– Там присматривайте, тут присматривайте… и не забывайте сдерживать наплыв «снов». – Повернувшись к Арсенике, он взлохматил себе волосы. Те, которые имелись на одной половине головы. – Вот и как здесь можно работать? Может быть, ты знаешь?

– Отстань от человека.

Это уже Идель. От их постоянных появлений из Полупути и исчезновений в нем у Арсеники начинала кружиться голова.

– Да запросто, – согласился Эш. – Наслаждайся.

Несмотря на полное отсутствие к тому предпосылок, общество Идель устраивало ее гораздо больше, чем компания любого из остальных.

Девушка-конвоир явилась не с пустыми руками. Поставила на круглый столик рядом с Арсеникой тарелку с чем-то белым и комковатым. И стакан воды. Все той же, речной. Вонючей и мутной.

– Две души в одном теле – наверное, не очень, да?

Арсеника только плечами пожала. Сравнивать ей было не с чем.

– Ты ешь, – кивнула на тарелку Идель. – Иначе свалишься. Рыбу пришлось из того дома забрать. Готовлю я так себе – отвыкла – но ничего другого здесь все равно нет.

И то верно. В отличие от Ники, Арсеника была вообще не привередлива в еде. Снова Гоша – не сырой, а как минимум вареный. Несоленая, зато горячая гадость. Она могла бы не есть вовсе, но сделала это ради Ники. Неплохая, вроде бы, девчонка попалась.

– Скажи, зачем ты пошла на изнанку? Могла бы еще жить и жить.

Идель первой не выдержала молчания. Говорила так, словно просто поддерживала дружескую беседу. Но мало ли. На всякий случай Арсеника решила беречь тайну своей первой души столько, сколько сможет.

– Так получилось.

– А мы тут из-за тебя с ума сходим. Полгорода прочесали, пока нашли. Я и в том доме случайно оказалась. Это вообще-то район Эша. А я в своем уже закончила и просто шаталась, надеялась побыть в одиночестве… Вдруг ты. Повезло.

– И много вас таких? – поинтересовалась Арсеника словно бы невзначай, а сама между тем налегала на еду. – Слушай, ничего так. Вкусно.

– Да ладно, – недоверчиво сказала Идель, но, тем не менее, улыбнулась. Было заметно, что похвала ей приятна. – Нас трое. И Ариман. Но у него… немного другие задачи.

Трое. И всех она видела. Всех, кроме Игни.

– Негусто. – Арсеника постаралась, чтобы это прозвучало сочувственно. Ладно, была не была. Наивное любопытство еще никто не отменял: – Ариман говорил про какого-то Ландера. Он что, умер?

Фарфорово-бледный лоб Идель заблестел капельками пота.

Арсеника даже дышать перестала.

Давай. Скажи мне.

– Не совсем так.

Можно ли считать этот ответ хорошей новостью?

– Я-то думала, на изнанке не умирают. Куда уж дальше, – заметила она, надеясь, что вполне непринужденно.

– Это не смерть. Что-то вроде глубокого сна. На лицевой стороне подобное называется сопор. Не удивляйся, я еще успела в медучилище поучиться, до того, как… Хм. Короче, помню.

Идель отвернулась и уставилась в стену. Арсеника рассматривала белую половину ее волос почти с ненавистью.

– Болезнь, – прибавила Идель после непродолжительного молчания. – Мы называем это Вуаль. И прячем лицо, когда встречаемся со «снами изнанки», потому что иначе они могут запомнить тебя, разыскать и утащить в свои воспоминания. И ты никогда не вернешься.

– Это и произошло с Игни?

Вот что она за идиотка! Взяла и одним махом перечеркнула всю свою предыдущую конспирацию.

Идель поменялась в лице. Сжала губы, прищурилась, и Арсеника вдруг вспомнила и заново поверила в то, что девушка-конвоир действительно опасна.

– Откуда ты знаешь его имя?

Арсеника отставила пустую тарелку, залпом выпила воду.

– Наверное, Ариман сказал.

– Вранье. Ариман никогда его так не называл.

– Значит, Эш.

– Эш тем более.

До чего у них все сложно.

Арсеника медлила.

Все приходившие на ум ответы казались детским лепетом.

Вопреки кукольной внешности, Идель оказалась совсем не глупой. Сама докопалась до истины.

– Так это из-за него ты здесь!

