Рядом с ним стояли двое. Капитан Каменной Стражи, встретивший их у ворот. И мастер-кузнец Фориан. Власть, Сила и Мастерство. Три столпа, на которых держался этот город.

— Клан Алого Кулака требует твою голову, — произнес Правитель, и его голос был подобен медленному движению тектонических плит. — Они привели армию к нашим стенам, чего не случалось триста лет. Они нарушили наш священный нейтралитет. Из-за тебя, дитя.

Давление в зале было невыносимым. Кайен чувствовал на себе взгляды трех самых могущественных существ в городе.

— Я не просил вашей защиты, — ровным голосом ответил Кайен. — И я не хочу, чтобы город страдал из-за меня.

— Это уже не твой выбор, — ответил Правитель. — Когда ты вошел в наши ворота, ты стал гостем. Наш закон абсолютен. Мы не выдаем гостей.

Он сделал паузу, которая, казалось, длилась вечность.

— Но мы и не будем вести войну за тебя. Цена убежища должна быть уплачена. Твоей кровью. Или кровью твоего врага.

Фориан шагнул вперед.

— Клан Алого Кулака жаждет не справедливости. Они жаждут мести и боятся силы, которую не понимают. Их командир был унижен. Их элитный отряд — уничтожен. Просто отдать им мальчишку — значит показать нашу слабость. Этого никогда не будет.

— Но и полномасштабная война ослабит город на десятилетия, — возразил Капитан Стражи. — Есть другой путь. Древний путь.

Правитель медленно кивнул.

— Суд Вершины, — произнес он, и слова эти, казалось, заставили задрожать сам воздух.

Он посмотрел прямо на Кайена.

— Мы предложим клану Алого Кулака выход, который сохранит их честь и наш суверенитет. Мы не будем сражаться армией против армии. Мы выставим чемпиона против чемпиона. Ты, Кайен, против того, кого выберет их клан. Поединок до смерти на вершине Цитадели, на глазах у всего города и всей их армии. Если ты победишь — они уходят, и твой долг перед городом будет уплачен. Если ты проиграешь — твоя смерть решит проблему, и мы не потеряем ни одного воина.

Это был их ультиматум. Они не собирались его защищать. Они давали ему сцену для его последней битвы.

У Кайена был выбор. Он мог отказаться, и тогда его лишат статуса гостя и просто выбросят за ворота, прямо в лапы армии клана. Или он мог принять.

Он посмотрел на Лиру. Она не показывала страха, лишь сжимала свой лук. Она примет любое его решение.

Он посмотрел на свой новый меч, висевший на поясе. Незапятнанный. Клинок, который еще не познал битвы. Рожденный для легенды.

Он вспомнил лица людей, убитых в караване. Вспомнил Старика Грея и дымящиеся руины Отстойника. Бегство закончилось.

— Я согласен, — сказал он, и его голос прозвучал в огромном зале твердо и ясно.

Правитель Горы закрыл глаза.

— Капитан. Передай клану Алого Кулака наши условия. Пусть выбирают своего чемпиона. Суд Вершины состоится на рассвете через три дня.

Личная вендетта превратилась в формальную дуэль, от которой зависела судьба целого города. Давление, которое до этого было разлито по всему миру, теперь сфокусировалось в одной точке.

На острие его нового меча.

Новость о «Суде Вершины» разнеслась по Пристанищу Великанов, как лесной пожар. Город, обычно занятый своими темными делишками, замер в ожидании. Это было не просто развлечение, как бои на Арене. Это было историческое событие. Противостояние воли одиночки и чести великого клана. И весь город стал зрителем.

Кайену и Лире предоставили не просто комнату, а небольшой тренировочный двор в верхней части Цитадели. Каменная Стража позаботилась о том, чтобы их никто не беспокоил. Город не собирался им помогать, но он давал своему «чемпиону» честный шанс подготовиться.

День первый: Знакомство с клинком.

Первый день Кайен посвятил только одному — своему новому мечу. Он и «Незапятнанный». Он спарринговал с Лирой, но это был не бой, а исследование. Лира, с ее непредсказуемым, инстинктивным стилем охотницы, была идеальным партнером. Она атаковала под странными углами, постоянно меняла ритм.

