На его стороне. Да, именно так.

Пусть даже это не человек, а вещь из металла и пластика с почти что женским именем.

После того как стреножил первого, взялся за второго. «Сны» помалкивали. Игни тоже, лишая их повода для пародирования голосов свихнувшихся радиоприемников. Леска была довольно толстая, не путалась. Укладывался не более чем в полминуты. Думать не приходилось – пальцы сами накидывали петлю за петлей и вязали замысловатые узлы. Откуда только навык взялся? Может, рыбачил. В какой-то очень прошлой жизни.

И будто по заказу всплыло совсем другое, но тоже словно вырванное из чужого, незнакомого прошлого. Ночь. Дорога рядом – слышно, как шумят машины. Лицевая сторона города. Но он не Антон Ландер, не Антон Князев, а… Кто он вообще такой? Этот незнакомый «он» идет домой. Пешком через мост. Внизу не река. Лед. Тонны замерзшей воды. Плохо. Голова раскалывается от боли. Тянущая пустота в желудке. Он несколько раз спотыкается и чуть не падает… Перед глазами все вверх-вниз, как у пьяного. Сердце бешено колотится. Это паника. Страх перед тем, что ждет его дома. Если б только можно было не ходить туда, а остаться здесь… На мосту или под ним. Остаться. Здесь. Навсегда.

– Навсегда…

Удар по лицу. Наотмашь. Возвращение – словно вспышка. Едва успел увернуться от следующей пощечины. Дернулся в сторону, откатился, вскочил. Идель по-прежнему сидела на корточках. Глядела испуганно.

– Хорошо, что я за тобой пошла. – Из-под кожаной полумаски ее голос звучал незнакомо и глухо. – Ты чего вдруг свалился?

– Сам не знаю. – Игни провел ладонью по влажному лбу и с досадой оглядел сны, которые она за него связала. – Вырубился. И все. Сразу ты. По лицу.

Он протянул ей руку, чтобы помочь подняться. Идель не воспользовалась. Продолжала всматриваться с подозрением. Можно подумать, он притворялся.

– Ты мне, вообще-то, немного обязан, конвоир Ландер.

– Спасибо, – сообразил наконец Игни и развернулся, намереваясь уйти, но встревоженный голос Идель его остановил.

– Часто с тобой такое?

Такое, этакое… Опять ей что-то от него нужно.

– Игни, подожди! Нужно рассказать Ариману! Не упрямься, вдруг это опасно?

Фигасно. Как же они все достали.

– Игни!

«И после смерти мне не обрести покой…»

Все, о чем он сейчас мечтал, это побыть в одиночестве. Впрочем, против компании горячего душа не стал бы возражать. Потребность была вызвана скорее привычкой, чем физиологической необходимостью. Неживые не моются. Еще один плюс.

У выхода столкнулся с Гилом и Эшем. Тот хохотал и похлопывал соратника по плечу с радостными возгласами «Гилище, ну ты и чувак!».

– Ну, что? Как оно? – басом поинтересовался великан, кивая на карабин в руках Игни.

– Вещь, – коротко ответил он.

– Оставь себе. Пригодится.

Очень кстати. Расставаться с приятной тяжестью «Сайги» странным образом не хотелось.

– Рвем обратно в Предел. Десять минут на перерыв, – постановил Эш. Он по-прежнему избегал прямого обращения к Игни. Лишний раз не смотрел в его сторону.

На этот раз Игни прибыл последним – задержался, натягивая обратно футболку. Когда вышел из Полупути в кабинете Аримана, обнаружил, что трое конвоиров уже расселись за столом. Глава Предела Порядка молча ждал, выстукивая пальцами на столешнице незамысловатый ритм.

– Насколько я понимаю, безрезультатно, – заключил он, как только Игни уселся на свое место в самом дальнем углу.

– Не совсем. Куча «снов» на водокачке. – Судя по тому, что Эш и теперь взялся говорить за всех, он негласно считался среди конвоиров главным. – Трое у меня. У Черского шесть. – Гил утвердительно покивал. – Уразаева тоже отличилась. Я видел пятерых. Правильно?

Девушка мазнула взглядом по Игни и смолчала.

– Ландер, походу, считает, что шесть тонн Есми освобождают его от всего остального, – неожиданно уколол Эш, невинно рассматривая что-то на потолке.

