечала, как он отлучается якобы по природной нужде, а по возвращении светится чуть сильнее обычного. Полностью же его выдавал красноватый цвет глаз. Ничего подобного не было до Русалочьей пади. Но там он употребил большую дозу и, вероятно, сорвался.

Сознавать это было горько и немного стыдно. Как будто твой лучший друг напился, как свинья, и заснул в луже собственной рвоты. Ужаснее всего было то, что и он этого стыдился, я это чувствовала интуитивно. «Если мы оба переживем Волчий сад, то я привяжу тебя к кровати, и ты будешь отвыкать от своей дряни. Твои желания будут ломать тебя неделю, две, три. Но ты пересилишь себя», – думала я, а вслух продолжила разговор.

– Если Мастос и вправду придворный, то почему он и подобные ему осколки королевского двора не прибраны к рукам? Это ведь престижно – иметь в советниках или виночерпиях человека, который входил в окружение покойного короля?

– Наверно, не все согласились, – предположил Слэйто. – Некоторым не позволила гордость, другие просто оказались на обочине истории. Думаю, Мастосу повезло, что он выжил. Эта война явно подходит к концу, и, возможно, ему позволят вернуться, чтобы обучать новых наследников.

Мы подошли к расписному дому. Стены его были то ли сделаны из сухих стеблей кукурузы, то ли ими утеплены. Не самый жаропрочный материал. Зато поверх него красной и белой глиной были нанесены десятки узоров, которые, пересекаясь, образовывали причудливые формы. Я вспомнила узоры духов ока, которые мне на тело нанесли в токане перед тем, как мы с Атосом направились в Лисий чертог. У меня возникло подспудное желание попросить хозяев дома нас разрисовать. Но тут жили не ока.

На порог вышла женщина с пепельными, словно присыпанными солью волосами. В них виднелось достаточно темных прядей, и это говорило, что она смешанных кровей. Не красавица и не юная дева. Крестьянка на краю Королевства. Или на краю Края, кто ж разберет. На вооруженных путников женщина смотрела без страха и интереса. Слэйто подошел к ней первым.

– Простите, мы можем попить воды? – указал он на колодец возле дома.

Крестьянка молча кивнула и скрестила руки на груди. Пока наш маг поднимал ведро на тонкой веревке, женщина разглядывала меня. Ну, как же, одежда ока, оружие ока – не самый излюбленный крайнийцами наряд. Наконец она решилась заговорить.

– Дорога, которой вы идете, упирается в тупик, – проговорила она ровным голосом, когда мы с Аэле подошли к колодцу. – Вам следует выбрать другой путь.

– Я уверен, что мы на верном пути, – ответил Слэйто и, отпив воды, передал ведро Аэле.

– Тогда ваша цель – смерть. Впереди – только заброшенный сад, бывшие владения Поглощающего.

– Раз бывшие, значит, магия там затухает.

– Мой муж два года назад ушел туда за яблоками. Его заставили пойти голод и наш трехлетний некормленый сын. Обратно вернулись только его крики. Он еще неделю кричал, а мы слушали.

Спокойствие, с каким говорила женщина, пугало необычайно. На лице ее не отражалось никаких эмоций.

– Мне нет до вас дела. Но я не хочу еще одну неделю слушать крики. Мой сын вряд ли под них заснет.

– У тебя нет сына, Растаса Фа, – внезапно заговорила Аэле. Голос ее оказался не похож на голос девочки, которую я знала: глубокий, пугающий и абсолютно чужой. Не подходящий не только Аэле, но и этому миру. – Твой сын умер от белой лихорадки спустя год после исчезновения мужа. Сыночком ты теперь зовешь свою собаку. А ей не помешают ничьи крики, уж поверь мне.

Женщина побледнела и пошатнулась, благо за спиной была стена ее дома, иначе она бы упала. Крестьянка с ужасом смотрела на маленькую пророчицу. Как и я.

Слэйто вдруг порывисто обнял свою невесту. И, как мне показалось, что-то прошептал ей на ухо. Сиявшие глаза Аэле поблекли.

