Они двинулись дальше, к разрушенному мосту, который вел к следующей, более крупной части руин. Туман здесь был таким густым, что противоположный конец моста тонул в нем.

И из этого тумана, а также из темной, бурлящей воды под мостом, начали появляться они.

Фигуры.

Они поднимались из глубин без всплеска, их движения были медленными и плавными. Это были гуманоидные существа, одетые в истлевшие остатки странной одежды. Их кожа была бледной и раздутой от воды, а из пустых глазниц исходило холодное, голубое свечение. Это были Утопленники. Древние жители этого города, ставшие его вечными, скорбными стражами.

Они не бежали и не кричали. Они просто шли. Шли по дну, поднимались по стенам, карабкались на мост, их мокрые руки тянулись к живым.

— Назад! — крикнула Лира.

Ее стрела со стекловидным наконечником сорвалась с тетивы и ударила одного из Утопленников в грудь. Там, где сталь бы просто завязла в раздутой плоти, хрупкое стекло раскололось, и его острые осколки разорвали существо изнутри. Оно беззвучно распалось на облако морской пены и тумана.

Это сработало.

Лира начала методичный обстрел, сдерживая тех, кто пытался взобраться на мост. Кайен встал впереди, встречая тех, кто уже был на нем.

Он обнажил «Незапятнанный». Когда первый Утопленник приблизился и протянул к нему свою ледяную руку, Кайен нанес удар. Его клинок прошел сквозь тело твари, и та, подобно проколотому пузырю, с тихим шипением растворилась в воздухе. Меч не просто рубил плоть. Он стирал саму скорбную магию, что удерживала их в этом мире.

Но тварей было слишком много. Одна из них прорвалась и схватила Кайена за предплечье.

Его тут же пронзил ледяной холод, но не физический. Это был холод отчаяния. Перед его мысленным взором пронеслась чужая жизнь: ужас того, как океан поглощает твой город, ледяная вода, заполняющая легкие, и бесконечные, темные века одиночества на дне.

Кайен взревел и выпустил импульс своей силы. Утопленник, державший его, мгновенно распался.

Они пробились. С боем, отступая шаг за шагом, они пересекли мост и ворвались в следующую башню, завалив за собой проход обломками камней.

Они были в безопасности. На время.

Кайен тяжело дышал, пытаясь избавиться от ледяного ужаса, что оставило в его душе прикосновение Утопленника. Он снова сосредоточился на магическом огоньке Изольды. Он был ближе. Но слабее. Он исходил не с верхних уровней. Он исходил снизу.

Он подвел Лиру к темному, заросшему ракушками арочному проему в центре зала. Из проема вела вниз затопленная лестница, уходившая в абсолютно черную, бурлящую воду. Оттуда доносился шепот и отголоски плача.

— Она там, внизу, — сказал Кайен, указывая на темную воду. — Ее магия почти иссякла. Если мы не поторопимся, море заберет ее, как и всех остальных.

Лира достала из своей сумки две склянки с перламутровым эликсиром «Жабры Глубин». Она протянула одну Кайену.

— Тогда не будем заставлять море ждать, — ответила она с мрачной решимостью.

Они без колебаний осушили склянки. Перламутровый эликсир был холодным и имел вкус соленого тумана. Ощущение было странным. Кайен почувствовал, как его легкие сжимаются, а на шее, под кожей, проступают и исчезают призрачные жабры. Дыхание стало легким, почти ненужным.

Кайен первым шагнул в темную воду. Лира последовала за ним мгновение спустя.

Мир изменился. Звуки исчезли, сменившись давлением воды на уши и глухим, низким гулом, который, казалось, издавало само море. Свет от медальона Кайена пробивался сквозь мутную воду, выхватывая из темноты сюрреалистические картины.

Они плыли вниз вдоль затопленной лестницы. Стены здесь были покрыты не просто слизью, а целыми колониями фосфоресцирующих анемонов и странных, похожих на глаза, ракушек, которые, казалось, следили за ними. Это был не просто затопленный город. Это был город, который сросся с морем, превратившись в нечто новое и чудовищное.

