На рассвете она нашла то, что искала — глубокую, скрытую густым кустарником пещеру. Идеальное убежище. С нечеловеческой выносливостью она перенесла Кайена внутрь, развела небольшой костер и завалила вход камнями. Только тогда она позволила себе упасть, и мир на мгновение поглотила тьма.

Четыре дня Кайен был на грани между жизнью и смертью. Он горел в лихорадке, его тело содрогалось в конвульсиях, а из его уст срывались бессвязные слова и имена, которые он никогда не знал. Лира ухаживала за ним с терпением охотницы, выслеживающей добычу. Она промывала его раны, поила его водой и бульоном из мелких зверьков, которых ей удавалось подстрелить. Она охраняла его сон, сидя у входа в пещеру с луком наготове.

На пятый день жар спал.

Когда Кайен открыл глаза, первым, что он увидел, было лицо Лиры в отблесках костра. Она чистила стрелу, ее движения были спокойными и сосредоточенными.

— Сколько...? — прохрипел он, его горло было сухим, как пустыня.

— Четыре дня, — ответила она, не отрываясь от своего занятия. — Думала, ты уже не вернешься.

— Они...?

— Нет. Никого. Ветер замел следы. Мы в безопасности. Пока что.

Он попытался сесть. Боль пронзила все его тело, и он со стоном откинулся назад. Он был слаб, как новорожденный котенок. Он был полностью в ее власти.

Он закрыл глаза и погрузился в свою душу.

Картина была удручающей. Серая пустота его внутреннего мира была тусклой и вялой. Железный комок Корвуса едва тлел. А на месте, где был величественный рубиновый кристалл Райкера, не было ничего. Пустота.

Последний приказ, последняя атака полностью сожгла наследие капитана. Он пожертвовал своей самой сильной фигурой, чтобы поставить королю врага шах и мат. Его черный меч, как он почувствовал даже не касаясь его, теперь был просто куском треснувшего металла.

Его собственный прозрачный кристалл тоже был тусклым, он едва мерцал, словно догорающий уголек. Цена победы была огромной. Он был почти пуст.

Он снова открыл глаза. Лира протягивала ему миску с горячим, ароматным бульоном. Он взял ее дрожащими руками.

— Спасибо, Лира, — сказал он, и это были первые искренние слова благодарности, которые он кому-либо говорил в своей жизни.

Она на мгновение замерла, а затем на ее губах появилась тень усмешки.

— Падальщики не говорят «спасибо».

Он посмотрел на нее.

— Но ты больше не падальщик, — тихо добавила она. — Отдыхай, Летописец.

Эти слова согрели его сильнее, чем бульон. Впервые он не был один.

Он восстанавливался еще неделю. Лира каждый день приносила добычу, а он медленно, но верно возвращал себе силы. Его уникальная способность к регенерации, подпитываемая его собственной Эпитафией, медленно чинила его изломанное тело.

Они начали говорить. Не о битвах и смертях. О мелочах. Она рассказывала ему о своем народе, о легендах Костяного Отца. Он рассказывал ей о жизни в Отстойнике, о том, как различать ценные вещи на трупах. Они были из разных миров, но в их одиночестве было нечто общее.

Однажды вечером, когда он уже мог сидеть, не чувствуя головокружения, он задал главный вопрос.

— Что дальше?

Лира посмотрела на него.

— Клан Алого Кулака не оставит это так. Они потеряли командира и двадцать элитных воинов. Они перевернут весь мир, чтобы найти тебя. Прятаться в пустошах вечно мы не сможем.

— Мне нужно стать сильнее, — сказал Кайен. — Моя сила почти иссякла. И мне нужно новое оружие.

— Для этого нужны ресурсы, — кивнула Лира. — Кузнец, алхимик, информация. Ничего этого нет в Диких Землях.

Она помолчала, глядя в огонь.

— Но есть место, о котором говорят в легендах моего народа. Город, скрытый в сердце самых высоких гор. Место, куда не дотягиваются законы великих кланов. Пристанище для изгнанников, наемников, великих мастеров и тех, кто хочет исчезнуть. Они называют его Пристанище Великанов.

Она посмотрела на Кайена.

— Путь туда долог и опасен. Но там ты сможешь найти все, что тебе нужно. Если, конечно, тебя не убьют в первой же подворотне.