«Срочно отмазывайся!» – завопил здравый смысл Арсеники, но был сейчас же придушен.

– Ты идешь за Игни, верно? Думаешь, что сможешь его вернуть?

Допытывается, а у самой в глазах… Нет, не любопытство вовсе, нечто иное. То, что Арсеника могла бы назвать саморазрушением. Если бы к этому стремилась.

– Я тебя понимаю, – продолжала Идель. – Я бы тоже за ним пошла.

Так дети раз за разом сдирают с «болячки» подсохшую корочку, зная, что снова пойдет кровь. Но руки тянутся сами. И больно, и нельзя, но невозможно удержаться…

– Может, ты и есть Ника?

Оборона, плавно переходящая в наступление. Они не уставали друг друга удивлять.

– Нет, он ничего о тебе не рассказывал. Я просто подслушала. Была рядом, когда он звал тебя. Под Вуалью. Два раза. Последний раз, когда все произошло, они с Гилом искали тебя на окраине. Гил вытащил Игни сюда, в Предел. И после этого он еще приходил в себя. Разговаривал с Ариманом. Минут десять. Потом опять накрыло – и все. С тех пор только: «Ника, Ника, Ника»… Дурацкое имя.

Эта самая Ника, будь она на ее месте, непременно попалась бы на грубо закинутую приманку. И мялась бы в поисках пристойного ответа.

Но ее, Арсеники, вся эта лирика совершенно не касалась.

Какое счастье, что она – это все-таки она.

– Эта ваша Вуаль вообще… обратима?

Не дождавшись сокровенных подробностей, Идель несколько сникла.

– По-разному. Ариман говорил, что с ней можно справиться самостоятельно, если что-то очень крепко держит тебя в собственном сознании. Но я не знаю таких примеров. Мы все здесь живем по инерции. Без смысла. Без внутреннего стержня. Все, что было дорого, осталось на другой стороне города. А здесь – суррогат жизни. Не за что держаться. Не о чем жалеть. Моя подруга сгорела за два дня. Она сама этого хотела. Тосковала по прошлому. По родным, по городу. Поэтому Таша искала Вуаль. Бродила с открытым лицом по изнанке в поисках «снов» – тогда их было не так много, как сейчас. И наконец добилась своего. Понимаешь, Вуаль – это все-таки не смерть. Воспоминания «снов» возвращают нас на лицевую сторону. Пусть и не совсем прежними. Всего лишь частью самих себя, но туда… Где мы когда-то были счастливы.

– Ты сказала – по-разному, – напомнила Арсеника.

– Да, я так сказала.

Арсеника было решила, что на этом приступ откровенности Идель закончится, но та, видимо, действительно истосковалась по долгим беседам. И ее можно было понять – с теми тремя ее «коллегами» не слишком-то по душам побеседуешь.

– Я сама по неопытности чуть не угодила под Вуаль, – призналась Идель. – Впервые оказавшись в чужом воспоминании, страшно перепугалась. Побежала к Ариману. Он помог. Вернее, не он, а та единственная, кто может сколь угодно часто перемещаться с изнанки на лицевую сторону и обратно. Есть у нас тут такая дама… – Прежде чем ее назвать, девушка-конвоир выдержала эффектную паузу. – Коровья Смерть, может слышала?

Ох, нет. Не было печали, так черти накачали.

– Тогда она нашла человека, который снился изнанке и запомнил меня. И после этого он уже ни о чем не мог вспоминать. Ариман просил ее за Игни тоже. Он очень его ценит. Как только узнал о случившемся, сразу рванул к бабке, но она…

– Отказалась, – упавшим голосом сказала Арсеника.

– Именно. Какие-то личные счеты. Не знаю, чем Игни умудрился ей насолить…

Как раз на этот счет у Арсеники не было никаких вопросов.

– Вот только знаешь, что я думаю? – Теперь они сидели рядом. Обе почти забыли, что фактически одна – арестованная, а вторая – надзиратель. – В последний раз старая ведьма притащила с собой внучку. Девчонку, которая якобы должна занять ее место, если уже не заняла. Может, поговорить с ней? Если по способностям она не уступает родственнице, то…

«Шанна? Шанна… Шанна!» – взволнованно пискнула ее внутренняя Ника.

– Я попытаюсь, – воскликнула Арсеника, готовая прямо сейчас мчаться к этой Шанне без приглашения, свалиться как снег на голову, – но Идель ее отрезвила.