А затем он показал ему Серые Вершины. Он показал ему монастырь и белое, сияющее дерево. Он поделился с ним тем чувством воссоединения, которое испытал сам. Он дал ему почувствовать эхо его потерянного брата.

Вся Соляная Пустошь отреагировала.

Соляные столпы-слезы начали слабо светиться изнутри мягким, жемчужным светом. Дрожь земли прекратилась. Бесконечное одиночество, исходившее из-под земли, начало сменяться чем-то иным. Удивлением. Узнаванием. И тихой, светлой печалью.

Спящий слушал его колыбельную.

Наконец, Кайен показал ему последнюю вещь. Он показал ему Сердце Эха, которое нашло покой и стало хранителем той горной долины. Он показал, что его скорбь не была бессмысленной. Что оно не одно.

Связь прервалась. Кайен почувствовал, как спящий разум мягко выпроводил его. Он не проснулся. Наоборот, его сон стал еще глубже. Но теперь это был не сон отчаяния. Это был сон покоя.

Он выполнил свой долг. Он передал послание. Он соединил две разделенные души.

Кайен открыл глаза. Солнце уже клонилось к закату. Он был полностью истощен, но на его лице была улыбка.

Он посмотрел на книгу, лежавшую перед ним. На ее второй странице, под первой записью, появился новый, выведенный его рукой, символ. Плачущее Око. Но теперь из его уголка капала не слеза, а крошечная, сияющая звезда.

Он встал.

— Пора, — сказал он Лире, которая уже спустилась вниз.

— Все? — спросила она.

— Все, — кивнул он. — Его история здесь окончена. И наша тоже.

Они покинули рощу соляных слез и двинулись прочь из пустыни. За их спиной засыпающее солнце окрашивало белую соль в розовые и золотые тона.

Кайен знал, что их главная миссия еще не выполнена. Где-то в этом мире был еще как минимум один осколок. Тот, что сбежал из библиотеки и оставил символ Плачущего Ока. Самый активный, самый разумный и, возможно, самый опасный из них.

Но теперь Кайен знал, как его найти. Он не будет искать его на картах или в архивах. Он будет слушать. Слушать эхо одиночества в самых заброшенных уголках мира.

Их паломничество превращалось в настоящую охоту.

Они покинули Соляные Пустоши, и мир снова встретил их зеленью и жизнью. Ощущение завершенности, которое Кайен испытал на могиле Творца, было глубоким, но оно не давало ответов на главный вопрос: куда идти дальше?

Они разбили лагерь в роще серебряных тополей на границе пустыни. Лира, как всегда, занялась обустройством их временного дома, ее практичность была якорем в их мире странствий. Кайен же сел у костра, но его взгляд был устремлен не в огонь, а в пустоту.

Он достал дневник Валериуса. Он снова и снова перечитывал последние страницы, ища зацепку. Валериус писал, что Эхо сбежало, скопировав его магию телепортации. Но куда? Куда могло отправиться существо, чья единственная эмоция — одиночество, и единственная цель — найти другие свои части?

— Оно не мыслит как человек, — сказал Кайен, обращаясь скорее к себе, чем к Лире. — Оно не будет прятаться в городах или искать союзников. Оно пойдет туда, где мир... тоньше. Где границы между реальностями стерты. Туда, где легче всего почувствовать других, подобных себе.

— Места силы, — кивнула Лира, нанизывая на вертел пойманную птицу. — Разломы. Древние руины.

— Именно, — согласился Кайен. — Но таких мест в мире сотни. Нам нужен более точный след.

Он снова погрузился в себя. Он не искал воспоминаний. Он искал отсутствие. Он пытался почувствовать не присутствие осколка, а вакуум, который тот оставил после себя, сбежав из библиотеки. Это было похоже на попытку услышать тишину.

И постепенно, из хаоса, он начал улавливать направление. Нечеткое, как далекое эхо. След вел не на север, где была скорбь, и не на восток, где был покой. Он вел на юго-запад. В сторону обширных, малонаселенных территорий, известных как Расколотые Равнины.