Кайен посмотрел на свои руки. Они все еще были слабыми, но в них уже возвращалась сила. Он выиграл битву. Он заплатил за нее высокую цену. Но он выжил. И у него был друг.

Он посмотрел на выход из пещеры, за которым лежал огромный, враждебный мир.

— Значит, мы идем в Пристанище Великанов, — сказал он. Это был не вопрос, а утверждение.

Путь в Пристанище Великанов будет долгим и опасным. Но впервые за всю свою жизнь Кайен чувствовал, что идет не от чего-то, а к чему-то. И это меняло всё.

Они покинули свою пещеру на рассвете. Воздух был прохладным и чистым. Кайен чувствовал себя заново рожденным. Тело все еще ныло, но слабость ушла, сменившись чувством глубокой, спокойной силы, сосредоточенной в самой его душе. Отсутствие Эпитафии Райкера ощущалось как потерянная конечность, но в то же время это было освобождением. Он больше не опирался на чужой костыль.

Лира двигалась впереди, ее шаг был легким и уверенным. Она больше не оглядывалась, чтобы проверить, не отстает ли он. Она знала, что он будет рядом. Их молчаливое понимание стало глубже, чем любые слова.

Их путь лежал на юг, к гигантской горной гряде, что виднелась на горизонте синей, зазубренной полосой. По рассказам Лиры, Пристанище Великанов было скрыто в самом сердце этих гор, в долине, куда не вели дороги.

Первые несколько дней пути были обманчиво мирными. Они покинули мертвые пустоши и вошли в предгорья — холмистую местность, поросшую жесткой травой и редкими, корявыми деревьями. Здесь была жизнь. Они видели стада диких, похожих на быков, животных и слышали крики птиц.

Это была территория Лиры. Она учила его. Показывала, как найти воду по поведению животных, как отличить ядовитую змею от съедобной по узору чешуи. Кайен впитывал все, его мозг, отточенный ментальными тренировками, запоминал каждую деталь. Он, в свою очередь, делился с ней наследием Райкера — не боевыми техниками, а знаниями о тактике, о том, как читать ветер для стрельбы из лука на дальние дистанции, о слабых точках в доспехах, которые носили люди. Они обменивались мудростью выживания, становясь сильнее вместе.

На четвертый день они наткнулись на дорогу.

Это была не просто тропа, а широкий, утоптанный тракт — признак близости цивилизации. И на этом тракте они увидели сцену смерти.

Разбитый караван. Несколько повозок были сожжены, их обугленные остовы чернели на фоне зеленой травы. Вокруг валялись тела — торговцы в простой одежде, охранники в дешевых доспехах. Воздух был тяжелым от запаха гари и крови.

Лира мгновенно присела, ее глаза профессионально сканировали местность.

— Это не разбойники, — сказала она, ее голос был холоден. — Слишком чисто. Товары почти не тронуты. Они не грабили. Они искали.

Кайен подошел к телу одного из охранников. Рана на его шее была нанесена одним, точным, профессиональным ударом. Это был почерк воинов клана Алого Кулака.

Он почувствовал, как внутри поднимается холодная ярость. Он опустился на колени рядом с трупом. Он не собирался поглощать его слабую Эпитафию. Он хотел попробовать нечто иное.

Он приложил ладонь ко лбу мертвеца и закрыл глаза. Он сосредоточился, пытаясь уловить не все наследие, а лишь самое последнее, самое яркое воспоминание. Эхо, застывшее в момент смерти.

Это сработало.

Перед его мысленным взором вспыхнула короткая, рваная картина. Он видел мир глазами этого охранника. Видел, как из-за холма появляется отряд в алых доспехах. Слышал крик их лидера: «Никаких свидетелей! Ищите любые следы оборванца с черным мечом!» Видел, как алый клинок несется к его лицу.

Вспышка боли. Темнота.

Кайен отдернул руку, тяжело дыша.

— Они, — сказал он, поднимаясь. — Они ищут меня. И они убивают всех, кто мог меня видеть.

Теперь картина была ясна. Клан Алого Кулака не просто объявил награду. Они устроили тотальную зачистку региона. Они создавали вакуум, выжигая землю, надеясь, что в этой пустоте единственной движущейся точкой окажется он.