– Мне кажется, ты устала, душа моя, – добавил он нормальным голосом, – но нам осталось пройти уже совсем немного…

Дверь кукурузной хижины хлопнула: крестьянка поспешила скрыться, пока странные гости не раскрыли еще каких-нибудь секретов. Например, когда придет ее черед отправиться за мужем и сыном. Я была уверена, что Аэле это знала. Последние сомнения отпали, когда из дома донеся приглушенный лай.

Пушок радостно вертелся вокруг Аэле, когда мы спускались по каменистой тропе. Подумать только, я ведь и вправду думала, что он – Сияющий из сказки о Лисьем чертоге. Хотя его истинная сущность была ничуть не менее сказочной – фамилиар.

– Слэйто, та женщина сказала, что два года назад в Волчьем саду было опасно, – обратилась я к магу.

– Глупости, этот Удел пуст. Хозяин давно его покинул.

У меня так и зачесался язык сказать: «А не ты ли был этим хозяином?» – но вместо этого я решила спросить про другое.

– Когда я расспрашивала вас о первой встрече, ты сказал, что вы шли из Лисьего чертога. Но он не был пуст. Место, настолько наполненное магией, привлекает всякого рода магических… паразитов. Какие шансы, что мы встретим что-то подобное впереди?

Слэйто искоса взглянул на меня:

– Я не перестаю тебе удивляться, Лис. Ты убила Поглощающего, порубила в щепки кучу говорящих деревьев, победила целое озеро монстров. И ты все еще осторожно выведываешь, нет ли впереди какой опасности.

– Бояться – это не значит быть трусом, – мрачно сказала я и поправила перевязь. – Бояться – значит быть осторожным.

– В любом случае, та женщина выглядела безумной. Горе всегда меняет людей. Вы такие хрупкие.

– Мы хрупкие? А ты, значит, не человек? – ехидно спросила я.

– Все ответы в последней главе дневника, что лежит у тебя в дорожном мешке. Но ты упорно не хочешь его дочитывать.

Я пожала плечами:

– Мне страшно. Вдруг я узнаю нечто такое, возможно, даже о тебе, с чем не смогу жить?

Он вскинул руку, словно хотел погладить меня по голове. Но она застыла в воздухе над моей макушкой. Слэйто заметил, что убежавшая вперед Аэле машет нам рукой. Поэтому он ограничился тем, что грустно улыбнулся и сказал:

– Что в своей жизни ты совершила такого страшного, узнай о чем, я бы, по-твоему, навсегда изменил мнение о тебе? Скажи мне это прямо сейчас не раздумывая.

Мои пальцы сами по себе нащупали пустые выемки на броне и нервно их погладили.

– Мой хороший друг оказался под влиянием дурной женщины. И мне пришлось оставить его умирать. Никакие его чувства к Алайле не служат мне оправданием. Я бросила его, а думаю, что не должна была. Я трус… Трус и предатель.

Я стояла, опустив взгляд в землю. Ни стыд из-за изнасилования, которому я подверглась, ни раскаяние из-за хладнокровного убийства одиннадцати наемников в Лароссе не могли сравниться по глубине с чувством вины за гибель Атоса. Я и вправду раскрыла Слэйто свой самый жуткий секрет и теперь ждала приговора. Но его не последовало. Маг мягко взял меня за подбородок и поднял мою голову:

– В этом твоя беда, Лис. Ты в ответе за всех вокруг. За все, что творится повсюду, куда направляется твой взгляд. Ты винила себя за гибель Кошон и без раздумий бросилась спасать старого друга из лап древних-мы. Но один человек не может за все отвечать. И я вижу, что ты не в силах простить себя. Поэтому тебя прощаю я. Прощаю за то, что оставила… – Он на миг замолчал и взглянул мне в глаза. Я почувствовала, как внутри все переворачивается, Слэйто опять открывал мою память, будто ларец. – За то, что оставила Атоса. За то, что не была благодарна как следует токану, и за то, что не служила примером для подражания последние два года. Я тебя прощаю – за тебя саму, раз ты этого сделать не можешь.

Маг склонился и поцеловал меня в лоб.

Меня переполняли самые разные чувства: гнев, боль, раскаянье и бесконечное облегчение. Если бы я могла сейчас разрыдаться, было бы легче. Однако меня хватило только на то, чтобы глубоко вздохнуть. Я уткнулась лбом в плечо Слэйто.