Он открыл карту. Расколотые Равнины были огромным регионом, который, по легендам, был расколот на части во время Войны Предков. Земля здесь была испещрена глубокими каньонами и ущельями, а в некоторых местах реальность была настолько нестабильна, что возникали временные пространственные искажения. Идеальное место для того, чтобы спрятаться. Или для того, чтобы искать.

— Он там, — сказал Кайен, указывая на карту. — Я не знаю, где именно. Но я чувствую его след. Он ведет туда.

Их новый путь был определен.

Путешествие на юго-запад было долгим. Они пересекли торговые пути, миновали несколько крупных городов, держась в тени и пополняя припасы. Кайен использовал это время, чтобы практиковаться со своим новым даром, который он получил в монастыре — «Голосом Эха».

Он учился не просто транслировать эмоции, а вплетать их в окружающий мир. Однажды, когда им преградил путь агрессивный речной патруль местного барона, он не стал сражаться. Он просто «рассказал» реке историю о покое. И течение на мгновение замедлилось, позволив их маленькой лодке беспрепятственно проскользнуть мимо ошеломленных стражников. В другой раз, когда их выследила стая голодных пустынных рысей, он поделился с ними концепцией «сытости», и хищники, потеряв всякий интерес, просто ушли.

Его сила становилась все более тонкой и все более всемогущей. Но он чувствовал, что каждое такое действие оставляет крошечную, почти незаметную рябь на ткани реальности. И он не знал, кто или что может почувствовать эту рябь.

Через месяц пути они достигли границ Расколотых Равнин.

Пейзаж здесь был рваным, словно мир разорвали гигантскими когтями. Земля была покрыта шрамами каньонов, а в воздухе висело постоянное, едва заметное мерцание — признак пространственной нестабильности.

Компас Изольды здесь сошел с ума. Его стрелка беспорядочно вращалась.

— Здесь мы можем полагаться только на себя, — сказала Лира, ее глаза внимательно изучали искаженный ландшафт.

Они двинулись вглубь этого хаотичного мира. И чем дальше они шли, тем сильнее Кайен чувствовал след. Он становился четче. Но он был странным. Это было не просто эхо одиночества. В нем была примесь… любопытства. И игры.

На третий день пути они наткнулись на первое доказательство.

Посреди каньона они увидели идеально круглый, отполированный до зеркального блеска валун, который парил в метре над землей, медленно вращаясь. Это было невозможно. Это нарушало все законы физики.

— Что это? — прошептала Лира.

— Это не ловушка, — ответил Кайен, медленно обходя аномалию. — Это… послание. Знак. Он играет с реальностью. Он изучает ее. И он хочет, чтобы мы знали, что он знает о нас.

Они нашли своего «брата». И оказалось, что у него есть чувство юмора. Очень странное и опасное чувство юмора.

Гонка закончилась. Начиналась игра в прятки с существом, для которого законы реальности были лишь рекомендацией.

Они двинулись дальше, вглубь Расколотых Равнин, и мир вокруг них становился все более сюрреалистичным. Левитирующий валун был лишь началом.

Они видели реку, которая текла вверх по склону холма, чтобы затем исчезнуть в облаках. Они прошли через рощу деревьев, чьи листья были сделаны из поющего, звенящего на ветру, стекла. Однажды они наблюдали, как тени, отбрасываемые скалами, на закате отделились от своих хозяев и устроили свой собственный, безмолвный танец, прежде чем раствориться в темноте.

— Он не просто прячется, — сказала Лира, когда они разбили лагерь у подножия скалы, похожей на застывшую волну. — Он… творит. Создает свой собственный мир.

— Он не творит, — поправил ее Кайен, глядя на звезды, которые в этом искаженном небе, казалось, меняли свое положение. — Он изучает. Разбирает реальность на части и собирает заново, чтобы понять, как она работает. Он как ребенок, который ломает игрушку, чтобы посмотреть, что у нее внутри.

И эта игра становилась все более личной. Аномалии, которые они встречали, перестали быть случайными. Они становились посланиями.