– Плохо, – заключил Ариман. – Итого четырнадцать чертовых «снов» на одной чертовой водокачке. Перебор даже со скидкой на плодородность местности. Между тем время идет, а живой все еще шляется где-то на изнанке. Ребята, я вас не узнаю. Чего так тухло? Или, может быть, что-то мешает? Проблемы? Конфликты? Тупо лень?

– Ничего, – нестройным хором ответили все четверо.

– Вот и славненько. Стало быть, разделяйтесь и прочесывайте каждый свой район. Нефиг всем в одном месте толпиться. Иначе этому ни конца, ни края не будет. Черский пойдет с Ландером. Пока со «снами» такая непонятка. Ландер?

Пришлось Игни оторваться от подсчета складок на занавесках и сделать вид, что он внимает каждому слову.

– Все в порядке?

– Да. Отлично.

Впрочем, как и всегда. Можно было не спрашивать.

Желание забраться под горячую воду стало практически нестерпимым.

За дверями Гил ненавязчиво отстал. Зато на плечо легла почти невесомая ладонь Идель.

– Игни, послушай…

– Нет, – исчерпывающе ответил на все ее незаданные вопросы разом.

– Я не об этом. – Интересно, хоть кто-то один из них понимал, о чем говорит другой? – Просто хочу кое-что тебе показать. Если ты не против. Это не займет много времени.

Предложение не вызвало даже слабого намека на интерес, но он все равно пошел. Просто потому, что поленился отказываться.

Идель привела в тесную комнатку. Какая-то бывшая подсобка с окном во всю стену. Вид на реку. Минимум обстановки: письменный стол, кресло, кровать… Непонятно, правда, зачем здесь все это, когда неживые не спят, не едят и не пишут.

Экзистенциальный ад, если задуматься. Но подобные темы лучше пресекать на корню. Иначе вообще свихнешься.

– Просто привычка, – сказала, словно мысли прочитала. Или сама часто размышляла о том же. – Желание иметь свой угол. Эш говорит, что со временем это пройдет. Но у меня почему-то не проходит. Ты тоже можешь выбрать себе комнату. Любую. Их здесь пруд пруди, и все пустуют. Мне понравилось здесь. Не люблю больших пространств… Всю жизнь провела с родителями и двумя братьями в однушке чуть больше этой. Представь себе, что у нас там творилось…

Игни помалкивал и пытался понять, к чему Идель начала с этого проникновенного экскурса в свое прошлое. С учетом того, что сначала была шутка с психушкой, а потом – неудавшаяся попытка соблазнения, его фантазии запросто могло не хватить на то, чтобы распознать очередную интригу.

– Впрочем, неважно. – Идель сбилась с мысли. Кажется, стоическое молчание собеседника ее смущало. – Вот, смотри. Это то, о чем я тебе говорила.

Над кроватью висел приколотый булавкой к обоям рисунок. Простенький набросок углем на куске коричневого картона. Изогнутые шеи фонарей, трамвайные пути. Купола с крестами и схематичные силуэты людей. Художественная ценность сомнительна. Даже на неискушенный взгляд Игни.

– И?

– Не понимаешь? – Идель серебристо рассмеялась, что ничуть не подняло ему настроение. – Картины не уходят на изнанку города. Равно как и книги. И люди, которые должным образом принимают свою смерть. Эта картина… уникальна. Должно быть, единственная здесь. Один художник подарил. Есми. Он…

– Нарисовал ее уже на изнанке, – скучающим тоном закончил за нее Игни. – Все очевидно. А мне-то ты зачем об этом рассказываешь?

Радостное волнение на лице Идель прямо на глазах увяло и исчезло.

– Просто подумала, что тебе понравится.

– Почему?

На самом деле он уже знал причину. И она бесила ничуть не меньше, чем отсутствие минимального набора привычных вещей.

Идель не реагировала. Его злость и ее замешательство буквально висели в воздухе.

– Все еще думаешь, что я чувствительный? – Раз она не посчитала нужным ответить, Игни сделал это сам. И, судя по тому, как она вскинулась, попал в точку. – Наверное, решила, что я отличаюсь от тех. – Он неопределенно махнул рукой в сторону окна, имея в виду остальных конвоиров Предела с колоритным Ариманом во главе. – Так вот – ни хрена подобного! Я точно такой же – неотесанный и грубый. И ни черта не смыслю в живописи. Вообще ни в чем. Кроме Есми. Это понятно?