И Кайен учился. Он учился доверять «Танцу Осеннего Листа», что теперь жил в его душе. Его новый клинок, казалось, был рожден для этого стиля. Он был легким, но прочным. Он двигался, как продолжение его воли, отклоняя удары Лиры с минимальными усилиями, превращая ее выпады в скользящие, безобидные движения. Меч и его носитель были едины.

— Он живой, — сказала Лира вечером, когда они, изможденные, сидели во дворе. Она смотрела на «Незапятнанный», лежавший на коленях Кайена. — Я никогда не видела, чтобы оружие так… слушалось.

— Он не слушается, — ответил Кайен, проводя пальцем по прохладной стали. — Он понимает.

День второй: Имя чемпиона.

На второй день к ним явился глашатай от Каменной Стражи. Он принес ответ от клана Алого Кулака. Они приняли условия. И они назвали имя своего чемпиона.

Это был не старейшина клана. Не прославленный генерал.

Это был Хо Цзянь.

Последний выживший гвардеец из отряда командира Цзяо. Тот, кто в ужасе сбежал из Каньонов Теней.

— Они издеваются? — нахмурилась Лира. — Посылают сломленного труса?

— Нет, — сказал Кайен, читая дальше пергамент, который принес глашатай. Его лицо стало серьезным. — Они превратили его в оружие.

В пергаменте говорилось, что Хо Цзянь, вернувшись в клан и не вынеся позора, добровольно прошел «Ритуал Кровавого Кулака». Это была запрещенная, древняя техника клана, которая жертвовала жизненной силой, разумом и потенциалом воина ради одного — чудовищного, но временного всплеска силы. Ритуал выжигал человека изнутри, превращая его в берсерка, не чувствующего боли, движимого лишь яростью и жаждой мести. Его жизнь теперь измерялась днями. Но в эти дни его сила была сравнима с силой самого командира Цзяо.

Это был гениальный и жестокий ход. Клан не рисковал ценным мастером. Они использовали сломленного солдата, превратив свой позор в орудие отмщения.

Новость изменила все.

— Твой «Танец Осеннего Листа» прекрасен, Кайен, — сказала Лира тем же вечером, наблюдая за его тренировкой. — Но он не спасет тебя от лавины. Этот стиль рассчитан на то, чтобы использовать силу и технику умного противника против него самого. А завтра твоим противником будет не фехтовальщик. А стихийное бедствие.

Она была права. Против безумной, хаотичной ярости берсерка элегантные уклонения и парирования были бесполезны.

Кайену пришлось адаптироваться. Он не мог полагаться лишь на наследие Лиана. Он должен был вспомнить другой свой урок. Урок грубой, несокрушимой силы.

Он погрузился в свою душу и пробудил железную, подавленную Эпитафию Корвуса. Он начал тренироваться заново. Теперь его стиль стал гибридным. Он использовал плавные движения «Танца», чтобы уходить от атак, но его контрудары были наполнены прямолинейной, сокрушительной яростью Корвуса. Грация и мощь. Уклон и сокрушающий удар. Он синтезировал два наследия, создавая свой собственный, уникальный стиль.

День третий: Тишина.

В последний день Кайен не тренировался. Он сидел в центре двора, положив «Незапятнанный» на колени, и медитировал. Он приводил в гармонию все, чем он стал. Ум Райкера. Ярость Корвуса. Контроль Королевы. Танец Лиана. И его собственную, всепроникающую Пустоту. Он был готов.

Лира провела день, молча подготавливая его кожаные доспехи, проверяя каждый ремешок. Она не давала советов. Она просто была рядом.

Вечером, когда багровое солнце коснулось вершин гор, с самой высокой башни Цитадели прозвучал рог. Глубокий, протяжный, торжественный звук, эхом прокатившийся по всему городу.

Это был призыв. Призыв к правосудию, к мести и к смерти.

Кайен открыл глаза. В них не было ни страха, ни ярости. Лишь тишина, готовая встретить бурю.

Он встал, взял «Незапятнанный» и пошел навстречу своей судьбе на вершине мира.

Путь на Вершину был последним испытанием перед главным. Кайена вели по спиральной лестнице, вырезанной в самой скале, и с каждым витком город под ним становился все меньше, а ветер — все злее. Молчаливые воины Каменной Стражи шли впереди и позади. Лира сопровождала его до последней площадки, дальше которой гостям вход был воспрещен.