Лестница привела их в огромный, полностью затопленный зал. Когда-то это, должно быть, была центральная площадь. Теперь это был подводный лес из гигантских, застывших коралловых деревьев и статуй, оплетенных водорослями.

И здесь были Утопленники. Десятки. Они не плавали. Они медленно, с грацией сомнамбул, бродили по дну, их голубые глаза-огоньки мерцали в темноте. Они не замечали пришельцев, поглощенные своим вечным, безмолвным патрулем.

— Мы не можем сражаться с ними со всеми, — прозвучал голос Лиры в голове Кайена. Эликсир, как оказалось, позволял не только дышать, но и общаться мысленно под водой. — Нужно пройти незамеченными.

Они начали свой путь через этот призрачный сад. Они плыли от одной разрушенной колонны к другой, прячась в тени коралловых наростов. Кайен использовал свою «сеть» Королевы, чтобы чувствовать расположение каждого Утопленника, предсказывая их маршруты. Он вел Лиру по самому безопасному пути, и они двигались как две тени в мире скорби.

Магический огонек Изольды становился все ближе. Он исходил из самого большого здания на площади — величественного, похожего на храм, строения, чьи двери были сорваны с петель.

Они почти достигли его, когда это случилось.

Один из Утопленников, более крупный и одетый в остатки доспехов, внезапно остановился. Он медленно повернул свою голову, и его пустые, светящиеся глаза уставились прямо на них. Он не просто увидел их. Он почувствовал их. Тепло их жизни было невыносимым диссонансом в его холодном, мертвом мире.

Он издал беззвучный, ментальный крик, который волной боли ударил по их разумам.

И все Утопленники в саду замерли. А затем, как один, повернулись в их сторону.

— План «Б», — мысленно передала Лира, и в ее голосе не было паники, лишь холодная ярость охотницы.

Она выстрелила. Ее стекловидная стрела, почти не встречая сопротивления воды, пронзила голову ближайшего Утопленника, и тот распался на облако тумана.

Они бросились к храму. Позади них вся армия мертвецов медленно, но неотвратимо двинулась в погоню.

Они ворвались внутрь храма. Это был огромный зал, в центре которого, на возвышении, находился алтарь из зеленого, светящегося камня.

И на этом алтаре, окруженная мерцающим, почти угасшим силовым полем, лежала она. Изольда.

Молодая женщина с длинными светлыми волосами, одетяя в дорогую, но промокшую и порванную одежду исследователя. Она была без сознания, ее лицо было бледным, а дыхание — едва заметным. Ее магический щит, последнее, что отделяло ее от этого мира скорби, трещал и мерцал, готовый погаснуть в любую секунду.

Но она была не одна.

Вокруг алтаря, словно стражи, медленно кружили три фигуры. Они были не похожи на обычных Утопленников. Они были выше, их тела не были раздуты, а наоборот, высохли, обтянув кости. На них были остатки ритуальных мантий, а в руках они держали трезубцы из почерневшего коралла. Это были Жрецы Глубин. Элита этого мертвого города.

И они не собирались отдавать свою новую игрушку.

Один из Жрецов указал на них своим трезубцем, и вода вокруг Кайена и Лиры начала замерзать, превращаясь в острые, ледяные шипы, которые устремились к ним.

Лира оттолкнула Кайена в сторону, уходя от атаки.

— Забирай девчонку! — мысленно крикнула она. — Я их задержу!

Она бросилась на двух Жрецов, ее стрелы и нож замелькали в смертоносном танце.

Кайен же рванулся к алтарю, где третий, самый могущественный Жрец, уже заносил свой трезубец над беззащитным телом Изольды, намереваясь пробить ее угасающий щит.

Кайен знал, что не успевает.

Он не стал атаковать Жреца. Он сосредоточился на магическом щите Изольды. Это была чужая, сложная магия, но ее основа была ему понятна — воля, сформированная в энергию.

Он не стал ее ломать. Он ее укрепил.

Он влил в угасающий щит частичку своей собственной силы. Не Пустоту, а чистую, концентрированную волю к выживанию из своей собственной Эпитафии.

Щит, который уже был готов погаснуть, внезапно вспыхнул ярким, золотистым светом. Трезубец Жреца с оглушительным звоном ударился о него и отскочил.